Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить Страница 17

Мы долго мчались по кольцевой дороге. Это было похоже на сражение, нас подрезали со всех сторон, дождь заливал стекло.

Мужчина и женщина, затерянные на этой огромной планете, мы ехали в опасную неизвестность. Мы были вдвоем, но почему-то я чувствовала себя бесконечно одинокой. Моя душа как всегда была полна страхом, беспокойством и тоской. Как избавиться от этого? Я никогда не была уравновешенной, у меня сломанная психика, истерзанная душа. Мое сердце давно разбилось на маленькие кусочки ужаса, сожалений и обид. Как мне склеить его, как обрести счастье? Что это такое? Счастье давно казалось мне чем-то невозможным и запредельным, из области сказок и фантазий. Мне было грустно, этот мир, с его обилием информации, пугал меня, будто ухабистая дорога в темном лесу. Когда я смогу избавиться от страданий и понять, как мне нужно жить и куда идти? Иногда боль и тоска уходили, но потом они возвращались снова, и душу охватывал невыносимый мрак. Как мне изменить себя? Как справиться со всем, что мучает и терзает сердце, как перестать чувствовать себя на самом дне, на обочине жизни? Пока что мне это не удавалось. Иногда мне казалось единственным выходом начать употреблять наркотики или алкоголь. Я вдруг увидела себя сидящей на лестничной клетке с невидящими глазами и блаженной улыбкой. Может быть, лучше умереть за гранью того, что кто-то почему-то называет нормальной жизнью? Умереть в мире сладких грез и фантазий, забыв о социальном расслоении, о жестокости и зле, о насилии и унижении, обо всем. И, может быть, перед смертью я увижу капли дождя на асфальте, яркий свет солнца и счастливых, улыбающихся детей, идущих навстречу жизни. Они еще не потеряли какое-то первобытное животное или ангельское чувство радости и любви ко всему миру. Дети идут, и зло, находящееся пока в другом измерении, не может коснуться их чистых душ.

Потом мы свернули с КАДа по ухабам в какой-то поселок. Проехали по грязной, неасфальтированной дороге и, наконец, подъехали к покосившейся избушке. Это был старый бревенчатый домик в три окошка, обитый досками и покрытый облупившейся зеленой краской, такие строили еще до второй мировой войны. Все рассуждения моего нового возлюбленного на мгновенье показались мне глупостью. Мы элементарно нарушили закон. Но через минуту я вдруг почувствовала какую-то долю правды во всех словах Сергея.

Мы вышли и увидели потемневший от времени низкий забор. За ним тот самый домик. Мы прошли по заснеженной дорожке, поднялись по ступенькам и долго стучали в дверь. Наконец нам открыл человек в старой фуфайке времен культа личности, его лицо бороздили глубокие морщины, он казался древним стариком. Мне стало не по себе. Дизайн помещения оставлял желать лучшего. Старая русская печь, паутина по углам, древние грязные обои на стенах, железная кровать, больше напоминавшая тюремные нары, пара колченогих стульев, облупившийся деревянный стол.

Мы стояли у открытой двери, а старик чуть отступил и пристально смотрел на нас. Его глаза скрывали большие очки с мутными стеклами.

– Детки, – наконец произнес он скрипучим голосом, – скоро Николая Второго расстреляют.

И знаком пригласил нас сесть за стол в центре комнаты.

В углу на полу стояли иконы, потемневшие от времени, покрытые слоем пыли, и несколько статуй в довольно хорошем состоянии.

– Ты нам должен три миллиона евро, – быстро сказал Сергей.

Старик неожиданно скинул фуфайку, под ней был современный костюм. Я поняла, что у него на лице специальная театральная маска. Мне вдруг стало страшно.

– Пусть девчонка покажет товар, – приказал таинственный незнакомец.

Я сообразила, что до сих пор прижимаю к себе иконы. Сергей отдернул занавеску возле печи, за ней никого не было.

– Лариса, покажи, но не давай ему в руки, – быстро произнес мой друг.

Я поставила образа на пол.

– Бумагу сними, – буркнул ряженый старик.

Я повиновалась. Покупатель долго цокал и ходил вокруг икон, трогал и смотрел под лупой.

– Только два лимона и ни копейкой больше.

Антиквар подошел к скрипучему комоду в углу, долго рылся там и, наконец, достал около пятидесяти сложенных пачек банкнот и бросил их Сергею. Тот их долго пересчитывал, затем сказал:

– Пошли, Лариса.

Мы вышли, оглядываясь, сели в наш форд и понеслись по тихой проселочной дороге. Вдруг я увидела, что прямо за нами на огромной скорости следует джип-внедорожник, явно намного мощнее нашей машины по техническим характеристикам.

– Все, мы погибли! – закричала я в панике.

– Нет! Детка, мы оторвемся. Возьми рядом с сиденьем бутылку, зажги фитиль и передай ее мне, если хочешь остаться в живых! – заорал Сергей не своим голосом.

Дрожащими руками я взяла стеклянную бутылку с жидкостью, в которую была воткнута пробка, поднесла зажигалку к матерчатому фитилю и передала ее своему подельнику. Я проделала все это на автопилоте, видимо, под действием огромных доз адреналина, которые выделял мой измученный организм.

