Нина Строгая - В жару Страница 16

– Да что ж ты за человек такой, а? Что за…

– Поросенок? Дрянь? – не сказал Иван, поскольку ну никак, ему казалось, это сейчас не звучало. С мольбой, тоской и страхом он снова заглянул в глаза другу.

– Если ты не угомонишься, я уйду – сейчас же, слышишь? – своим обычным твердым, уверенным голосом ответил тот.

Иван забрался в кровать и, отвернувшись к стенке, с головой накрылся одеялом.

– Вот – правильно. Так-то лучше, – Николай собрал и отправил в мусорную корзину остатки соскользнувшей на пол рыбы и туда же запихнул коврик с очевидными вполне приметами несколько утоленной сегодняшней страсти, затем еще раз посетил санузел и вышел из палаты.

Вернулся он через непродолжительное время и, как увидел наблюдавший за беззвучным действием на экране Иван, с двумя шприцами в руке.

– А второй с чем? – спросил Иван, оголяя ягодицу. – С ядом?

– Почти, – устало улыбнулся Николай, снимая с иглы заглушку. – А вообще, Ваня, чувствую, скоро точно тебя прикончу – и сам вон, – кивнул он в направлении окна, – выброшусь.

– Ваня… Иван… проснись… – Иван почувствовал, как склонившись к самому его лицу, Николай тихонько трясет его за плечо, и медленно развернулся, с трудом разлепляя веки. – Доктор тебя посмотрит, o`k? – ласково смотрел на него Николай, из-за которого на Ивана совсем не ласково, но абсолютно бесстрастно – с предельной и даже какой-то запредельной, казалось, терпимостью – до крайности и даже чрезвычайно вежливо взирал средних лет, грузный, с глубокими залысинами на лбу, в белом халате мужчина.

Стойко, с небывалым уже терпением снеся очередную экзекуцию, Иван, однако, чувствуя себя тем самым, всем известным выжатым до корки фруктом, после того, как вернулись с другого – соседнего – отделения, поужинали, по всегдашнему обычаю – вкусно, однако в полнейшем сегодня молчании, снова отправился в царство морфея, в котором, однако, пробыл недолго, ибо и во сне чутье ему не изменяло – проснулся в ночи и увидел, как Николай убирает диктофон в рюкзак, а ноутбук в его – ноутбука – ноутбуковую сумку.

– Уходишь? – спросил Иван, медленно приподнимаясь на локтях.

– Да, пойду.

– Не уходи…

– Да чего-то не могу я здесь больше… неудобно… спина болит уже в этом кресле. И потом… ведь не только у тебя сегодня стресс, – пытался шутить Николай, подходя вплотную к кровати, и Ивану казалось, что голос его дрожит.

– Так разложи, – с недоумением смотрел на друга Иван. – Или… ложись сюда… со мной. – Иван откинул край одеяла.

– Ваня… – снова посмотрел на Ивана Николай незнакомыми тому несчастными глазами.

– Не уходи…

– Ваня…

– Ты не хочешь меня?

– Ох, если бы ты только знал, как сильно, – горько усмехнулся Николай, присаживаясь на край кровати.

– Я тебя раздражаю? – Иван опустил глаза.

– Как никто и никогда в моей жизни.

– Совсем-совсем не возбуждаю, да? – хрипло продолжал Иван.

– Боже мой, Ваня! Притормози ты немного. Не могу я так. Переключиться мне нужно. Ничего не соображаю ведь. Ни о чем же больше думать не могу… Мне время нужно, понимаешь?.. Я обещаю, подожди. Я скажу… все, что ты хочешь, скажу… и может быть даже, как ты хо…

– Ну да, тебе всегда мало времени. Всегда занят. Свадьбу во дворце Пушкинском[29] для миллионера очередного снимать – это, конечно, интереснее… намного. Круче, конечно, чем со мной здесь нянчиться. А статья… статья ва-аще ни в какое сравне… – недовольно бурчал Иван.

– Ваня… ты слышишь меня вообще или нет? – Николай легонько встряхнул Ивана за плечи. – Посмотри, посмотри на меня.

Иван поднял на Николая глаза.

– Нет… не смотри.

– Не уходи…

– Так, ладно, все… все, собраться, – не то чтобы уверенно приказал себе Николай и поднялся. – Давай сейчас успокоимся, о’k? До выписки хотя бы продержимся, а то не выйдем, я чувствую, отсюда никогда. Еще эти раны твои новые… Нет! Это просто кошмар какой-то! – снова нервничал Николай. – Я же пока сегодня объяснял все, чуть под землю от стыда не провалился.

– Ну, не провалился же, – зло иронизировал Иван.

