Владимир Буров - Небо в алмазах Страница 17

Он лежал на льдине и улыбался, ибо:

– Это правда, – думал он, – потому что видит он ее уже не в первый раз, как могло бы быть с оптическим обманом, появляющимся иногда, но потом исчезающим навсегда.

– Ей? – не понял Кетч. – Кого, именно? Её – это, естественно, дорогу.

Дорогу через Северный Полюс. И жаль только, что видно одного, а другого нет. Куда – да, а на чем – нет.

Самолет, наконец, появился.

– Это Май, понявший, наконец, что без Кетчера, Ловца Видений – Обрывков Миров – ему не пройти на другой берег.

Самолет прошел над ним два раза, но так и не сел.

В третий раз самолет бросил ему лестницу, но Кетч только протянул руку. Пальцы не согнулись, чтобы зацепить её.

– Значит, точно замерзаю, – заключил он. – С другой стороны, ни на что другое здесь надеяться не приходится.

Летчик не решился сесть на льдину, и пролетел мимо еще раз.

Так долго продолжаться не может, решил он.

Кетч взглянул на небо. Оно было таким же:

– В алмазах.

И небо так прижало самолет, что он почти остановился над ним, когда пролетал очередной раз. Но всё равно пилоту пришлось пойти еще на один круг, и только тогда он смог поднять Кетча на борт.

И скоро стало понятно, что это кто-то другой, а не Майер на его украденном самолете, и не его экспедиция, состоявшая из полковника Бутлерова, Бата и Че.

Он очнулся и сказал первое, что ему хотелось сказать:

– Хорошо, ибо я и мечтал всегда жить на горе.

– Здесь нет моря, – ответил парень.

– Если нет моря, то, уверен – река – обязательно.

– Ты можешь видеть через стену?

– Да, – сам не зная почему сказал Кетч.

Но! если я уверен, почему не сказать правду.

Наконец, через неделю, Кетч решился спросить:

– Ты кто?

– Разве я не похож на посланца с неба? – без улыбки спросил парень.

– Мы оба спросили, – резюмировал Кетч. Но удивительно, никто не посмеялся.

– Хочешь вести самолет на Москву? – спросил парень после того, как представился ничего не говорящим Кетчеру именем:

– Гаргантюа.

– Нет.

– Почему?

– И знаешь почему? Я хочу в Америку, где живут Незнаю.

– По крайней мере, прими пока что имя.

– Зачем?

– Оно необходимо для того, чтобы искупаться в этой речке внизу.

– Серьезно?

– Ты читал когда-нибудь Библию? И даже, если не читал все равно знай:

– Без имени ты находишься, как в резервации.

– Только дом, сад и персиковая теплица?

– Да, не больше.

– И даже в реку нельзя, несмотря на то, что она твоя?

– Да, река – это уже не суша.

– Неужели такая большая разница?

– Да, разница есть, и действительно, большая. Вода – не наша стихия, и ей надо заплатить за пользование.

– Только человек с именем может дважды войти в одну и ту же реку?

– Почему дважды?

– Не знаю, но уверен, что не оговорился случайно, – ответил Кетч.

– Ты значит, думаешь, что можешь вернуться в Москву, и второй раз начать свой полет, как первый? – удивился Говард Хю, которого Кетч не узнал, и более того:

– Никак не мог вспомнить: знал или нет раньше.

Да и зачем вспоминать, оставим памяти памятное, а сами пойдем вперед.

Только через месяц с лишним они опять полетели.

– Куда? – спросил Кетч. Хотя надеялся, что в Москву.

Но Гаргантюа ответил:

– Мы летим в Ванкувер.

И да: ты не забыл, как твое имя?

– Пан?

– Иногда нужно знать полное имя. – Пан-та-грю-эль. Может быть, вообще лучше думать, чтобы меня звали Эль. Потому что я думаю, Эль – это летающий.

– Ты летал когда-нибудь?

– Да, раньше иногда летал, даже часто.

– Жаль, я не умею, – сказал Говард Хю. – И знаешь почему? Чтобы научить летать самолеты.

Они сели в Ванкувере.

– Я думал, мы уже там и были, – удивился Кетч.

– Мы были в моем Техасе, – ответил Авиатор, – это южнее.

– Вот так, действительно, когда-нибудь, резюмируют:

– География вполне может существовать без ее карты.

– Мы проложим свою географию на этой Земле.

– Именно на этой?

– Возможно, останутся силы, и мы доберемся до Ориона.

– Там не жарко?

– Жарко в настоящем, а мы, скорее всего, попадем в будущее.

– Только бы не было слишком холодно.

– Это потому что простудился на Северном Полюсе?

– В принципе, ты прав: Полюс должен быть, чтобы было можно иногда переползать на другую сторону:

– С напряжением.