Сергей приоткрыл дверцу и бросил зажигательную смесь в преследователей. Раздался взрыв, джип объял пламень. Наш автомобиль чуть не выехал на встречную полосу, Сергей с трудом справился с управлением.

– Они погибли! – в ужасе крикнула я.

– Это коктейль Молотова, детка, масло и бензин, «весь мир насилья мы разрушим»! Они хотели нас убить. Возьми себя в руки, нас ждет гребаный Париж!

– Мне страшно!

– Ты молодец, не бойся. Мы на пути к свободе. Лариса, мы их сделали, мать их! – заорал Сергей.

Я никогда не видела его таким взволнованным и счастливым. Он был похож на охотника, убившего самого крупного зверя.

Мне стало плохо, от ужаса мои руки тряслись, как при тридцатиградусном морозе. Минут через пятнадцать я увидела в зеркало новых преследователей.

– Похоже, теперь за нами едет BMW. Приготовить новый коктейль?

– Вот черт!

Действительно, теперь за нами следовал синий BMW представительского класса, быстрый и маневренный.

– Нам повезло, впереди железнодорожный переезд, – крикнул Сергей, изо всех сил нажимая педаль газа.

Мы сбили шлагбаум и пронеслись на красный свет, изрядно поцарапав машину. Преследователи за нами не успели. Поезд промчался через тридцать секунд после нас. Я с ужасом подумала, что мы запросто могли превратиться в мясной фарш. Но фортуна явно была на нашей стороне.

– Итак, куда мы теперь поедем, Сергей? – испуганно прошептала я.

– В Париж, любимая, в Париж, разве ты забыла? У нас есть время подумать, можем потом поехать путешествовать, купить домик в Хельсинки или в Рио-де-Жанейро. Черт, бензин скоро кончится.

Нам пришлось заехать на заправку.

– На всякий случай пересядь за руль и положи билеты в карман, – сказал Сергей, передавая мне конверт.

– Зачем?

– Объясню тебе потом, на гребаной Эйфелевой башне.

Я послушалась, мне было очень страшно, и только присутствие моего любовника немного успокаивало.

Когда мой друг возвращался к машине, непонятно откуда послышались выстрелы. Сергей упал на асфальт. Я видела, как вокруг его головы растекалась лужа крови. Моя психика не могла сразу осознать происходящее, и я наблюдала за всем, как в замедленном кино. Вдруг раздался вой полицейской сирены. Из автомобиля ДПС выскочили люди в форме. Один из них подбежал к Сергею.

Боль пронзила мою душу как кинжалом. Голова закружилась. Стало понятно, что наступил конец. Впервые на моих глазах умер человек, это было похоже на атомный взрыв, мир раскололся на мелкие, острые, режущие кусочки, которые уже никогда нельзя будет склеить. Мой друг, моя любовь, он еще вчера обнимал меня и говорил нежные слова, от которых сладко замирало сердце. А теперь его больше нет, нет, нет! Мои руки тряслись, и душу разрывало на части, но я не могла это воспринять. Сейчас меня арестуют, и я понесу заслуженное наказание, за один час я оказалась в большой и недружной социальной группе уголовников, бандитов и воров. Мое сердце колотилось как у загнанного зайца. Неужели это все, и уже ничего нельзя сделать? Не хочу так жить, просто не могу, я обязана использовать свой последний шанс! Все эти мысли промелькнули в моем воспалившемся мозгу за несколько мгновений. Непонятно почему, мне удалось собраться с силами. Конечно, Сергея безумно жаль. Но мне нужно спасаться, со мной сумка с деньгами. А ему уже не поможешь. Я рванула с места и выехала на полной скорости на шоссе.

Очень надеюсь, что убийц моего любимого повязали менты. Было понятно, что находиться в форде небезопасно. Я бросила машину на обочине и поймала попутку. Она неслась в аэропорт, у меня опять затряслись руки. Я судорожно прижимала к себе сумку с ценными бумагами. Сейчас некогда жалеть себя, надо спасать свою жалкую, бездарно прожитую жизнь. Огромное количество адреналина в моей крови почти уничтожило страх, тоску и прочие неконструктивные эмоции. Мне казалось, что я, как первобытная женщина в меховой шкуре, убегаю от огромного мамонта. Я в поту и в грязи, запинаюсь за ветки и кочки, но вот впереди я вижу огромное ущелье. Я перелезу через него по тонкому бревнышку и окажусь на другой стороне, там, где шалаши и огромный огонь, разведенный моими соплеменниками. Мамонт не пойдет к огню, его удержит глупый, безотчетный, животный страх. Но, может быть, я сорвусь с бревна и упаду на дно ущелья, где по острым камням бежит быстрый горный ручеек. Мое сердце не выдержит невыносимой боли, и я умру, увидев в последний раз клочок синего неба среди горных вершин. Но все-таки в моей жизни была надежда на спасенье, мое сердце колотилось, как птица в весеннем небе, и я верила в головокружительное, ускользающее счастье, которое ждало меня в конце пути.