Вацлав Михальский - Собрание сочинений в десяти томах. Том восьмой. Прощеное воскресенье Страница 16

– Пока не знаю, но придумаем обязательно. Адам ведь жил под чужой фамилией, и я…

– Нет! – горячо прервала ее Ксения. – Это мне не подходит. У меня отец – Половинкин, муж – Половинкин, и я всю жизнь буду…

– Тогда напиши в анкете «пропал без вести» – это ведь так и есть, для тебя, во всяком случае… Ну, в общем, сейчас этим не заморачивайся. Я все продумаю основательно, найдем выход, у меня есть с кем посоветоваться.

Помолчали.

– Извини за вопрос: а у вас детей не было?

– Когда госпиталь переехал, я поняла на новом месте, что забеременела. На третьем месяце полагается демобилизация. Грищук подготовил документы, а я упала в окоп – и выкидыш…

Далеко-далеко, в стороне оврагов и перелеска, с мощным гугуканьем прокричала какая-то птица.

– Скоро полночь, филин собрался на охоту, – сказала Ксения.

– Ты молодец – птиц знаешь, а я московская бестолочь.

– Я этим Филей свою малышню пугаю. Как-то однажды они долго не спали, баловались и услышали его. Испугались, жуть! С тех пор я их пугаю: «Спите, а то Филя прилетит!»

– Помогает?

– Еще как! Они сразу носы под одеяло – и спят. Первые пять минуток вид делают, а потом скоренько засыпают. Как жаль, что у тебя не родился маленький! Сейчас бы у моих старший брат был или сестра, – простодушно добавила Ксения и прикусила язык, испугавшись своей нечаянной бестактности.

На этот раз замолчали надолго.

Мощные крики филина доносились все глуше и глуше.

– Улетает от нас твой Филя, – доброжелательно сказала Александра и тронула Ксению пальцами за плечо, как бы давая понять, что она не в обиде: ну сморозила глупость – с кем не бывает. – Улетает твой Филя от нас, почти не слышно его.

– Ничего подобного. Никуда он не улетит. Делает вид, что улетает, хитрит, а потом развернется на сто восемьдесят градусов и будет тут как тут. Внезапность – вот его козырь. Я много чего знаю о филинах. И вообще про животных, птиц, насекомых. Если учиться, то я только на биолога буду.

– А я с детства ботанику люблю. Все растения меня интересовали, от самых малюсеньких и до эвкалиптов и баобабов. А учусь на врача. Все хотят, чтобы я стала хирургом, а мне не хочется.

– Не хочется – не слушай никого! – запальчиво сказала Ксения. – Ты что, для них учишься или для себя?

– Пока для них. Если бы мама и Папиков не заставили, я бы в институт не пошла – старая слишком.

– Да ты что говоришь, Саша! Учиться никогда не поздно!

– Ты, как моя мама, рассуждаешь! – засмеялась Александра. – Может, чайку?

– С удовольствием!

Ксения разожгла примус, пахнуло керосиновой гарью.

Вдруг со стороны кладбища раздался жуткий вопль, а затем писклявое верещание и какие-то неясные звуки, похожие на клекот и щелканье клюва.

– Я говорила – вернется. Вот Филя поймал зайца и зарезал, а теперь рвет на части и заглатывает прямо со шкурой.

– Вкусно ты чай завариваешь, – после длительной паузы похвалила хозяйку гостья.

– А я и тебе сухих травок домой дам. Прямо сейчас положу на стол, чтоб завтра не забыть.

– Не завтра, уже сегодня.

– Значит, сегодня, сейчас. А в Москве заваришь мои травки, угостишь маму, и меня вспомните: «Живет где-то там, в поселке…»

– Вроде я к тебе, Ксень, ревновать должна Адама, а у меня ревность ни на секунду не возникла.

– У меня тоже. Я всегда знала, что ты можешь внезапно появиться и увести у меня Алешу, а увели гады… Я тебя раньше боялась, а сейчас не боюсь.

– Вы с Адамом говорили обо мне?

– Нет, что ты! Он не помнил ничего. Только в самое последнее время вспомнил. Там, в оврагах, есть песчаный карьер и озерцо. И вот мы как-то купались, и я пошла за деревья одеваться. Выхожу одетая, а он смотрит куда-то мимо меня. Вот тогда, думаю, он тебя и вспомнил… Я испугалась, но виду не подала.

– Да, мы с Адамом тоже купались в этом озерце. Я и вчера там купалась. Петр меня возле оврагов высадил, и я, прежде чем к вам идти, искупалась…

– Ты бы легла поспать перед дорогой. Петя очень рано заедет, – помолчав, сказала Ксения. – Петя – человек точный.

– Посплю дома. Вон рассвет зеленеет…

– А у тебя медали за войну есть?

– Есть. Приедешь в Москву, я перед тобою похвастаюсь при полном параде.

– Москва большая. Как я тебя найду?

