Сергей Ильичев - Неопалимые Страница 16

После пожара в Москве, если честно, было не до кремлевских палат, да и гарь словно въелась в камень, а потому для царя сделали временные деревянные палаты. Их облицевали узорной резьбою и покрыли мягкими коврами. Вот там государь и услышал от купца известие о том, что Девлет-Гирей со своей армией снова выступает на Москву.

Правда, старик предстал перед государем уже без бороды и в богатом облачении. Да и не купец это был, как оказалось, а князь Миних.

Иоанн долго рассматривал своего лучшего лазутчика, стоявшего на коленях и склонившего голову.

– Ты, Миних, сколько лет уже в степи?

– Шестнадцать, мой государь! – ответил тот.

– Твой старший сын воюет со мной Ревель…

– Я рад, что он заслужил эту честь…

– Твое появление здесь может означать лишь одно: Девлет-Гирей вышел в новый поход… Сколько у них воинов в этот раз? – спросил государь.

– 120 тысяч, государь… – все также, не поднимая головы, отвечал князь.

– И что они хотят?

– Не столько они, сколько турецкий султан, подстрекаемый польским посольством.

– Понятно теперь, откуда ветер дует… – невольно вырвалось у Малюты Скуратова.

– Так что они хотят? – повторил свой вопрос царь.

– Вместо православного царя поставить, мнится мне, хотят наместника над всеми нами. Хотят, о чем я слышал сам, порушить храмы, кои сжечь, а иные по кирпичам разметать… А там, где были русские церкви, там свои молельни поставить…

– И в этом Сигизмундова мечта? – произнес царь и задумался.

Князь все еще оставался на коленях.

– Известны сроки? – спросил царь.

– Да, великий государь.

– Какой же это день? – продолжал вопрошать Иоанн.

– Первого августа, великий государь, чают быть на Москве, ответил тот. – И еще… Не от меня услышишь, так другие скажут…

– Говори!

– Похвалялся крымский хан перед турецким султаном, что он тебя, великого князя, государя, как пса шелудивого, за своим конем на веревке… в Крым приведет!

– Достаточно! – промолвил царь. – Поднимись с колен, князь…

Тот поднялся на ноги и распрямил плечи.

– Отдохни несколько дней и приезжай ко мне в слободу. Там и отблагодарю тебя за службу. И вот еще: подумай, не пора ли тебе поехать в Польшу… Есть одна любопытная затея… А пока ступай.

Князь Миних вновь склонился, затем сделал три шага для целования руки, но прежде, чем покинуть приемную, остановился за спиной боярина Ногина.

– День добрый, боярин! – тихо начал князь Миних, говоря чуть ли не в ухо Ростиславу. – Жена твоя… Анна…

Лишь он заговорил, как боярин Ногин замер, услышав весточку, которой уже и не ждал.

– …и сын… в Бахчисарае, у мурзы Селима.

– Алеша здесь, на царской службе… – хотел было возразить Ростислав князю, прибывшему из Орды.

– В неволе сына родила боярыня твоя… Владимиром назвав. Теперь он сам военачальник… И среди прочих с войском движется к Москве.

Сказал и незаметно вышел из приемной залы.

Проснувшись ранним утром следующего дня, царь, сидя на кровати, долго думал, кому доверить защиту государства.

Таким человеком, и по знатности, и по опыту, был старый служака и герой Казани князь Михаил Иванович Воротынский.

Правда, он недавно был в опале, но уже лет пять как помилован и восстановлен в правах. Более того, ему вернули его вотчины…

– Эй, есть кто рядом? – громко крикнул царь.

Дверь чуть приотворилась. На пороге опочивальни стоял постельничий.

– Кликни мне Скуратова и Ногина…

Через минуту Малюта и Ростислав уже входили в царскую опочивальню. Они перекрестились на иконы и поцеловали государю руку.

– Сон мне сегодня привиделся… – начал Иоанн.

– Добрый ли сон, государь? – спросил царя Ростислав.

– Старец, покойный митрополит Кирилл во сне… просил не забывать про Русь.

– Так, государь, ты и так поболее всех о ней печешься… – мгновенно отозвался Скуратов.

– Сон не о том, он что-то о Девлет-Гирее мне твердил…

– Выходит, наш лазутчик прав… – неожиданно произнес Ногин. – Если и с того света о татарах нас уже предупреждают.

– Я в князе Минихе не сомневался… – продолжал высказывать свои мысли Иоанн. – Беда лишь в том, что войско наше некому возглавить.

– Князь Воротынский, думаю, сдюжит… – произнес Ногин фамилию, которая и так с утра вертелась на языке Иоанна. – Не всякий, просидевший под замком в монастыре, сумеет сохранить и христианскую любовь, и верность государю…

Царь промолчал, хорошо помня о заточении им князя в Белоозерском монастыре.

– Он нужен нам, мой государь… – снова тихо промолвил Ростислав.

– Никто так хорошо не знает повадки ордынцев и не умеет так бить их в степях, как князь Воротынский… – вкрадчиво добавил Скуратов.

