Александр Мищенко - Саваоф. Книга 2 Страница 16

– Вспомнился мне спортивный самолетик, Ишим и друган-пилот Курочкин, как кувыркались с ним в атмосферах. Испытал я это. Было такое дело. Отрываешься от кресла… Ладно, с плитами ясно. Еще что можете сказать по разломам?

– Это данные в природе, от них никуда не уйдем. Если недавно еще говорили, что разломов в Западной Сибири нет, с помощью геофизики показано, что они присутствуют. Везде практически. Их больше в фундаменте, меньше в мелу, поскольку это было снивелировано осадками. Но они были и они есть. Залеченные, но куда деваться.

– Ну-ка, ну-ка. Любопытно. Есть общее такое утвердившееся мнение, что нефть осадочного происхождения, из органики. А вы говорите о разломах и о неорганической версии.

– Сами по себе разломы ни о чем не говорят. Это все-таки как труба для движения углеводородов, понимаешь ли.

– Сходится опять, органика – неорганика.

– Дело не в этом. Вот свежий пример. Сейчас крупнейшие открытия сделаны во Вьетнаме. За что известному одному российскому геологу дали звание Героя Вьетнама. Он открыл месторождение кварцевых сланцев, которые никакого абсолютно отношения к органике не имеют. Это типичные порфириты, представленные зоной большой трещиноватости. Они насыщены нефтью в громадных объемах. А он сам был органик. Но говорит теперь: я все больше убеждаюсь, что нефть во Вьетнаме и органика, как седло и корова это сколько нужно было трупов для образования нефти! Она сформировалась и находится в изверженных породах.

– Интересно, я не знал этого.

– Месторождение называется Белый Килер. Геолог этот – зам Председателя ГКЗ России. Фамилии не помню. Я видел его на наших посиделках в РАЕНе. Мы отмечали премию Правительства в ресторане «Прага». Он с президентом нашей академии Олегом Леонидовичем Кузнецовым близок… Важен сам знак Лауреата. Самая высокая награда Премия Правительства в области науки и техники. Выше нет. Тут за 2008 год. Курьянов – в числе других, в группе. Под руководством Кузнецова. Он духовный руководитель проекта. Дали «За создание и внедрение инновационных технологий в области сейсмоакустики». Кузнецов общается в коллективах. Я прилетаю в Москву, и 3 июля соберемся, будем думать, как жить дальше. Надо внедрять свои дела. Ныне много говорят о нефти будущего. Упор на – рубль. Спорить не будем. Но. Упор – на ум был, есть и будет основой любого продвижения вперед.

– Поэтому и стоит речь, чтобы организовать партию в Тюмени или филиал…

– По инновационной технологии. Все остальное мне не интересно.

– А если конкретно, то, что и чем, как говорится, заниматься будет партия по линии новья?

– Мы научились регистрировать принципиально новые волны, рассеянные. Они существовали всегда. Но поскольку их интенсивность в тыщу раз меньше, чем отраженных волн, они терялись на общем фоне. Теперь мы научились их выделять. Неинтересные нам волны, которые мы считаем помехами, мы их давим. Подчеркиваем с помощью апертур. Угол между крайними лучами конического светового пучка в оптике – апертура или отверстие прибора, определяемое размерами линз и диафрагмами. Антенн, на поверхности. Ставим их и в пассивном режиме или в активном, когда мы возбуждаем колебания с помощью вибратора или взрывов, и волны доходят до зон трещиноватости. Потом эти рассеянные волны возвращаются опять на поверхность. И мы их фиксируем, ловим с помощью антенн диаметром в 2 км. Видели же радары, что самолет отслеживают.

– Радар – чашка ж?

– Наш-то состоит из точек, образующих чашу, сеймоприемников. Собираем все эти волны, записываем и на обработку потом. Усиливаем.

– Хороши чашки, много в них кашки… Что же удается выявить сегодня с помощью рассеянных волн?

– Есть такой феномен как баженовская свита, связана с нефтематеринской породой. Мы считаем, что вся нефть, которая находится в бажене, связана с зонами трещиновастости. С помощью зон локации выделяем их и говорим: вот в этом месте будет нефть, а в этом нет. Все просто. Да-нет.

– Тотальный облов неводом, как вы образно поименовали это? Но тут к неорганике идет?

– К чему угодно. К дебитам высоким.

– Практически опробованы новации? Где?