– Я тебе адреса оставлю – и дома, и института, и больницы, в которой мы обычно оперируем, это моя родная больничка. Маму зовут Анна Карповна, я ей про тебя расскажу, и про малышей, и про Адама…

В начале седьмого утра подъехал Петр.

– Маленьких за меня поцелуй, – обнимая Ксению на прощание, сказала Александра.

– Сейчас кушать придут, – светло улыбнулась сквозь слезы Ксения. – Ой, травки забыла!

Александра вошла следом за хозяйкой в дом и набрала в карманы своего потайного пояса сушеной мяты и душицы.

– Так. Адреса я тебе отдала. А улица у тебя, Ксень, какая?

– Улица у нас в поселке одна, но из трех частей: в начале – Подгорная, потом идет – Заводская, все, что вдоль кирпичного забора, а наш кусок – Парижской коммуны. Дом одиннадцать.

– Я жду тебя в Москве. И письмо напишу обязательно! – За порогом Александра крепко обняла Ксению и поцеловала в щеку. – Малышей поцелуй! Пока.

Ксения проводила гостью до калитки, а когда машина тронулась, подняла руку в прощальном жесте…

Ехали до Семеновки быстро, с ветерком.

– Это ты Витю-гада прикокал? – неожиданно спросила Петра Александра.

– А тебе зачем знать?

– Хочу вынести благодарность от лица старшего по званию.

– Служу Советскому Союзу! – взял под козырек Петр и запел, перекрывая шум мотора и встречного ветра:

– Я был батальонный разведчик,А он писаришка штабной.Я был за державу ответчик,А он спал с моею же-ной…

– Петро, – прервала его Александра, – а чего ты не женишься?

– Сначала батю надо женить. А то что ж, я женюсь, а он один останется – так нельзя.

– Значит, ждешь своей очереди?

– Выходит, жду. А Ксеня тебе родня?

– Да, родня. А ты невесту приглядел?

– Тебе честно? – Петр оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Александру в упор своими светлыми, много чего повидавшими глазами.

– Если говорить, то честно, но можешь и промолчать.

– А чего мне молчать? Ты догадливая. Да, конечно, если бы на ней, то женился хоть завтра, но она не из тех, она будет ждать…

– Ты о Ксении?

– Ну… А как ты насчет гада дотумкала, морская пехота?

– Во-первых, по твоим глазам затравленным, во-вторых, у тебя на кладбище голос как-то задергался, когда тебя Ксения про него спросила, а в-третьих – разведка должников не забывает!

– Не забывает, – усмехнулся Петр. – Смотри, во-он на горизонте чернеется, то пассажирский, московский… Погнали, может, успеем!

– Погнали! – азартно поддержала водителя пассажирка.

Часть вторая

Как туман на рассвете – чужая душа.

В молодости эти размышления не приходили ей в голову, а в зрелые годы, когда Александра Александровна выдавала замуж дочь Екатерину, как-то однажды она призадумалась над тем, что мужчины женятся, а девушки выходят замуж по обоюдной горячей любви и осознанной доброй воле довольно редко. Гораздо чаще в предсвадебном угаре они бывают обложены десятками совпавших обстоятельств, как загнанный волк красными флажками, и деваться им некуда, кроме как бежать в специально оставленный створ, где поджидает их подвыпившая компания с улюлюканьем и бодряческими криками «Горько!». Да, примерно так бывает у многих, но осознание этого приходит, как правило, через годы, хотя иной раз жених или невеста готовы дать деру из-за пиршественного стола, но подобные скандалы случаются очень редко, а обычно не убегают, сидят в застолье, как в летаргическом сне, и на очередной окрик «Горько!» послушно подставляют жестяные губы.

Это сейчас, в третьем тысячелетии от Рождества Христова, девушки берут «бойфрендов», или, как называет их Александра Александровна, «учебно-тренировочных мужей», и живут себе эти парочки, как они выражаются, «гражданским браком», хотя на самом деле гражданский брак отличается от церковного тем, что пары не венчаны, но зарегистрированы в загсе, а если на Западе, то в мэрии, а «бойфрендство» всего лишь сожительство. Раньше так и говорили – «они сошлись», а теперь выходит – «они тренируются на должность супругов». Раньше молодая женщина без законного мужа считалась как бы обделенной вниманием, а сейчас всего лишь «свободной». Хотя, как думала Александра Александровна, эта свобода, кроме полной безответственности для мужчин, ничего в себе не несет и нести не может, что, в первую очередь, пагубно для самих мужчин, поскольку ослабляет их жизнестойкость и ведет к деградации. Как специалист, Александра Александровна была в курсе статистики по деторождению и дальнейшей жизни малышей, а поэтому знала, что каждый третий ребенок в Западной Европе, США и России растет без отца при живом и здравствующем папашке, который в лучшем случае находится на положении «папашки приходящего», – вот самый печальный плод «бойфрендства». Конечно, доедающим свое счастливое детство «мальчикам-друзьям» можно по этому поводу не беспокоиться, но тем, кто помышляет стать настоящим мужчиной и имеет амбиции к полноценному продолжению своего рода, есть над чем подумать.