Линор Горалик - Короче: очень короткая проза Страница 17

Толстая девочка в ресторане, выедающая из диетического салата сыр и сухарики.

Муха, вылетающая из кармана бредущего по вагону инвалида, когда в карман бросают мелкую монету.

Вороны над тушей, оставленной на тележке у рынка. Двое клюют, один кружит.

Синий игрушечный пистолет за поясом у бомжа.

Женщина с подбитым, почти полностью затекшим глазом, тщательно подкрашивающая губы за столиком кофейни.

Человек лет сорока, нехорошего вида, медленно плетущийся за испуганно оглядывающейся девочкой лет двенадцати, монотонно приговaривая: «…будь моей доченькой, будь моей доченькой, будь моей доченькой…»

Солдатик, кричащий приземистой тетке в берете посреди станции «Маяковская»: «…муж – офицер? А я тебе говорю, раз офицер – значит, скотина! Вы говорите, он вас не бьет, – а я говорю, бьет! И детей ваших бьет, только вы не знаете!»

Надпись «Христос Воскреснет!» на лежащей в луже oткрытке с пасхальным зайцем.

Старый бомж, кормящий коркой огромную стаю голубей, и женщина с пакетами, замедляющая шаг и проходящая сквозь место действия на цыпочках, чтобы никого не вспугнуть.

Женщина лет тридцати пяти с сильно торчащими зубами; на мохеровом белом свитере, чуть повыше левой груди, виднеется небольшое темное пятнышко, которое она время от времени судорожно пытается скрыть, прилизывая ворс в нужную сторону; она улыбается, не разжимая губ; ее кавалер, очень импозантный, с наголо выбритой головой и лицом раскаявшегося пирата, произносящий в темпе рэпа: «Ил-восемнадцать – я летал, миг-двадцать девять – летал, су-тридцать-эм-ка-эм – летал, падал, ми-восемь – летал, ка-пятьдесят – летал, су – двадцать семь – летал, падал, а-пятьдесят – летал, падал, ту-девяносто-пять – летал, миг-тридцать-один – летал…» При каждом «падал» он резко наклоняется к ней и притоптывает ногой, столик вздрагивает, она нервным движением пальцев заглаживает ворс.

Две немолодых дамы на рижской улице, исполняющие «Que sera, sera» на народных инструментах – одном щипковом и одном духовом.

Человек, читающий в метро газету «За рулем».

Две девочки, делающие покупки в магазине аксессуаров; одна примеряет пояс с блестяшками, вторая дает советы и вносит поправки. Первая вдруг застывает, смотрит на подругу стеклянными глазами и отчетливо говорит: «У меня чувство, что вот прямо сейчас я просто трачу время моей жизни».

Дональд Дак, произносящий в русской озвучке фразу: «Уважаемый суд! Подсудимый Дак совершил надцатого мартобря…»

Мужчина лет тридцати пяти, пригласивший пожилых родителей, очень простых, в японский ресторан. Он учит их есть палочками, потом – курить кальян. «Нет, нет, ты рот не закрывай до конца!» Маме, наконец, удается выпустить дым через нос. Хохочут и фотографируются. Отец подливает им сакэ, сын отмахивается, мама пьет маленькими глоточками.

Пара лет тридцати пяти, сидящая за двумя компьютерами в интернет-кафе. Он клепает какой-то документ, она роется в сети. Говорит ему: «Вот смотри гороскоп – сегодня для этого хороший день и завтра хороший день, говорят – вырастет гений…» Он: «Слушай, ну мы же договорились, что не в этом году».

Группа американских туристов, глазеющая на Кремль; дама, закидывающая голову и говорящая, прищурясь: «It looks nice».

Взрослые люди, расхаживающие в костюмах диснеевских героев у памятника Жукову и фотографирующиеся с детьми за небольшую мзду; заяц Багс Банни, сидящий на парапете: подмышкой – огромная поролоновая морковь, в свободной руке – бутылка с пивом; девочка лет шести, сидящая рядом с ним, беседуя и болтая ногами.

Приоткрытая дверь служебного помещения в дорогом ресторане; шкафчики для хранения вещей персонала, помеченные вместо имен детскими переводными картинками.

Старик в синем пиджаке с орденскими планками, спрашивающий в киоске газету «Советская Россия».

Немолодой человек, поджидающий кого-то у входа в метро; большая грязная собака, внимательно смотрящая внутрь сквозь стеклянную дверь. Человек, поразмыслив, отворяет дверь, собака входит, осматривается, разворачивается и смотрит наружу, человек снова отворяет дверь, собака выходит, смотрит на человека, потом с тоской на дверь, человек со вздохом снова открывает дверь, собака входит, начинает озираться, человек становится поближе к двери, чтобы было удобнее.

Плюшевая голова лося, выполненная с большим натурализмом и, как положено, прикрепленная к доске для повешения на стену.

Человек с забранными в гипс ногами, выезжающий из дверей клуба парашютистов на инвалидной коляске.

Девочка в футболке с надписью «Норд-Ост», рассматривающая в музее фотографии с места Чернобыльской трагедии.

Две немолодых пары, смеющие и болтающие за столиком ресторана, дама, спрашивающая у другой дамы: «А вы как познакомились?», получающая в ответ: «Дети нас познакомили, а сами развелись».

Таксист, постоянно возящий с собой крошечного чи-хуа-хуа, фыркающего на свет, когда его достают из-за пазухи, чтобы предъявить пассажиру.

Мальчик и девочка, играющие в ладошки, стоя каждый на одном из двух параллельно движущихся эскалаторов, и замирающие, чтобы пропустить лампы.

Две немолодые продавщицы в круглосуточной стекляшке, в два часа ночи танцующие вальс среди ведер с цветами и декоративных целлофановых лент.

Девочка, в слезах кричащая: «Динозавр вымер!!!» когда от ее огромного воздушного шара остается только ошметок оскаленной пасти и кусок чешуйчатого хвоста.

(O.M.)

Беременнaя кошка с отрубленным хвостом на пороге гинекологического отделения, черная одышливая собака на пороге кардиологии.

Вращающиеся манекены, медленно поворачивающиеся к прохожему спиной по мере его приближения к витрине.

Девочка в самолете, пытающаяся поднять разделяющий подлокотник, спрашивающая: «Мы помирились?» Мальчик, отвечающий: «Да» и опускающий подлокотник на место.

Ветер, волочащий по асфальту черный целлофановый пакет с логотипом «Русская красавица»; мальчик в бейсболке, снимающий пакет старой «лейкой».

Тщательно накрашенная девушка в вечернем платье и с флейтой в руках, заходящаяся надрывным хриплым кашлем в холле дорогого отеля.

Дешевая заколка тридцатилетней давности в роскошном седом шиньоне дорого одетой дамы.

Женщина, быстро закрывающая ладонью глаза мужчины, когда оступившийся пассажир, судорожно взмахнув руками, срывается с платформы под безнадежный вой тормозов.

Пожилой человек, внезапно сухими губами целующий жену в самую дужку очков в темноте почти пустого кинозала.

Двое мужчин средних лет, долго и надсадно хохочущих в ресторане над историей про собаку, загнавшую на дерево собственного хозяина; потом неторопливо молящихся, шевеля губами над густым борщом.

Старики, по окончании похорон предусмотрительно расспрашивающие представителей похоронной конторы о важных деталях.

Мужчина, старательно придерживающий волосы своей жены, пока она ест спагетти.

Телефон у девочки в кафе, вибрирующий и звонящий разными мелодиями в зависимости от входящего номера; внезапно начинающий дрожать и говорить ее собственным голосом: «А, это ты. Ненавижу тебя, ненавижу твою маму. А, это ты. Ненавижу тебя, ненавижу твою маму. А, это ты. Ненавижу тебя, ненавижу твою маму…»

Старушка, потрясенно глядящая на металлический беджик со своим именем, поднятый с пола в «Макдоналдсе».

Дама, кричащая в фойе театра: «Не курите! Тут должен быть храм, а не курильня!» и судорожно сжимающая в кулаке нательный крестик.

Девочка, растерянно оглядывающаяся в поисках урны, куда можно выкинуть трамвайный билетик; мальчик, берущий билетик из ее пальцев и съедающий его.

Утка, вяло перебирающая лапами среди прочего мусора, прибившегося к берегу канала.

Запах духов «Красная Москва» на лестничной площадке по пятницам, когда к сумасшедшей старухе из шестой квартиры приходит сын.

Характерный вкус пистолетного дула.