Игорь Сотников - Опасайся человека одной книги. В преддверии Страница 15

А пока твоё место определяется пассажирским сидением, то решения будут приниматься не тобой. Так что на данном этапе движения вперёд по жизни всех этих сидельцев в такси, определял водитель, которому, по большому счету, нет дела до всех этих внутренних пассажирских ёрзаний (Если ты, конечно, пепел не стряхиваешь на протёртые чехлы, такими же, как и ты, не сидящими на месте торопыгами.). И он, следуя дорожным указаниям, в зависимости от дорожной обстановки, постепенно своей манерой вождения, придал внешнюю тональность внутренней обстановке такси, где на этом фоне, сердца пассажиров, успокоившись, начали расслабляться и принялись вести себя по отношению к окружающему, в соответствии с этой размеренностью, которую и определял ход езды такси.

Так Люси, взявшая на себя роль гида, время от времени, по мере появления на их пути знаковых достопримечательностей, считала своим долгом проинформировать о них сзади сидящих. Для чего она иногда поворачивалась к ним лицом и рассказывала об этих местах. И эти гости, так сказать, не видя возможности что-либо изменить, смирились с этой временной неизбежностью и, предавшись созерцанию, уткнулись кто, куда и кому куда удобней. И если Яшка с Кацем, находясь в поле зрения Люси, в большей мере, уткнулись в собственное «я», которое сквозь облако непрояснений, пеленой окутавшее Люси, смотрели через её призму взглядов туда, куда она пожелает посмотреть, то Фома уткнулся лицом в окно двери, как это делают маленькие дети, не то что не стесняющиеся, а просто из-за своей детской непосредственности, не замечающие всего того, что кажется важным взрослому человеку, для которого, скорее важнее то, как он выглядит со стороны, чем то, что при этом делается внутри.

И хотя Фома чувствовал себя созерцательно прекрасно, всё-таки его задумчивая прижатость носом к окну, из которого на окружающих теперь смотрел такой взрослый ребенок с пятачком на месте носа, выглядела ещё выразительней и не могла не растрогать чувствительные сердца прохожих, случайно бросивших свой взгляд на эту картину без масла. Так этим прохожим, в этом застывшем кадре определённо представилась видимая изнанка жизни, где сидящая на штурманском месте красавица, рулит движением, не обращая внимание на тех, кто в лодке, и на то, что встречается им на пути, тогда как сзади сидящим и зависящим от неё пассажирам, особенно этому с выразительным, вглядывающимся вдаль лицом, остаётся только одно… А вот что, то над этим нам даёт задуматься задумчивый создатель этой картины безнадёги, которым является каждый из обладателей богатой фантазии, кто и создал эту видимость у себя в голове.

Отчего им, в особенности тем, кто находился в состоянии одиночества, что, в общем, свойственно всем фантазёрам, становилось очень грустно, и они приостанавливали свой бег по жизни или, вернее сказать, на месте (Любое бессмысленное хождение для них – это и есть бег, и даже на месте), после чего они принимают твёрдое решение и тут же сворачивают в ближайшее заведение, где разливают даже с утра, и уже там начинают приводить свои мысли и сердце в порядок.

А ведь, скорее всего, в своё время, судьба уже раз посадила это одиночество на такое же пассажирское сидение, и такая же красавица, как-то завезла его в такое бездушное место, из которого вырваться, не потеряв себя и душу, ему помогла лишь одна из миллиона случайностей. И, вспомнив все перипетии своей прежней жизни, это одиночество тут же залпом зальёт эту незаживающую боль своей души, и не почувствовав облегчения, закажет ещё, затем быстро выпьет и эту добавку, но и она не сможет смягчить его мнение о той особе разбившей его сердце. После чего он, уже закажет целую бутылку и, найдя её дно, уже определится. После чего, в зависимости от этого решения, отправится либо смягчать сердца незнакомых, но очень желающих на время познакомиться дам, либо же смягчать лица кулаком, опять же незнакомых, но слишком дерзко смотрящих на него лиц месье.

А ведь такие сюжеты, почему-то всегда можно усмотреть, глядя во все эти перевозящие людей транспортные средства, где ваша жизнь находится в зависимости от этого внешнего движущего фактора. В чём можно узреть свою ассоциативность, эту власть чувств над вами, движущихся со скоростью вашей жизни и находящихся во временной зависимости от привлекательности окружающего, в котором вы видите то, что вам мыслиться, исходя из собственного побудительного к этим мыслям опыта. Но если вам видится одно, то это ещё не значит, что это есть на самом деле.

