Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни Страница 17

И как бы подводя итог всему вышеизложенному, Ося произнёс сакраментальную фразу:

– Не место красит человека, но человек место.

С этими словами Ося начал вставать со скамейки. Гарик посмотрел на друга и возразил:

– Ошибаетесь, сударь, иногда и место красит так, что не сразу отмоешься, и показывает на белые полосы краски на штанах. Оказалось, что Ося, по своей невнимательности, сел на свежеокрашенную скамью. Гарик же присел на невысокий чугунный забор, отделявший сквер от проезжей части, и не пострадал.

– Боже мой, – воскликнул Ося, оглядывая свой испачканный зад. – Здесь же покрасили и не оставили предупреждающей таблички.

– Нас всё время надо о чём-то предупреждать. Но есть же и свои сенсорные связи с миром. Вот, например, для чего тебе дано обоняние, зрение, осязание, наконец. Мог же ты хотя бы пальцем провести по скамье, прежде чем сесть на неё, – продолжал отчитывать друга Гарик.

– Не распаляйся, пожалуйста, мне и без твоих нотаций не по себе, – отрешённо отмахнулся Ося и стал искать возможности выхода из создавшегося положения.

В это время мимо проходили две девушки. Сообразительный Гарик быстро среагировал на их появление:

– Девушки, выручайте бедолагу. Видите, как влип мой товарищ. Он сделался жертвой нашего бескультурья, нашего общественного равнодушия, когда люди, выполнившие свою работу по уходу за городским инвентарём, не позаботились об элементарной табличке с надписью «Окрашено».

Девушки не без интереса воззрили на серые с поперечными белыми полосами брюки Оси, который в это время вытягивал голову назад, пытаясь увидеть весь объём ущерба, нанесённого его брюкам. Положение было трагикомичным, где только лицу пострадавшему было обидно и горько, а окружающим – совсем наоборот. Но девушки из чувства деликатности решили не выказывать своего смешливого настроения, ограничившись лишь переглядыванием между собой улыбчивыми взорами. Гарик очень хотел, чтобы эти две довольно интересные девицы отнеслись участливо к судьбе страдальца и взяли на себя часть хлопот по восстановлению Осиного душевного равновесия. Для этого, конечно же, в первую очередь надо было обзавестись ацетоном и тряпицей, чтобы отмыть краску.

Благо, всё это им быстро удалось приобрести у заядлого автомобилиста и старокачельского изобретателя Уклейкина, чинившего поблизости свою новую модель машины, работающую не на бензине, а на воде. У инженера нашлись ветошь и растворитель, а девушки по очереди стали оттирать брюки прямо на пострадавшем клиенте. Но получалось плохо: краска только расплывалась по ткани, растворялась и, в довершение всего, начинала пачкать и щипать тело Оси. А он очень болезненно воспринимал пощипывание. Правда, кроме одного: если это делает девушка… Тогда было решено покинуть Гороховую улицу с ремонтируемой на ней машиной будущего и податься домой к одной из девушек, у которой родители уехали в отпуск в деревню, а ей оставалось через пару дней сдать последний экзамен в вузе и последовать за ними. Гарик тут же шепнул другу, что этой возможностью грех не воспользоваться. Так что надо дело довести до логического конца. Иначе маэстро Смычкин нас не поймёт. Ося сообразил, что Гарик собирается устроить вечеринку, но только на какие шиши? С утра даже поесть было не на что. Оказалось, что «шиши» он успел позаимствовать у изобретателя Уклейкина. Он пообещал фанату достать необыкновенные по качеству клапана, которые смогут удерживать в мощном термоциклотроне процесс распада воды на кислород и водород, вследствие чего и должна работать новинка. Ося хотел спросить, где же он собирается достать клапана, но передумал, чтобы не обидеть Гарика и не испортить намечавшееся мероприятие. Вообще, Ося понимал великую силу обещания, этого удивительного лицедейства, такого простого и даже примитивного в чём-то, но действенного, в силу того, что есть немалое число потребителей этого зелья. Человеку, нуждающемуся в какой-то надежде, просто бывает необходимо утешение. А обещание и есть то утешение, которое хотя бы на время закрывает брешь и создаёт некий мост на пути к осуществлению задуманного. И чем абсурднее заявление, тем большее число покорённых. Чем пышнее обещание лицедея, тем щедрее душа доверчивого обывателя.

