Инна Тронина - Время «Ч» Страница 15

– Семён Иваныч, Анна Трофимовна дома? – заорал Андрея со своей великолепной дикцией.

Но дедок, вероятно, догадался о смысле его слов только по губам и сказал:

– Дома, дома-тка… Бульбочки наварила. Идите, ребята. Покушайте. Тебя как звать? – обратился он к Минцу.

– Александром, – коротко ответил тот.

– Сашка, значит? Мой внук тоже Сашка. Он в Новгороде живёт. Проходи, гостем будешь. Я счас, только дровишки соберу.

– В данный момент я от съёмок свободен! – Андрей, войдя в пропахшую луком и сушёными грибами избу, сбросил куртку и загремел умывальником. Здесь было тепло – вероятно, хозяйка хорошо протопила печку. – Вот тут и живу. Сашок. Пришлось перебраться от отца Виктора. Ему некогда со мной в смысле быта возиться, а сам хозяйничать я тоже не могу.

– Матушки у него нет, что ли? – удивился Минц.

– Матушка в городе пока. Она ребёнка ждёт, а тут ни врачей, ничего, – объяснил Андрей. Он умылся, прошёл в горницу и указал в угол. – Вот моя кровать. Нравится? Между прочим, здесь расслабляешься, как нигде. Садись, Сашок, в ногах правды нет.

Андрей первым шлёпнулся на лоскутное одеяло и, не дожидаясь, пока гость сядет сам, подсечкой сшиб его с ног.

– Да, тут замечательно. – Минц, как обычно, не обратил внимания на эту выходку.

Он неловко чувствовал себя в избе, с опаской смотрел на прислонённое к печке помело. Потом, прищурившись, изучил чугунки и квашню, которая пузырилась в тепле.

Из соседней горницы вышла маленькая худая старушонка в белом платочке, тоже заулыбалась железными зубами. Потом спросила Сашу, кто он таков, давно ли ел. Минц увидел в правом углу иконы с мерцающей красной лампадкой и впервые в жизни по-настоящему пожалел, что так и не окрестился. Ему почему-то стало стыдно за это перед Анной Трофимовной, хлопотавшей у печки.

– Андрей, так ответь же, наконец! – шёпотом попросил Минц немного погодя. Он уже устал рассматривать висящие за спиной Озирского гроздья луковиц, нитки с грибами и какие-то коренья. Горенку через маленькие, в ситцевых занавесках, оконца пронизывали горячие солнечные лучи.

– Я вот и думаю… – Озирский тяжело вздохнул. – За месяц можно выйти из колеи, отупеть маленько. Я не просто так сижу, а прикидываю возможности каждого верного человека. Можешь не шептать, Сашок, старикам не до нас. Они ничего не слышат и не понимают. Мы для них, как с другой планеты. Но мне нужно сообразить, кто из надёжных людей стоит близко к рынкам. И пока, к сожалению, не могу подобрать кандидатуру. Тамошние «авторитеты» к себе чужаков почти не пускают, или постоянно подозревают их. А так работать тоже нельзя…

На фоне пожелтевшей, оклеенной древними газетами стены, голубело большое ведро с отбитой местами эмалью. Там солились огурцы, распространяя по избе восхитительный пряный запах. Саша стал читать заголовки статей, пришедшие из далёкого прошлого, и его внезапно охватила тоска. Захотелось никогда не возвращаться в город, жить здесь – в деревянных стенах, на природе. Читать простодушные здравицы, пропахшие укропом и смородиновым листом, купаться в речке, треплющей ивовые ветви.

Минц опомнился, вскочил, развязал рюкзак и стал доставать взятые из дома припасы. За время пути он не съел ни одного бутерброда, и сейчас выложил всё на стол. Только термос с чаем опустел окончательно, когда Саша подходил к деревне – всё время хотелось пить. Андрей смотрел в окно, на кусты смородины, и напряжённо о чём-то думал. Старушка, разговаривая то ли сама с собой, то ли серо-белой кошкой, возилась у печки.

– Сащок! – Андрей рассеянно взял варёное яйцо, крутанул его на столе. Оно завертелось, покатилось к краю и чуть не упало на пол. Озирский поймал яйцо и вернул на место. – Назови ещё раз всех, кто принимает в этом деле участие с той стороны. О ком рассказывал Гюлиханов? Тер-Микаэльянца я знаю. Мне нужны имена его людей. Вспомни, это важно.

– Кто? – Саша наморщил лоб. – Если бы я знал конкретно, а то приходится довольствоваться отрывочными сведениями. – Там был какой-то Жунда, но это мелкая сошка. Додонов – торговец радиотехникой. В частности, рациями и «жучками». Валериант Ким, он же Ниндзя занимается автомобилями. Зураб Сакварелидзе, близкий друг и начальник службы безопасности Ншана…

– Стоп! – Андрей гаркнул так, что бабуля уронила ложку, которой помешивала в чугунке. – Зураб Сакварелидзе?

Озирский вскочил, двинул локтём, и яйцо упало на пол. Но оно особенно не пострадало, так как было сварено вкрутую. Свёрток с колбасой и бутерброды с брынзой запрыгали по щелястой столешнице.

– Андрей, ты его знаешь? – Минц вспыхнул воспалённой надеждой. – Неужели?..

