Александр Морозов - Московский Джокер Страница 16

«Все, Карнаух спекся», – мелькнуло в голове у Алекса.

– Ты представляешь, вдруг милиция, скорая, я, конечно, спустилась вниз и разузнала. Убили консьержку. Прямо в холле. Но не стреляли, нет. Старухи говорят, каким-то зверским способом.

– Валентина… что же это? Так не бывает.

– Оставь на автоответчике для Харта мой телефон. А сам иди немедленно ко мне.

В холле никого уже не было. Никого не было и на улице, ни милицейских, ни медицинских машин, ни праздных зевак, обычно охочих до обсуждения подобных городских драм. Ему оставалось перейти улицу и войти в парадное дома напротив. Между прочим, вчера, вот так же, часом позже, стоял на этом же месте Мартин.

К Валентине он не мог зайти, потому что она только недавно объявила ему о разрыве и, конечно, обида еще не улеглась.

Марло пошел к проспекту, как сказала Валентина. А это значит, он перешел мостовую и двинулся налево. Метрах в десяти от парадного Валентины стоял киоск, работающий в ночное время. Там продавались табачные изделия и кое-что из спиртного.

Кстати, в пачке Алекса оставалось всего две сигаретины, и ему тоже не помешало бы обновить запас. Он подошел к окошку и протянул купюру:

– Две пачки «Космоса» с ментолом.

Сзади остановилась машина. Алекс, не оборачиваясь, услышал, как опускается боковое стекло, а затем раздался мягкий мужской голос:

– У вас зажигалки не будет?

Точно так же обратился к нему пару часов назад и «хорёк», то есть господин инспектор Карнаухов. Теперь, стало быть, следовало ожидать удара чем-нибудь твердым по голове.

«Не слишком ли однообразно», – подумал Алекс и медленно обернулся.

В иномарочном затрапезье, сильно смахивающем на фольксваген времен Третьего рейха, сидел румяный толстячок, неприветливо улыбаясь, помахивал пухлой кистью руки с незажженной сигаретой. Голубой, что ли? Не нашел ничего оригинальнее, чтобы заговорить? Вон же у него зажигалка, на панели управления.

– Чего надо? – грубо спросил Алекс, медленно подходя к автомобильчику и сидящему в нем толстячку.

Молодой здоровый киоскер, нарочито широко зевнув, уставился философски отрешенным взглядом в пространство перед собой так, как будто до самого горизонта не наблюдалось ни одного движущегося объекта.

– Вечер. Можно сказать, полночь. Видно, у вас кончились запасы? – еще более вкрадчиво почти прошептал ночной автолюбитель. – А у меня литровочка «Бифитера». Джин хорош уже тем, что его можно без закуски. Хлебнем по стакашку?

– Вы иностранец?

– Да. А как вы распознали? У меня же нет акцента.

– В России уже три пятилетки, товарищ шпион, говорят «махнем», а не «хлебнем».

– Вы быстро перешли от недоверия к юмору. Значит, вы уверенный в себе человек. И скорее всего, отправитесь сейчас на свидание к любимой девушке. Значит, говорите, махнем? Да, это звучит энергичнее. Садитесь в машину, в ногах правды нет.

«Ни Пионерки нет, ни Комсомолки», – продолжил мысленно Алекс и сел рядом с водителем.

Интересно, а далеко ли от ларька удалось вчера уйти Мартину? Они выпили из пластмассовых стаканчиков «Бифитер», и можжевеловый дух джина действительно вроде бы не требовал закуски. Алекс понимал, что толстяку что-то от него надо, но решил не облегчать ему задачу, а посмотреть, как тот подойдет к делу.

– Моя машина стояла вон там, – показал водитель рукой за спину.

– Что, у вас тоже свидание с любимой девушкой?

– Давайте, кстати, вернемся туда, а то продавец в ларьке уже, наверное, думает, что мы сговариваемся, как ловчее его ограбить.

Авто дало задний ход и метров через тридцать резко затормозило. Алекс отметил про себя совершенный автоматизм и быстроту, с которой водитель проделал необходимые манипуляции, и подумал, что его предположения о голубизне ночного пижона – слишком поверхностны и что, может, тот вовсе и не пижон.

– Я видел, как вы выходили из подъезда. А пять минут раньше здесь была милиция и врачи. Кого-то вынесли из подъезда и увезли.

– Да, я знаю об этом. Произошло убийство.

– Он тоже… местный жилец? Вы его знали?

– А с чего вы взяли, что это был он? И прежде, чем спросить, что значат все ваши вопросы, я все-таки разочарую вас. Это была женщина. И она не жилец этого дома. Впрочем, теперь уж и вообще не жилец.

– А вы? Жилец?

– Ну вам и не везет! Представьте себе, что и я не жилец этого дома. Но, как ни странно, пока еще жив.

– Хотите еще выпить?

– Это что, плата за то, чтобы я ни о чем вас не спрашивал, и продолжал отвечать на ваши вопросы? Но мне нужно другое. Ваш автомобиль и вы за рулем – на всю сегодняшнюю ночь. Ну и, разумеется, наличность, какая у вас есть с собой. Это, впрочем, только если потребуется.