А что же с наметившейся вечеринкой? Всё получилось очень даже хорошо. Молодые договорились встретиться у студентки на дому, а сами отправились менять испачканную одежду и прикупить всё необходимое для весёлого времяпровождения. Хозяйку дома звали Полина, а её подругу, которая приглянулась Гарику, звали Лида. Полина училась в институте лёгкой промышленности. Лида тоже была студенткой, но училась на факультете журналистики. Ося с замиранием в сердце смотрел на Полину и очень боялся, как бы она не отвергла его. Но всё пошло самым благоприятным образом. Молодые весело обставили стол, завели музыку, выпили и стали танцевать. Ося с трепетом приближался к Полине и увлекал её в танце, что ему давалось довольно легко.

Пригодившаяся заводская труба

Когда бывшего главного конструктора старокачельского велозавода «Карбон» назначили директором, то Председатель тут же предложил ему реконструировать предприятие и обновить оборудование. Новый директор Клише согласился, хотя инициатива по данному вопросу исходила именно от него. Председатель на время оставлял поданное предложение у себя в столе, а потом вызывал подателя прошения и в присутствии прессы делал ему предложение, от которого тот не мог отказаться, поскольку являлся автором данного предложения. Председатель в связи с этим становился в глазах представителей прессы и СМИ новатором и двигателем прогресса. Никто этому не удивлялся и не оспаривал первородства идеи, поскольку работа была важнее личных амбиций. Клише тоже отнёсся к этому хамелеонству Председателя вполне благосклонно. Главное было то, что завод теперь можно было переустроить так, чтобы он действительно стал выдавать достойную продукцию. В ходе реконструкции возникла необходимость убрать старую заводскую трубу, поскольку она принадлежала плавильной печи, работавшей на каменном угле, а теперь, в связи с переводом её на природный газ, освободилась половина помещения, и отпала надобность в большой кирпичной трубе. Клише долго размышлял над тем, как её использовать, чтобы сохранить эту реликвию для сентиментальных старокачельцев. И придумал-таки. На заводской проходной хоть и существовал контроль, но несуны всё равно умудрялись объегоривать вахтеров и расхищать массу велосипедных деталей, из которых за пределами завода собирали велосипеды и продавали их на всех близлежащих рынках, а то и выходили на станции, где по сходной цене предлагали заводскую продукцию пассажирам дальних рейсов. Такое повальное разбазаривание наносило непоправимый урон материальной базе завода. Вот и пригодилась старая закопчённая заводская труба.

Теперь и рабочим, и итээровцам ходить на завод надо было через старую заводскую трубу: сначала подниматься по железным скобам наверх, потом спускаться по верёвке вниз. После смены люди проделывали тот же самый маршрут, только сначала поднимались по верёвке вверх, а потом по скобам спускались вниз и шли домой. Они то ворчали, особенно если с похмелья, то восторгались, всякий раз по ходу наблюдая индустриальные пейзажи, которые окантовывали с разных сторон зелёные и синие горы. Транспорт пропускали через ворота, где и свирепствовал контроль: ни болтика, ни спицы, ни золотника не увезёшь без надлежащего оформления.

При виде поднимающихся на старую трубу сотрудников завода «Карбон» старокачельцы, не занятые на этом производстве и тайно завидовавшие обогащающимся несунам, стали подшучивать на тему «о подъёме» отечественной экономики. Благодаря этой инновации завод действительно стал производить велосипедов вдвое больше прежнего. Оказалось, что пострадали не только несуны, которые не имели возможности тащить на себе краденые детали: попробуй-ка подняться по верёвке с лишними килограммами наворованных запчастей! Тут бы самому удержаться и не сверзиться вниз. А что говорить про тех, кто шёл на работу с большого бодуна? Эти ещё в начале дня просто вынуждены были ретироваться от такой работы или в худшем случае бросать пить. Произошёл, по мнению Мануэля Клише, естественный отбор кадров.

Не имея возможности тащить с завода детали, инженерно-технические работники потребовали построить здание заводоуправления за пределами предприятия. Они сочли новые методы контроля слишком жесткими и даже драконовскими и тут же наделили своего директора кличкой – Клешня, обыгрывая фамилию новатора производства. Сработал старый проверенный принцип: выживает сильнейший. Таким образом, новый директор «Карбона» убил двух зайцев: сохранил старую заводскую трубу, как достопримечательность Старой Качели и дал толчок к развитию предприятия.