– Сакварелидзе… – Андрей жевал нижнюю губу, как делал всегда, когда волновался. Кадык его шевелился, и кожа над сонными артериями заметно дрожала. – Кажется, я нахожу зацепку. Если только это тот самый… Но в Питере не так много людей с подобными именами. Значит, так, Сащок! – Андрей чему-то мимолётно улыбнулся. – Я должен дождаться ребят и предупредить их о своём отъезде. Если хочешь, мы можем сейчас сбегать к отцу Виктору, и я тебя с ним познакомлю. Машину у своих отбирать не стану. Она им позарез нужна. Придётся поискать другой транспорт – до райцентра пешком идти слишком долго. Вроде бы, надо лошадей перегнать туда – уж не знаю, зачем это потребовалось. А дальше поймаем попутку до Питера или сядем на электричку. Как ты насчёт езды верхом, Сашок?

– Положительно. Мы же с тобой в Стрельне тренировались, – напомнил Минц. – Но ты мне объяснишь, как собираешься действовать.

– Объясню, только потом. Времени у нас, думаю, будет достаточно. Пока ни о чём не спрашивай. – Озирский встал и накинул куртку. – Анна Трофимовна, мы ненадолго сходим в церковь. Я ребят приведу, и все вместе пообедаем. Ладно? – Андрей, опираясь ладонью о печку, заглянул за цветастую занавеску, к хозяйке. – Вы уж извините, мы скоро.

– Сынки, вы уж долгонько-то не задерживайтесь – у меня всё сейчас поспеет. Да и старик рассердится, коли обед запоздает…

Грузовик они нашли почти сразу же, приехав в райцентр на двух смирнейших конягах, который Озирский всю дорогу костерил за тихий нрав и отсутствие острых ощущений. В благодарность за пригнанных меринов какой-то чин районного масштаба разузнал, когда отсюда идёт транспорт в сторону Ленинграда. Более того, он не поленился сбегать и договориться с водителем. Андрей почти всё время молчал, то ли обмозговывая детали плана, то ли переживая из-за неурочного отъезда. Разумеется, ничего объяснить ни старикам-хозяевам, ни членам съёмочной группы он не мог, а просто сослался на неотложные служебные обстоятельства.

Озирский тоже был с рюкзаком, в том же камуфляжном костюме. Сидя на крыльце раймага, он, не переставая, курил и писал прутиком на земле какие-то слова, которые тут же стирал подошвой сапога.

В шесть часов вечера подъехал ЗИЛ с крытым кузовом. Рыжий длинный парень, выпрыгнув из кабины, сообщил, что едет не до Ленинграда, а до Тосно, что по Московской ветке. А уж оттуда пусть они сами добираются – это очень просто. Парень через каждое слово смачно матерился, но его будущих пассажиров это не смущало.

В кузове стояли ящики, всю дорого ползающие туда-сюда по днищу. Озирский уселся прямо у кабины, закрыл глаза и задремал. Минц, тоже отчаянно зевая, слушал, как по брезенту кузова скребут ветки, но заговорить не решался – боялся нарваться на отпор. Так Саша страдал почти всю дорогу, пока Андрей наконец-то не соизволил заговорить.

– Сашок, понимаешь ли, тут дело больно деликатное… Я бы давно всё объяснил, но не хочу подставлять даму. – Андрей пощёлкал пальцами. – Сам знаешь, что это всегда создаёт лишние трудности.

– Дама? – почему-то удивился Минц. – Какая дама? Там, вроде, одни мужики были…

– Моя старая знакомая, – пояснил Андрей. – Я на неё, конечно, надеюсь, но нацело поручиться, понимаешь ли, не могу. Вдруг она не захочет вписываться в эту историю? Ведь если Сакварелидзе посадят, она потеряет всё. Мало кто захочет так рисковать, и я не смогу настаивать. Имею право только нижайше её просить. Возможно, эта особа спустит меня с лестницы. Мы ведь давно не виделись, да и расстались не лучшим образом.

– Это – твоя бывшая любовь? – До усталого Минца что-то начало доходить. – А какое отношение она имеет к Сакварелидзе?

– Прямое – это его жена, – обхватив руками колени, буднично ответил Озирский.

– Жена? Ты близко знаком с женой Зураба? – Саша был потрясён до глубины души. – Вот это да! И долго вы с ней встречались?

– Да нет, не очень, – уклончиво ответил Андрей, утрамбовывая свой рюкзак. – Она мне понравилась сразу, но хотела серьёзных отношений. Тогда ещё была жива Ленка, и Арина не давила на меня. А когда я освободился, решила взять быка за рога. Она привыкла своего добиваться. Как говорится, если чего решила, то выпьет обязательно. Порядочная девчонка, невинная была. И я себя мерзавцем чувствовал, а сделать ей предложение почему-то не мог. Вроде бы, даже побаивался. Знал, что безответной, покорной, как Ленка, она никогда не станет. Ты в курсе, как я с Наташкой обжёгся, хотя в ней был на сто процентов уверен. Теперь на воду дую, особенно из-за детей. Своих у Арины нет, она сама ведёт себя, как маленькая. Вряд ли она будет хорошей матерью для чужих отпрысков. Просто пока не хочет об этом думать, а у меня такого права нет. Странная история – в ней только психоаналитикам разбираться. Арине, наверное, другой муж нужен, этакий подкаблучник. Не знаю, как она там своим бандитом командует. Но, думаю, она его крепко за одно место взяла. Да и за горло – тоже…