– Какой же ты… – в схожей манере и немного даже презрительно ответил ему Николай.

– Поросенок? Дрянь? – с вызовом продолжал Иван.

– Угу, уже чувствую, есть немного, – снова ласково своим обычным голосом отвечал Николай и улыбался.

– Не уходи, прошу тебя, – не ослаблял хватки Иван.

– Все. Все. Хватит. Пожалей меня, в конце концов уже, а, – строго отвечал Николай, закидывая на плечо рюкзак. – Я утром… рано приду, о’k?.. Все… давай… – и направился к выходу, и уже взялся было за дверную ручку, как, сбросив рюкзак, вернулся к Ивану, нагнулся к нему и, обхватив обеими руками за голову, поцеловал – с какой-то, похоже, мукой, отчаянно, казалось как-то, и совершенно определенно немного больно – чуть-чуть, слегка прикусив… в губы. После чего снова направился к выходу и со словами: «Держись тут, я скоро», – подхватив поклажу, вытащил ключ из замка и покинул палату, в которой, несмотря на теплый мягкий свет ночника тут же воцарились мрак, холод и страх.

Иван медленно сполз с кровати, завернувшись в забытый другом пиджак, подошел к вешалке и расстегнул свисающий с нее на длинном ремне довольно вместительный чехол от фотокамеры. Выбор был невелик – два малька «Курвуазье» и столько же «Мартини». Коньяк Иван не любил, поэтому вынул вермут и, взяв со стола пачку сигарет и оставленную здесь же пустую из-под оных, а еще банку соленых орешков и пульт, снова забрался в койку.

Сталь подчиняется покорно,Ее расплющивает молот.Ее из пламенного горнаБросают в леденящий холод.И в этой пытке, и в этой пытке,И в этой пытке многократнойРождается клинок булатный[30]…

– мучился уже и без того измученный главный герой знакомой наизусть с детства классической сказки для взрослых. – Пф-ф-ф, – переключил канал Иван…

Знаю, милый, знаю, что с тобой —Потерял себя ты, потерял.Ты покинул берег свой родной,А к другому так и не пристал.Без меня тебе, любимый мой,Земля мала, как остров!Без меня тебе, любимый мой,Лететь с одним крылом!Ты ищи себя, любимый мой,Хоть это так непросто!Ты найдёшь себя, любимый мой.И мы ещё споём![31]…

– успокаивала и поддерживала любимого своим прокуренным, хриплым, но все еще голосом примадонна. – Бля-я-я-я, – протянул Иван и переключил…

I just wanna feelReal love feel the home that I live inCos I got too much lifeRunning through my veinsGoing to wasteAnd I need to feelReal love and the love ever afterI can not get enough[32]…

но в который раз ни кони, ни уж тем более Робби, ни даже любимая Иваном яркая, неординарная, блондинистая партнерша звезды не впечатляли его, абсолютно сегодня непробиваемого, – Fu-u-uck, – длинно выругался Иван и переключил…

…на новости, на прогноз погоды, на аналитическую какую-то передачу, а после еще на одну такую же умозаключительную, затем снова выловил какой-то топ – какую-то десятку или двадцатку, затем концерт, еще кино и еще кино, опять новости и… и по-прежнему остался недоволен.

Теодоро. Я вас не понимаю вовсе!

Диана. Понять меня необходимо,Чтоб вы не смели ни на йотуПереступать своих границ.Смирите чувства, Теодоро.Со стороны столь знатной дамы, —Особенно, когда так скромныЗаслуги собственные ваши, —Малейшей милости довольно,Чтобы наполнить вашу жизньДо гроба счастьем и почетом,

– остановив-таки выбор и настроив не громко и не тихо звук, Иван вынул из кармана пиджака зажигалку и прикурил…

Теодоро. Вам было некогда угодноВнушить мне страстные надежды,Взманившие меня настолько,Что я не вынес груза счастьяИ был, как вам известно, болен,Лежал в постели целый месяц.К чему все эти разговоры?..

…и только-только залпом осушил миниатюру, и только засыпал в рот горсть орешков, и затянулся, и не успел даже стряхнуть пепел в пустую пачку, как дверь в палату распахнулась, и в нее по-хозяйски, без стука вплыла та самая – одна из двух – большая, грубая грымза-терминатор.

– Та-а-ак, это что-то новенькое, – сказала она, опуская на столик принесенный с собой лоток.

Диана. Мошенник, дрянь!Я бы должна убить такого!

Теодоро. Но что вы делаете? Что вы?

Диана. Я негодяю и пройдохе даю пощечины!..

– А что, было старенькое? – нагло ответил Иван. – Почему вы так вламываетесь? Может, я дрочу здесь? – вызывающе и развязно хамил он.