– Круто берешь, ковбой.

– Я же вижу, что вам без меня тут не разобраться. А мне тоже предстоит этой ночью кое-что. И ваша помощь будет совсем не лишней.

– Итак, ты тоже не жилец этого дома?

– Так по рукам?

– Это само собой. Ты же выпил со мной джина, а я тебе его предложил. Что же нам теперь делить? Кстати, зови меня Боб, а я тебя буду звать Алекс. Так правильно?

– Если ты, Боб, догадался, как меня зовут, то ты наверняка знаешь, как зовут Харта.

– Конечно знаю, Алекс. Харта зовут так, как его называют его друзья и проверенные люди.

– Ладно, Боб, я вижу, что ты хоть и называешь меня ковбоем, но не уверен, крепко ли я держусь в седле. А ведь так дружба у нас не задастся. Ладно, Боб, хочешь я через минуту сообщу тебе не только имя Харта, но и твое звание?

– Хочу, Алекс, очень хочу. А вдруг меня уже произвели в пятизвездного? А я тут все с тобой сижу, суп варю.

– Есть у тебя в машине телефон?

– Обижаешь, ковбой. – Боб открыл панельку на приборной доске и достал оттуда трубку. Алекс набрал номер.

– Алле, Герб, я только что выпил «Бифитера» с одним парнем из Штатов.

– Если это близко от моего дома, – ответил литератор Герб, – то я могу к вам присоединиться. Надеюсь, ты для этого мне и звонишь?

– Попозже, Герб. Оно от нас не уйдет. А сейчас я близко от дома Мартина Марло. Звоню из машины этого штатника. Слушай, ты говорил, что на той неделе участвовал в какой-то клевой пресс-конференции. Что это за хретотень там была, ты мне не напомнишь?

– Да фэбээровцы из Постоянного представительства и наши соловьями заливались, какие они теперь друганы.

– То, что нужно. Там был такой Харт?

– А то. Чарльз Харт. Я к нему и после официальной части подошел. У него, как мне показалось, кругозор для ищейки как бы избыточный. Он мне, по итогам нашего разговора, дал свой телефон и заходить даже приглашал. Он квартиру на Маяковской снимает.

– Ну и как? Ты у него был?

– Да ты понимаешь, просто на пьянку как-то вроде неудобно напрашиваться. Правда, у меня тут один сюжетец наклевывается. Я ему позвонил, имею-де разговор и нуждаюсь в консультации. Но, к сожалению, дело не выгорает пока. Он сегодня в отпуск летит, а вместо него пока новенький, некто майор Роберт О’Брайен. Конечно, Харт разрешил мне, если что срочное, обращаться и к этому майору, но это ведь, ты же понимаешь, как говорят французы, фасон дю парле, не более. Что мне в этом майоре? Ты же понимаешь, мне с хорошим человеком хочется поговорить… А Харт, насчет виски, очень неслабый кадр.

– Все, Герб, пока. Остальное при встрече.

Алекс отдал трубку О’Брайену, закурил «Космос» с ментолом и сказал:

– Прости, Боб, за фокусы, но ты сам этого хотел.

– И что же я такого хотел?

– Ты же хотел узнать, как там твои дела? Докладываю. Пятизвездного ты еще не получил. Ты пока еще только майор, Роберт О’Брайен. А Харта зовут Чарльз. Ты удовлетворен?

– Но как ты это сделал, Алекс? У нас в Штатах, чтобы получить информацию об офицерах такого ранга…

– У вас в Штатах демократия развитая, а у нас – древняя.

– Все равно непонятно.

– У вас в Штатах «Вашингтон Пост», чтобы раскрутить Уотергейт, а у нас – пивная на Смоленской.

– Так бы сразу и говорил. А теперь, Алекс, самую чуточку поконкретней.

– Мой приятель, которому я сейчас звонил, пишет детективы. А так как демократия у нас очень древняя, то по старинному обычаю писателей у нас любят и уважают. На свой, конечно, на исконный лад. И поэтому время от времени приглашают их на разные встречи, задушевные, понимаешь ли, беседы с господами генералами, сыщиками и шпионами. Что же касается Марло, то он был бывшим любовником моей будущей жены.

– Как ты сказал? Бывший любовник будущей жены? Да если бы «Вашингтон Пост» не то что о Никсоне, а даже о майоре О’Брайене напечатал подобное, то все решили бы, что редактор сошел с ума или наборщик был пьян.

– И всех нас объединяет любовь к пиву. А его поглощение на открытом воздухе, в хорошей мужской компании является у нас процедурой инициации, то есть посвящения в разряд путевых мужиков.

– Как интересно, Алекс. Харт наверняка этого не знает. Я только что прибыл в Россию и уже смогу сообщить своему шефу кое-что новенькое. Путевые – это такое объединение людей, которые ходят по путям? Или сторожат вдоль дорог?