– На Северной Демьянке. В Восточной Сибири, на месторождении Куюмба. Там, в общем, где другие методы, традиционные, ничего не давали. Только рассеянные волны показали зоны максимальных дебитов. По Куюмбе практически 100 процентов. И уже таких примеров тьма. Авторы изложили результаты этих своих исследований в 3-ем томе монографии «Сейсмоакустика пористых и трещиноватых геологических сред». Стоит сказать, что посвящен он памяти Людмилы Николаевны Чиркиной, талантливому геофизику, первооткрывателю месторождений нефти и газа в Оренбуржье, соавтору данного научного труда. Ну, а теперь еще к рассказанному Курьяновым. Приток нефти, полученный на Северной Демьянке, с дебитом более 300 т/сут. стал максимальным не только для месторождения, но и для данного района нефтедобычи. Для сравнения можно заметить, что средний дебит добывающих скважин на этом месторождении на порядок ниже. Получены хорошие результаты на ряде месторождений, которые разрабатываются относительно долго. Это Ромашкинское в Татарстане, Росташинское в Оренбургской области, Ахваз в Иране, Кармополис в Бразилии и другие

– Мне это оч-чень интересно!

– А нам оно интересно с точки применения на практике, в промышленности. Во-вторых, это намного дешевле, чем траление Западной Сибири с помощью сейсмотехнологии 3 Д и пр. Намного экологичнее ж. Не надо рубить просеки и т. д. Мы расставляем сейсмоприемники (антенны) на поверхности и работаем в режиме мониторинга. Месяц стоим, месяц сьемку ведем, слушаем, что делается в Земле. Дошли до этого российские геофизики.

Чуть было не воскликнул я: «Фантастика!» Сдержался, однако, зная на данный момент, что есть уже все возможности у нас вести волновую разведку недр из космоса. Как это ни фантастично, но можно, имея соответствующие приборы, просто ходя по земле, открывать месторождения углеводородов в недрах. Побывавший недавно в Тюмени Валерий Грайфер из легендарного поколения нефтяников, чьи колоссальные усилия позволили нашей стране покорить «Тюмень за 18 лет сверхчеловеческих усилий», как писал об этом в 1978 году американский журнал «Ньюсуик», заявил: «Мы научились вести поисково-разведочные работы с применением современных методов, в том числе биологических. Может быть, удивитесь, но месторождения „дышат“. Современные приборы позволяют улавливать это „дыхание“ – наличие углеводородных соединений над поверхностью земли. Теперь есть возможность даже по анализу снега определять наличие углеводородов». То есть к чему мы приходим? К тому, что на первый план выдвигается опять-таки натуралист-созерцатель, как можно бы сказать об этом. Таковым же был и трудяга-геолог Михаил Мезенцев с сотоварищи, что маршрутничали по Земле с геологическим молотком. Он открыл месторождение золота на Приполярном Урале, доказал, что это алмазоносный район.

Заговорил я с Курьяновым о Грайфере и о созерцателстве. Привел мощную, по моему пониманию, мысль симпатичного мне поэта Вильяма Блейка, что Добро пассивно и подчиняется Мысли, А Зло активно и происходит от Действия, что Добро – это Рай, а Зло – это ад.

– А ты где? – лукаво заулыбался Курьянов.

– В Раю, Юрий Алексеевич, я ж созидатель, как мои солнечники, и как акалемик геофизики Курьянов… Энтузиасты и разработчики новья Кузнецов вы и еще кто?

– Чиркин Игорь Алексеевич, Шленкин Сергей Иванович. Все лауреаты премии Правительства. Еще Арутюнов Сергей и ряд других там, это В. П Дыбленко и Г. В. Рогоцкий. Два доктора наук, мы с Кузнецовым, остальные – кандидаты. Вот в Москве раскручиваю дело сейчас уже на этапе промышленного применения в больших объемах. Озабочен этим.

– Считайте, что я теперь тоже в стане озабоченных.

– Я вам давал свой трехтомник? Там все описано.

– Я, кстати, в него заглядываю. Но мне живье важно, то, о чем говорим с вами.

– Еще скажу, что есть сейсмическая локация очагов эмиссий. Это как доктор слушает тело человека фонендоскопом, так же мы с помощью этого локатора пассивно слушаем то, что делается в недрах. Знаете ж, что месторождение разрабатывается с помощью гидроразрывов, обводнений и так далее. Это все приводит к изменению состояния недр. И мы слушаем, смотрим, где идет на самом деле продвижение фронта воды, где идет разрыв пласта. Где проехала какая-то техника. Вопрос: зачем проехала? Не за водкой ли в поселок дернул водила? По всему доступна информация. Можем знать, что делается в недрах и на поверхности. Практически можно иметь фактографию по месторождению в динамике.