Елена Чалова - Ребенок моего мужа (сборник) Страница 15

– Подожди! – Александр удивленно смотрел на нее. – Ты хочешь работать учительницей?

– Да! – Она твердо взглянула ему в глаза. – И мне все равно, что скажет твоя мама. Я буду учить детей. Все же не могут писать диссертации и заниматься бизнесом.

Катерина повернулась и пошла в кухню, чувствуя, как слезы застилают глаза. Александр торопливо подобрал оставшиеся тарелки и пошел за женой.

– Послушай, я же ничего не имею против. Что ты так расстроилась? И какая нам разница, что скажет моя мама…

Катерина мыла посуду, а он бестолково топтался за спиной:

– Ну послушай же. Я правда рад, что ты нашла то, чем хотела бы заниматься… Я и не настаиваю, чтобы ты сидела дома. Просто я как-то не предполагал, что ты выберешь преподавание. Ты не похожа на учительницу.

– Это почему?

– Ну, не знаю. Но я уверен, что ты справишься с детьми, – торопливо добавил он.

– Конечно, справлюсь. Тем более что мне дают старшие классы – я видела некоторых будущих учеников – большинство выше меня намного. И есть о-очень симпатичные. – Она показала мужу язык и опять повернулась к раковине.

– Ах ты, бессовестная! Я тебе покажу десятиклассников, телохранителя найму. – И муж подхватил ее на руки.

– Пусти, у меня руки в мыле!

– Пускай.

– Там вода течет…

– Ну и черт с ней.

Через некоторое время они все же домыли посуду, потушили свечи, подмели ковер и чуть живые добрались до кровати. Уже пожелав жене спокойной ночи, Александр вдруг спохватился:

– А когда ты выходишь на работу? Надеюсь, не завтра?

– После Нового года. У них уходит в декрет учительница, и я ее заменю.

Прижавшись к мужу, Катерина уже задремала, когда он вдруг сказал:

– Ну давай тогда рыбок заведем.

– Что?

– Рыбок заведем. Купим аквариум, потом ракушки, потом водоросли, а потом рыбок.

Из глубин детства пришло воспоминание, и она пробормотала:

– Барбусы…

– Барбусов тоже. И еще меченосцев и… – Оживившись, Александр приподнялся на локте и принялся с жаром перечислять, кого они поселят в аквариум.

Катерина засмеялась и заставила его вновь лечь на подушку.

– Ты как мальчишка. Спи скорей. Завтра на работу.

На следующий день она снова проспала – и не слышала, как муж встал и ушел на работу. Разбудила ее Настя, с радостными воплями скакавшая по родительской кровати. Они позавтракали и, так как погода была приличная, стали собираться гулять. Уже в прихожей Катерина вспомнила о пакете с вещами для мальчика.

– Настя, подожди, я возьму вещи для Саши.

– Его зовут Сашурик.

– Такого имени нет, зайка. Или Саша, или Шурик.

– Нет, Сашурик, – упрямо повторила девочка.

Выйдя во двор, Настя сразу же направилась к песочнице, в которой копошились мальчик и пара других малышей. Анна Петровна сидела неподалеку. Катерина присела рядом с ней на скамейку и поздоровалась.

– Здравствуйте, здравствуйте, – зачастила старушка. – Вы Настенькина мама? А я-то, признаться, сначала все на Танечку думала – надо же, какая молодая. Ну да сейчас все бывает. А потом уж она сказала, что няня… А что ж сегодня-то ее нет?

Разговор тек по обычному руслу – как поел ребенок, что сказал вчера президент о повышении пенсий. Изредка кто-нибудь одергивал расшалившегося малыша или утешал за неполучившийся куличик. Вскоре стал накрапывать дождь, и все мамы засобирались домой. Произошел обычный дележ формочек и совочков, после чего Катерина помогла посадить мальчика в коляску.

– Анна Петровна, я тут принесла кое-какие вещички для Сашеньки. – Видя, что женщина колеблется, Катерина добавила: – У моих подружек пока нет детишек, а вам пригодятся – детки растут быстро…

Катерина растерянно замолчала, но бабка, что-то решив для себя, сказала просто:

– Спасибо, – и взяла пакет.

Пока Таня болела, Катерина каждый день встречалась с Анной Петровной и Сашей. Она прониклась уважением к пожилой женщине – одной растить ребенка так непросто в наше время. Поразмыслив, она обзвонила подружек и знакомых и вскоре получила приглашение от одной из мамаш, мальчишка которой рос не по дням, а по часам.

– Забирай! – радостно приговаривала молодая женщина, поглаживая себя по большому и круглому животу. – Я с перспективой покупала, там и на полтора года одежки есть, у меня будет девка, так что я в очереди за вашими тряпочками.

– Не вопрос. Хоть завтра…

– С ума сошла? Вот рожу и по мере подрастания буду к тебе ездить и обновлять гардеробчик. Все равно мне барахло особо держать негде. Не у всех же есть гардеробные.

Анна Петровна сумку с благодарностью приняла. Но однажды бабушка и Сашурик не вышли гулять. Катерина, заприметив на другом конце пруда дворничиху Марину, сражавшуюся с кучей листвы, направилась к ней. Марина, непонятным образом знавшая все обо всех, с готовностью сообщила ей, в каком доме и подъезде проживает Анна Петровна, что у нее ревматизм и «ноги никуда уж много лет». А потом вдруг, глянув искоса, быстро спросила:

– Это тебе муж велел сходить?