– Где он сейчас? – спросил Иоанн Малюту.

– Уж месяца три, как в Москве… – ответил Скуратов.

– Почто об этом я не знал?

– Прости, мой государь, то я его позвал в столицу, – смягчая вспышку гнева, произнес боярин Ногин. – Готовим вместе мы указ о службе на степных окраинах государства Московского… Недавно он вернулся из поездки…

– А казаки? – встрепенулся государь. – Что они о предложении моем сказали?

– Заверили, что если Перекопский хан пойдет, то воевать их вместе будем, – сказал Ногин и склонил голову.

– Добро! Пусть будет так… Зови ко мне к полудню Воротынского…

– И вот что, государь… – сказал и неожиданно смолк Ногин.

– Раз начал, говори, – твердо произнес царь. – Тебя за твой язык я не тянул…

– Дозволь мне сына повидать перед походом, – негромко промолвил боярин.

– О сыне ли печешься только? – снова спросил любимого боярина царь. – Иль о жене? Неужто думал ты, что я о крестнице своей, об Аннушке, забыл?

– Мой государь…

– Что государь? – сказал Иоанн, поднимаясь с постели. – Известно стало нам, что их военачальник Дивей мурза… совсем недавно породнился с мурзой Селимом… Поезжай. А уж там будешь действовать по обстановке. Что смотришь? Отпускаю к сыну… Ты мне в Новгороде, думаю, что не понадобишься…

И Ростислав упал на колени, с благодарностью глядя на государя.

– Эй, кто там за дверью… начинайте облачение…

Глава седьмая

РЕКОГНОСЦИРОВКА НА МЕСТНОСТИ

Уже на следующий день бояре узнали, что воеводой большого полка назначен князь Воротынский. И что уже завтра ехать ему в Серпухов, чтобы подчинить себе опричные полки, объединив их с земскими.

Доверив князю Воротынскому защиту государства от крымского хана Девлет-Гирея, царь Иоанн оставшиеся войска, стрельцов и государев полк отправил в Великий Новгород для подготовки города к возможной осаде. Среди бояр, правда, бытовало мнение, что государь не очень-то верил в возможную победу князя Воротынского над татарами. Но, что сделано, то сделано…

23 июля 1572 года стотысячное войско крымского хана Девлет-Гирея, состоящее из крымских, ногайских татар и турецких янычар с артиллерией, прошло по Дону к Угре и остановилось у Оки.

Мальчишка, ловивший рыбу, первым заметил появление татарских всадников и, бросив удочки, со всех ног понесся домой.

– Татары, татары идут…

Вечером этого же дня в одном поместье состоялась беседа. Несколько родовитых бояр, князей и дворян из числа тех, кого государь отринул с глаз, держал в опале… были собраны вместе и вели неторопливый разговор.

– Опричный князь-воевода Михайло Воротынский нас призывает под свои знамена… – начал беседу князь Мстислав Рогожин. – Какие будут мнения у вас?

– Делить не нужно было войско… – в сердцах промолвил воевода Тимофей Иволгин. – Царю не иначе как в Ревеле медом одно место намазали…

– Да не на Ревель, царь на Новогород свои войска ведет, – уточнил князь Головин.

– Хрен редьки не слаще. В прошлом году в слободе отсиделся, теперь снова бежит из Москвы… – продолжал обиженный воевода.

– Мне сообщили, что государь готовится к осаде града, – согласно молвил князь Мстислав. – На вольнодумство их хочет найти управу…

– Все ныне голос свой иметь хотят… Не знаешь, хорошо это иль плохо… Вот раньше было: царь сказал – и ладно, – произнес думный боярин Кузьма Коровин.

– Вы говорите так, как будто сами не в опале… – произнес самый молодой из них, боярин Илья Нехорошев. – Не наших ли родных и слуг кого порезали, кого сослали…

– Ты прав… но кто же станет с крымским ханом воевать… 120 тысяч татар собрал Девлет-Гирей, у Воротынского – лишь 20 тысяч будет, как мы ему поможем… – проговорил старейший из них, князь Головин, затем, окинув всех присутствующих взглядом, добавил:

– Или пропустим, пусть Москва горит опять?

– Уж если князь Воротынский сам простил царя, то нам подавно следовать его примеру, – вновь подал голос бывший царский воевода Тимофей Иволгин. – Иль мы не русские, не христиане? Неужто по лесам нам прятаться опять…

– Слова твои, мой старший брат, я слушаю лишь по одной причине, что на кону стоит судьба святой Руси… – проговорил сидевший до этого под иконой человек в монашеском облачении – архимандрит Павел. – Известно ль вам, что Орден иезуитов активно занимается вовлечением в католичество состоятельных молодых вдов? Их склоняют к принятию католической веры, обучают польскому языку и в результате уговаривают написать завещания, по которым все земли, принадлежавшие их предкам, становятся собственностью католической церкви… Но и это еще не все… они и слуг своих склоняют принимать католическую веру, а наиболее упорных заточают в подземелья своих замков.