Так что Фома, ещё не был столь безнадёжен и, пожалуй, ещё сохранил свою независимость (Правда, находящийся в зависимости от качества её внимание к нему.) от этих красивых глаз и улыбки Люси. И стоило им прибыть на место назначения, к одному из вполне себе ничего отелей, то от его задумчивой выразительности на лице не осталось и следа. И он, заняв своё новое место в этом выстроившемся мужском ряду перед такси, расплылся в улыбке в ответ на прощальные на сегодня слова Люси, которая бы, конечно, очень хотела их сегодня куда-нибудь сводить, но она и так еле смогла вырваться, так что пока давайте обустраивайтесь, а уж завтра, она с самого утра вся к их услугам.

– Пока. Пока. Пока, – как попугаи заладили одно и тоже, эти трое, теперь уже провожающие такси, увозящее Люси вдаль, в которую они посчитали нужным помахать руками вслед.

– Ну, выстроились, как лесенка дурачков, – когда проводы закончились, Яшка взглянул на эти такие мило-противные рожи своих товарищей, выстроившихся в один по ростовому ранжиру ряд и, не сдержавшись, дал чёткое определение всем им.

– Запомни, дурость – не количественная характеристика, – схватив чемодан, Кац бросил эту фразу Яшке и двинулся ко входу в гостиницу.

– Ты это о чём? – зло, уже в спину Кацу заявил Яшка, чей рост не позволял ему подпрыгнуть выше двух вершков от горшка, отчего он всегда смотрел с подозрением на тех, кто был выше среднего и чьи излишки роста, по его размышлению, сложились в результате обкрадывания таких, как он. И поэтому его недружелюбие ко всякой длинной каланче, имело под собой теоретическое обоснование, да и к тому же, любые разговоры по поводу размерности, он был склонен переводить на свой счёт. Так что Яшкина подозрительность к Кацу, несмотря на их духовное единодушие на чужой финансовый и какой иной счёт, после этого его высказывания, начала облекаться в пока что недоумение, грозившее тому, «о-го-го» много чем.

– Давай уж, без лишних слов, – Кац, придержав дверь, пропустил вперед Яшку и тем самым закрыл тему разговора и дверь отеля за собой, Фомой и им.

Глава 6

Доказательства от противного

Доказательство от противного – вид доказательства, при котором «доказывание» некоторого суждения (тезиса доказательства) осуществляется через опровержение отрицания этого суждения – антитезиса (если неверно, что неверно А, то А верно).

– А чего ты такой слишком уж внимательный ко мне? – спросил Яшку Фома, заметивший, что тот старается не пропустить ни одного из его взглядов, которые он, как и следовало ожидать от интересующегося всем первооткрывателя, при виде новой для себя страны, бросал во все разные, однозначно интересные для себя стороны. И, если для кого другого из местного населения, эти стороны были даже очень обычными, то для Фомы, глядевшего на этот мир своими любопытными глазами, всё как раз виделось в своем иносказательном свете, мимо которого, надо отдать должное его внимательности, ничего на этих первых порах, не пройдёт и не пролетит. А ведь эта, с трудом скрываемая Яшкина пристальная назойливость, началась сразу после его стука в дверь номера гостиницы, куда Фома заселился в отдельный номер, тогда как эта парочка его товарищей (На этот раз не слишком довольные подобным соотношением дел.) была вынуждена по причине своего бескомпромиссного характера, когда никто не хотел уступать друг другу отдельный номер, любоваться в своем номере на противную рожу своего непримиримого товарища. Ну а Фоме, следовательно, как не имеющему права голоса на выбор, пришлось заселиться в одноместный номер.

– Ты же, надеюсь, не собрался знакомиться со страной из окна своего номера? – зайдя в номер Фомы, Яшке явно было интересно узнать и увидеть предоставленные тому условия проживания, где вид из окна на бульвар, а не как у них во внутренний двор на помойку, ещё больше заставил его злиться на этого Каца, по чьей несговорчивой прихоти, он должен будет теперь ютиться вместе с ним в одном номере. Правда, в голове у Яшки уже созрел мстительный план, на сегодняшний незабываемый для длинного носа Каца вечер, который пройдёт для него под знаком ароматов съеденного Яшкой блюд, где бобовые будут иметь преимущественное место на столе.