Ирина Щеглова - Йоха Страница 16

Влада сидела поджав колени и с болью смотрела снизу вверх на такое любимое и такое далекое лицо. Ей хотелось сказать всем:

Зачем вы так? Смотрите, как он старается! Ведь он это делает как для себя, так и для вас! – Но она молчала, не считая себя в праве вмешиваться в творческий процесс. Она лишь сопереживала… Для всех: давно понятный и смешной Йоха, для нее: единственный и необыкновенный. Так уж сложилось…

Позже, когда окончилось и это дикое пение, и пирожки, и чай, и сигареты, Йоха с Митькой решили сбегать в ночной киоск. Влада увязалась за ними, ей хотелось на воздух, продышаться. Когда они втроем вышли на морозную, заснеженную улицу, Йоха, подхватив Митьку, принялся объяснять ему, как надо работать и что петь, чтобы поехать на фестиваль. Они шли быстро, Влада едва поспевала за ними. Чтобы не чувствовать себя лишней, она позволила себе посоветовать:

– Ребят, вы собирайтесь вдвоем, без никого и пишите, репетируйте. Вам нужно что-то новое сделать. На одном и том же вы долго не продержитесь.

Йоха грубо оборвал ее:

– Ну тебе-то это зачем? Это касается только нас! Поняла?

– Поняла, – кивнула Влада.

Митька запнулся. Его покоробила Йохина грубость. Йоха злился на желание любовницы проникнуть в его жизнь. А Влада шла и думала о том, что ничего их наверное не связывает, кроме этой дурацкой аферы под названием «собственное дело», в которое никто не верил, да еще общая квартира, снятая на занятые деньги…

Разговор развалился. Морозное небо склонилось над городом, фонари тускло светили в холодном воздухе. На обратном пути троица больше молчала, каждый был погружен в свои мысли.

Возвращение их восприняли радостно, сигареты выкурили очень быстро…

Глава 37. Дикая жизнь

Вот значит: лежит Йоха в ванне, горячая вода бьет струей, давая пышную пену; пар поднимается к потолку и оседает там тяжелыми каплями. Лицо Йохи лоснится от пота, и он периодически стирает его ладонью. При этом он ухитряется курить сигарету и читать книгу. На краю ванны чашка с остывшим чаем и долькой лимона. Полотенце свисает с перекладины над Йохиной головой так, чтобы Йоха мог дотянуться рукой до него и вытереть пальцы. Он старается не замочить книгу и сигарету.

В таком положении он может находится до нескольких часов. Йоха отрезает себя от мира закрытой дверью и шумом льющейся воды. Он всегда включает максимальный напор, чтобы ни один звук не проникал извне.

Нельзя прерывать этот процесс! Ни в коем случае! Ни-ни! Это вам не какое-нибудь пошлое омовение тела, нет, тут другое! Йоха в ванной – это нечто! Это действо, неподдающееся объяснению. Рискну предположить, что это некий внутренний, самосозерцательный процесс… Йоха впадает в такие длительные заплывы периодически, и причина им всегда одна – депрессия. Или по русски – хандра.

Близкие друзья хорошо осведомлены об этой Йохиной странности и часто посмеиваются над ним. Особенно тогда, когда Йоха начинает рассуждать о своем уходе в леса. Места ухода разные: Алтай, например, или Тибет… Йоха периодически порывается куда-нибудь уйти. Даже уходит: раз в год примерно, на несколько дней. Он очень любит всякие туристические принадлежности: рюкзаки, палатки, спальники, коврики… У него даже есть своя палатка, причем такая, о которой он мечтал с детства: шатровая. Йоха очень гармоничен на лоне природы. Он с удовольствием посидит у костерка, для которого сам же нарубит дров, потравит байки с народом. Он очень любит купаться в реке, но особенная его страсть – море. Он прямо-таки бредит морем. Может говорить о нем бесконечно, но… увы, бывает там крайне редко.

Малознакомые с Йохой люди обычно открыв рот слушают его трассовые рассказы. О! А рассказывать Йоха мастер! Он был везде! Он жил на Урале, проехал весь Казахстан с дальнобойщиками, ходил по горным районам Таджикистана, жарился в пустынях Средней Азии, стоял на границе с Китаем, жил в Абхазии, в горных аулах, питался мамалыгой и сыром из козьего молока. Таскал на своем горбу контрабандные серебро и редкоземелы в Прибалтику. Работал в археологических партиях в Крыму, копал Херсонес. Тусовался с хиппи в Киеве и Питере… Да разве все упомнишь?! Вы его сами послушайте, это стоит того. Главное, не попадите к нему в период, когда Йоха принимает ванну, замучаетесь ждать.

Да, я еще не упомянула о многочисленных фестивалях самодеятельной песни, в коих Йоха принимал самое деятельное участие. Разложите перед собой карту бывшего Союза и добавьте к вышеупомянутым местам пребывание нашего героя в Белгородской и Воронежской областях, а так же Пензу и Саратов и еще много-много городов и деревень нашей некогда необъятной Родины.