– Может оказаться, мы истратим на доставку туда себя столько напряжения, что на долгое время хватит гладкого пляжа с морем, или реки под горой.

Они сели в Ванкувере, которого достигли быстро и без напряжения:

– Как люди!

И все там обрадовались, цветов было столько, что позавидовали бы многие джазисты, такие, как Билли Холидей.

Говард притащил ее в номер первосортной гостиницы, чтобы дать интервью.

– Я не беру, – ответила она просто, а только даю.

– Простите, что? – не понял даже Кетч.

– Я могу дать вам первое в жизни интервью.

– Хорошо, – ответил Говард, мы вас прославим, а вы нам что? Сделаете какую-нибудь услугу.

– Прямо так, без знака вопроса? – спросила она без улыбки, ибо никак не могла понять:

– Чего вам, собственно, надо?

– Нам нужна связь с Землей, – сказал Хью.

– Но я не разбираюсь в позывных сигналах, – ответила Билли.

– Достаточно, если вы будете петь, леди, – сказал неожиданно для самого себя Кетч. И добавил: – По пять тире восемь часов в день.

Билли хотела возразить, что ей нужно еще время на жизнь.

– Зачем? – не совсем понял Кетч.

– Чтобы на нее зарабатывать, – ответил за нее Говард Хз. Но Кетч добавил:

– Мы тебе будем платить всё время.

– Нашего сотрудничества, – добавил Авиатор Хз.

– Не знаю, справлюсь ли я.

– Есть еще какие-нибудь проблемы?

– Да, одна есть, – улыбнулась Билли.

– А именно? – удивился Говард. И почти догадавшись, спросил: – Ты хочешь летать?

– Почти.

– А именно?

– Я хочу полететь с вами.

– Кто-то должен петь, – сказал Кетч.

– Я поставлю свою пластинку, – сказала Билли.

– Хорошая идея, давай прорепетируем, – сказал Хз.

– Хорошо, – сказала Билли, – тогда надо начать с начала: записать ее.

– Ладно, – согласился Говард Хю, – это даже лучше, что ничего нет, потому что уже похоже на правду. – И добавил:

– Я закажу продюсера и фотографа, и ты им споешь на двадцать пять часов, и снимешься на десять альбомов для пластинок.

– Только один вопрос можно?

– Хорошо, но не больше, потому что мы уже опаздываем.

– Почему на двадцать пять, а не на двадцать четыре: начинайте слушать каждую пластинку с утра, и вам на северном полюсе жизнь покажется бесконечной, ибо всегда будет начинаться:

– С начала.

– У меня уже другая программа в голове, – сказал Авиатор, ибо думал наоборот:

– Продолжать жизнь.

Они ушли на банкет по случаю их перелета в Америку через Северный Полюс, где президент – Герберт Гувер или Делано Рузвельт – они сразу не смогли точно определиться – должен поздравить их с результатом, для американских летчиков еще неповторимым.

И почти все – за исключением тех, кто вообще не знал, повода встречи, ибо богатые и знаменитые так часто справляют праздники друг у друга в поместьях и на виллах, что стараются не помнить их причину, ибо:

– Можно и перепутать – после третьей под жареную на гриле колбаску – что сегодня не день рождения Кэтрин Хепберн, а ей опять:

– Дали Оскар. – И более того, можно спросить, чтобы совсем уж не запутаться:

– Ты кто, Ава Гарднер или Кэтрин Хепберн? – и вплоть до драки, естественно, между ними.

Так это было до перелета через Северный Полюс, а после, когда сегодня узнают – если сегодня и узнают – что летели они вместе с Кетчем, а не один он прорвался сюда, то:

– Согласятся обе, но тоже не без этого, без того, чтобы обязательно набить друг дружке лицо.

Но все прошло на банкете благополучно, вплоть до того, что их никто их не поздравил. Сначала Кетч подумал, что здесь так принято, чтобы не портить остальным гостям настроения, ибо их самих поздравлять никто не собирался.

– Так-то логично, – сказал он Хью.

– Что плохо? – спросил Авиатор, облокотившись спиной с одной стороны и локтем с другой о барную стойку.

– Нас никто не приглашает танцевать.

– Мэй би сами кого-то зацепим?

– Как герои перелета мы не должны так поступать, – ответил Кетч.

– Так ты думаешь, что мы уже его сделали? – даже сам удивился Хз.

– В принципе, да, если я здесь.

– Ты прав, осталось только доказать, что это знают и остальные.

К ним подошел Руз.

– Выберете вон тех благородных леди, – указал он пальцем, но незаметно для других. Одна из них из королевского рода, – добавил он. И что удивительно:

– Не только Кетч, но Ху не мог точно сказать: