Алексей Козлов - Лихтенвальд из Сан-Репы. Роман. Том 2 Страница 17

Вы думаете, я смотрел на Владимира, Ольгу и прочих, участвовавших в этом вековом заговоре спокойно? Ничего подобного! Я знал им цену! Я знал и знаю мотивы их предательства, и они мне были отвратительны. Одни толкали свой бедный народ к пучине, другие толкнули его в пропасть, третьи хихикнули вслед… Вы, славяне, в результате насилия и афёр в разных формах, потеряли самоидентификацию и теперь не знаете, кто вы. Гости, которых вы всегда охотно и с радостью пускали в свой дом, выселили вас из лучших комнат в подвалы и мансарды и теперь на ваших глазах развлекаются в ваших апартаментах, а вас обзывают алкашами! Вот ужасный удел!

– А я был в городе, где так называемый Христос провёл всю свою жизнь-тридцать с лишним лет, в Назарете, или в Нацерете, как его называют ануреи! – вслед Гитболану загорячился Лихтенвальд. Вспомнилось мне всякое. Жизнь – длинная штука и чего только не случается с тем, кто идёт по ней. С кем только не приходиться хлеб преломлять, говоря высоким стилем, на её дорогах. Я вообще-то в Исруль два раза летал, и хоть говорят, что Бог Троицу любит, я эту поговорку не хочу больше слушать, не то, что руководствоваться ею. Мне и двух раз было достаточно, пропади они пропадом. Кто-нибудь из злопыхателей, наверняка, ляпнет про меня, что я, мол, озлился, после того, как мне коврижек недодали. Мне, мол, не повезло, и всё такое, но я даже отвечать на это не буду, потому что чушь это всё несусветная. Дело не в этом! Я просто вижу теперь всё, как есть, и цену всему знаю. Знаю я и цену лжи, которая там разлита, хорошо знаю, и молчать об этом не намерен, кто бы чего не говорил. Врать я ни за какие коврижки не буду и если уж чего говорю, то всё это чистая правда, как бы она кого не злила.

Им, Христом, там и не пахнет! Ничто в Назарете, или в Нацерете, как его обзывают ануреи, не свидетельствует о существовании Христа, как реального человека. Ничто! Большинство местных жителей по сложившейся традиции вообще считает его самозванцем и проходимцем! В древности было столько детей лейтенанта Шмидта, что не протолкнёшься, только они изображали из себя не детей лейтенанта, а чад – машиахов или сыновей господа бога.

Действительно, я могу понять их купания в Иордане, сам в нём купался; лето, жара, сидишь в воде, кейфуешь, ведёшь философские беседы и слушаешь птиц в диких прибрежных зарослях. Но я никогда не пойму «Иордана» в морозной северной стране, в январе, в полынье! Это извращение! Я видел это!!! Издевательство! Над собой! Над другими! Это насилие над здравым смыслом, а следовательно, издевательство и глумление над Богом! Как он это терпит? Не знаю! Механически переносить содной почвы на другую непереносимое? Да это просто сумасшествие и произвол! Кстати, когда я купался в Иордане, настоящем, из всех людей, какие мне там встретились, мне понравился только сом, метра полтора длиной, морда совершенно человеческая, он плавал в полуметре от меня по поверхности и по-моему совершенно балдел в тёплых струях. Больше я не сталкивался в Обетованной Земле со столь одухотворёнными, человеческими лицами, людишки там сейчас препаршивенькие, в основном…

Воды не подадут во время дождя! Умрёшь от голода и жажды на пороге их дома. Скучные люди, покрытые пылью, хотя у многих – гипертрофированное самомнение! Один при мне встал в позу Пушкина и раскрыл рот. Я думал, он что-нибудь героическое изречёт, а он возгласил: «Нас, ануреев, больше никому не одолеть!» Я подшутил, говорю: «Сколько тебе осталось, пацан?»

Много лет назад в Германии одинокий человек, посланный Провидением, своей волей установил единственную свойственную германцам форму государственности. Он был достаточно честе и и по себе знал страдания своего народа. Он не хотел больше горя ни себе, ни своему народу! Что такое свобода? Одни говорят – это право трепать языком всё, что заблогорассудиться, другие – право торговать залежалым товарцем и право обмишуливать ближнего. А этот немец не хотел забыть слово справедливость! И если для немцев свободой было право ходить строем, ощущая плечо товарища, право знать слова «справедливость, доблесть и честь», должны ли они были, отринув всё, торговать и отказаться от своих понятий? Этот человек знал, что значит слово свобода для немцев и он подарил им право на то, что им было свойственно! И Германия расцвела! Это говорит нам лишь о том, что в глубинах истории, в зарницах будущего тлеют искры идеальных возможностей для любой нации. И если эта нация восприимчива к голосу истории и не желает опоздать на свой уходящий поезд, она крепкой ногой становится на вагонную подножку и отправляется в путь к своему величию и славе! Тогда жизнь таких народов наполняется силой, верой и справедливостью – всем тем, что дарует нам Бог! Когда же расцветёт мой народ, благодаря Богу и вождям, посланным ему Богом для его расцвета? Нации нельзя говорить о благотворности поражения, ибо в сердце её вечно живёт вера в Победу!

Я не против инородцев! Я за славян! Наша нация должна быть в руках честных людей, а не пройдох! Я не хочу чтобы мной руководили инородцы! Из того, что все мы пока ездим в грязном трамвае, заткнув рты, пьяные и лишённые надежды, вовсе не следует, что так должно быть и будет всегда! Я не буду препятствовать другим ездить в грязном трамвае, Ездите хоть на тележке, но пересажу славян из трамваев в «Мерседесы»! Славян – в первую очередь! Эти идиоты стараются затруднить выполнение этой задачи, вычёркивают национальность из паспорта, создают псевдонационалистические партии, пытаясь или опорочить саму идею, или повернуть народ в нужное им русло и т. д. Ничего у них не получится. Справедливость должна быть восстановлена любой ценой! Она будет восстановлена! Мы очень скоро будем жить в славянском государстве! Это должно быть фанатической целью всё большего количества людей! Пока же, не встречая в других нациях осознания наших законных требований, мы должны самоидентифицироваться по национальному и расовому признаку. Всю эту демагогию про интернационального белого бычка надо отбросить в корне раз и навсегда! Это был манок из папье-маше для кретинов. Но надо воспитывать себя и других! Без долгого пути укрепления расовых и национальных представлений ничего не будет. Надо понять, что и с ними может быть тяжело, но без них у нас шансов нет никаких! Мир не терпит разбредающееся стадо! Только люди, смотрящие в одном направлении – сцементированная сила.

Но это так, ремарка!

– Любопытно, – продолжил Гитболан. – Мне ещё придётся побывать в Обетованной Земле с жареными каштанами для некоторых персон, которые того заслужили, но это чуть позже! Обязательно искупаюсь в этой речушке! И жаркое из сома люблю, батенька! Чем я кончил? Да! Всё это безобразие творилось прямо на моих глазах!

– И что же вы делали, будучи в здравом уме и силе? Почему вы не прекратили любым путём то, что любой нормальный человек должен был бы прекратить!

– Я? Вопрос на засыпку! Во-первых, я не человек! Но Я не терпел зла! О нет, я убил их, лже-князей, толкавших славян в эту преступную религию! Если вы знакомы с историей, то вы хорошо знаете, что у них всех был странный конец, мутный, так знайте – это я убивал их за предательство и подлость! Но они сделали своё чёрное дело – приучили-таки большинство к покорности, к рабству, к разгильдяйству. Тут уж я ничего не мог поделать – бактерия оказалась слишком заразной!!!

– Да? Но Олег был убит якобы древлянами…

– Якобы! Якобы и ничего более! Если он был убит древлянами, то и я тогда – древлянин!

– А Ольга? Она же умерла собственной смертью!

– Нет, не собственной! Она отравлена надкрылиями горных ос и надклювиями ямайских колибри!

– А Владимир? Уж я знаю точно, что он…

Гитболан укоризненно покачал головой!

– Какого Владимира вы имеете в виду? Было несколько Владимиров, в судьбе которых я имел великое счастье поучаствовать! Был даже один Владимир Ильич, если мне память не изменяет. К сожалению ни один из них не дотянул до сорока, к сожалению! Примите мои соболезнования!

Гитболан дипломатично попытался огорчиться, но Алекс со смехом остановил его.

Гитболан тоже расхохотался.

Потом Алекс задумался на минуту и продолжил:

– Жаль, что меня там, десять веков назад, не было с такими возможностями. Сколько было упущено всего из-за вашей нерасторопности!

– Ну не стоит так убиваться! В эпистолярном жанре, – сказал Гитболан, – я буду называть любое государство, возникающее перед моим мысленным взором большой буквой «Г». Это чрезвычайно экономит драгоценное время. Я знаю многое такое, что неведомо толпе, и это знание не делает меня более весёлым. Многие твои земляки, не худшие из них. скорее всего. предпочли бы покинуть эту несправедливую планету, и жить хоть на Марсе, если бы у них была к тому хоть малейшая возможность. В мире никогда не было справедливости. Не было бы Ольги, были бы другие, не лучше! А твои земляки… Они живут и почти всегда погибают здесь, в стране, которая должна была бы принадлежать им просто потому, что время их пребывания здесь исчисляется многими веками и уходит в глубь времён. Вместо этого они оказались париями на своей земле и напрасно взывают к небу, требуя справедливости или возмездия, что почти одно и то же. А кучка инородцев распоряжается всем и вся.