Катерина искренне удивилась:

– Муж? Да нет, он и не знаком с ней.

– Ну да, ну да. – Марина закивала, поправляя вечно сползающий с головы платок. – Ну сходи, сходи, а то и впрямь – помрет бабка, а никто и не чухнется…

Соседка, регулярно гулявшая на лавочке, сообщила, что Анна Петровна и впрямь разболелась.

Подумав, Катерина спросила:

– А в магазин кто ей ходит?

– Откуда же я знаю, деточка? – Соседка – старушка с внешностью вдовствующей герцогини – вздернула выщипанные в ниточку брови и поджала тщательно подкрашенные губы. – Некому ей в магазин ходить.

– А какая у нее квартира?

«Герцогиня» внимательно оглядела молодую женщину и стоявшую рядом с ней девочку. Встретившись со старушкой взглядом, Настя пояснила:

– Я к Сашурику в гости иду.

Джинсы, расшитые ромашками, ярко-желтая ветровка с карманом спереди. На темной кудрявой головке – большой желтый берет в белый горох – даже вредная старушка невольно улыбнулась, глядя на серьезную рожицу кукольного создания.

– Твой дружок живет в пятой квартире на втором этаже, – сказала она чуть более приветливо. Катерина с дочкой пошли к подъезду.

– Деточка, там еще код есть, – в спину ей сказала старушка.

– Какой?

– Год казни французской королевы Марии-Антуанетты. – Улыбаясь, «герцогиня» ждала следующего вопроса, а заодно возможности сделать пару замечаний об интеллектуальном уровне современной молодежи.

«Ну уж нет, – подумала Катерина не без злорадства, – не дождешься». Она вежливо поблагодарила и, войдя в подъезд, уверенно набрала 793 на домофоне.

На звонок долго никто не открывал, но Катерина и Настя терпеливо ждали. Наконец дверь распахнулась, и Анна Петровна появилась на пороге.

– Ой, да кто пришел! Проходите, проходите, – радостно заохала-запричитала она. – А я-то совсем разболелась: и спину ломит – сил нет, и давление подскочило. Давеча кровь носом шла, – совсем расстроенно закончила она.

Катерина осторожно сказала, что кровь носом – может, и не так плохо, так как таким образом снижается давление. Нечто вроде естественного клапана.

– Правда? – Бабка явно приободрилась. – Ой, да что ж это я у двери заговариваю вас своими болячками? Проходите, чайку попьем.

– Спасибо, Анна Петровна, но, может быть, я лучше погуляю с Сашенькой, а вы отдохнете?

Бабка обрадовалась и быстро одела мальчика. Они очень хорошо погуляли втроем, но все же с непривычки Катерина неожиданно для себя устала.

Когда она привела Сашурика с прогулки, Анна Петровна неуверенно спросила, не собирается ли Катерина завтра в магазин. Получив утвердительный ответ, она дала список продуктов и деньги. Боясь обидеть, Катерина деньги взяла.

На следующий день, в субботу, Александр был дома. Оставив его гулять во дворе с Настей, Катерина сходила в магазин, а потом понесла продукты Анне Петровне. Дом еще только начали обрабатывать агенты по расселению квартир и продаже недвижимости. Обшарпанный подъезд был оклеен объявлениями, где-то шел ремонт. Анна Петровна обрадовалась, увидев Катерину:

– Здравствуй, здравствуй, кормилица. Ну пройди хоть в кухню-то. А где же ромашка твоя?

– Гуляет.

Катерина отнесла сумки в кухню. Она купила продуктов на сумму значительно большую, чем та, что дала Анна Петровна. А вдруг бабка заметит и рассердится? Но сразу сбежать не удалось. Притопал Сашурик, остановился, глядя снизу вверх.

Глазенки круглые, как пуговички. Рожица чем-то перемазана.

Бабка замахала на него.

– Иди отсюда. Иди в комнату. Чуть чайник на себя вчера не вывернул, – пожаловалась она.

Катерина подхватила мальчика на руки и понесла в комнату.

Квартира оказалась из разряда «бедненько, но чистенько». Старые бумажные обои кое-где оживлялись фотографиями и репродукциями картин, вырезанными из журналов. Комната мальчика была просторной и светлой. Деревянная кроватка в углу, детские столик и стульчик, пестрый половичок, несколько больших ярких игрушек и кучка обычного детского полусломанного имущества – грузовичок без одного колеса, порванная книжка, кукла-Буратино – ноги-руки отдельно. Вроде бы все есть. Но… Сиротливо было в этой комнате. Малыш сел на пол и теперь протягивал ей грузовичок, гудя и бибикая. Он улыбался, чумазые щечки толстенькие, да и все тельце упругое. «Он не худой, не голодный и не несчастный, – твердо напомнила себе молодая женщина. – Просто я знаю, что он сирота. Вот и кажется мне все таким мрачным». Она еще раз улыбнулась малышу, махнула рукой и вернулась в кухню. Бабка охала по-прежнему, и Катерина спросила, не надо ли чего в аптеке. Молодая женщина обещала принести лекарства на следующий день и, торопливо распрощавшись, ушла.