И не слушайте вы его друзей, которые обещают Йохе построить специально для него огромный бассейн с непрерывной циркуляцией воды, с непрерывной подачей сигарет и чая, ну и конечно же – библиотекой. (Боюсь, что книги будут отсыревать, но ведь можно придумать хороший кондиционер…) Так вот, не слушайте вы их, они завидуют! Завидуют мечтательному Йохе, лишенному практического взгляда на жизнь. Да, он не любит спать в палатке (на коврике очень жестко). Да, он ценит хорошую кухню. Да, он чаще плавает в ванне, чем где либо еще. Но никто, никто не может запретить ему мечтать! Поэтому слушайте Йоху! Может быть, вам тоже захочется уйти пешком в Крым, к теплому морю, подержать в руках черепки, бывшие когда-то вазой (или ночным горшком, что не так уж и важно! ). Главное – ты сам их раскопал! Коснуться рукой шершавого мрамора, осыпающегося под временем, послушать песни старцев высоко в горах на закате… Провести несколько безумных, бессонных ночей где-то на краю земли, среди костров и палаток, с обожженными солнцем людьми, опьяненными музыкой и водкой. И самому написать какие-то совершенно гениальные строки и прокричать их на весь мир, пусть услышат! Верьте Йохе! Так и есть, так будет, и не с кем-нибудь, а с вами! Когда вас достанет сытое, безрадостное существование у ваших телевизоров, в ваших коробках, вспомните, что есть люди, которые могут по-другому. И не судите их, они для того пришли в этот мир, чтобы вы поняли его красоту.

Глава 38. Куда уходят поэты

– Я уже решил, – отрешенно сообщил Сенька, глядя куда-то огромными библейскими глазами.

Тусовка замерла, столпившись в коридоре. Несколько пар глаз уставились на пришедшего. А он стоял: тоненький, как струны на его гитаре, в длинном черном пальто, с откинутыми черными локонами и улыбался. Йоха не выдержал первым:

– На кой черт тебе армия, Сенька?! – взвился он. – Ты подумай, какой из тебя солдат?!

Сенька перевел на него взгляд своих удивительных– глаз и ответил:

– Все ходят…

– Кто все?

– Ну, вообще…

Влада отделилась от стены и заметила:

– Ребят, может мы в кухню пройдем, а? – Присутствующие зашевелились. Сенька стал раздеваться, ему помогли стащить пальто и повели на кухню. Он сел как всегда на корточки, спиной к батарее, откинул волосы за спину…

– Сень, волосы не жалко? – спросила Влада.

– А чего их жалеть, опять отрастут.

– Сенька, ты с ума сошел! – Йоха громыхнул табуреткой, выдвинул ее в центр кухни и уселся напротив Сеньки, уперев ладони в колени:

– Ты о матери подумал?

– Думал…

– Ты хоть знаешь, что загремишь сразу на Кавказ?

– Не, сначала в учебку.

– Ага, на месяц! А потом под пули! Кого от кого защищать будешь? На кого воевать? Сенька, ты ведь поэт!

– Поэты тоже воюют. Лермонтов…

– Ага! Байрона еще вспомни!

Тусовка молча курила и прихлебывала остывающий чай. Влада засуетилась:

– Сень, на бутерброд, съешь, – она стянула с тарелки на столе самую большую сосиску и, зажав ее между кусками булки, протянула будущему солдату.

– Спасибо, – благодарный взгляд в ответ. Сенька совсем расслабился и стал жевать бутерброд. Денис взял гитару и стал что-то бренчать.

– Дис! – обратилась к нему Ярка, – сходи, купи шампанского. Денис выдержал паузу, потом медленно поднялся:

– Кто со мной? – обратился он к окружающим.

– Я! – откликнулся Йоха. – А ты все-таки подумай! – опять приступил он к Сеньке.

– Угу, – невнятно произнес жующий поэт.

– Бабули давай, – Денис топтался возле Яры. Девушка томно протянула руку с сигаретой, указав на сумочку. Сумка была передана. Яра повозилась в ней, доставая деньги:

– Вот, – протянула несколько крупных купюр Денису, – купи еще соку и сигарет, и… – Она подкатила глаза, задумавшись. Тусовка напряженно ожидала: деньги водились только у Ярославы, и она почти всегда была «царицей бала», так сказать.

– И еще печеников к чаю! – прервал ее размышления Йоха.

Яра вздохнула. Денис с Йохой ушли в коридор одеваться. Влада опять поставила чайник на плиту. Лера с Митькой о чем-то шептались в углу. Сенька доел свой бутерброд, вытер руки о штаны и потянул к себе гитару. Он запел тихонько про хромую собачку, у которой к тому же не было никакой клички и что-то случилось с глазом. Она долго бежала где-то за кем-то, и финал у всего этого был страшно грустным…