Елена Федорова - Веретено Судьбы (сборник) Страница 17

Глория пошла в гараж. Машины нет. Позвонила Аманде.

– Привет, – сказала как можно нежнее.

– Глория! Лори, дорогая, как я рада тебя слышать! – обрадовалась Аманда. – Ты уже сдала все экзамены? Надеюсь все на отлично? Мы с Вандой за тебя держали кулачки. Мы знали, что ты у нас умница. Когда приедешь? Мы тебя ждем.

– Мама у тебя? – спросила Глория, не очень доверяя Аманде.

– Была, – ответила Аманда. – Уехала пару минут назад. Она привезла мне ландыши и мой любимый малиновый мусс. Когда ты приедешь?

– Завтра, – ответила Глория.

– Буду ждать, – пропела Аманда. Раздались короткие гудки.

Глория повесила трубку. Села в кресло. Решила, если Аманда сказала правду, то Ванда приедет домой через пару часов. Если нет, нужно будет что-то предпринимать. Что? Глория пока не знала. Она устала после долгого перелета и плохо соображала. Не было сил дойти до дивана. Глория уснула в кресле возле телефона.

Ей привиделся странный сон, главной героиней которого была пани Ванда. Она поливала стреловидные цветы и пела песню туземцев про дивный остров любви, на который ей посчастливилось попасть.

– Не думайте, что я умерла, – шепнула Ванда, нагнувшись над цветами. – Скажите Лори, чтобы ждала вестей…

– Мама, где ты? – крикнула Глория и проснулась.

За окном сгустился сумрак. В окно заглядывала луна. Здесь, в Кракове она показалась Глории далекой, чухой, холодной, похожей на кусок льда. Там, на острове Лакемба луна была другой. Она напоминала улыбающееся солнце, прикрывшее свой лик вуалью, чтобы не ослеплять желающих посмотреть ему в глаза. Они с Рикардо не пропустили ни один закат. Они вместе любовались лунными восходами. Они видели, как луна выныривает из пенных волн, как ее светом озаряется горизонт, словно за ним не край океана, а огромный город, в котором разом зажглись все фонари и иллюминация.

Сегодня Глория пропустила лунный восход. А Рикардо? Глория вздохнула. Она знала, что он не станет менять привычный ритм жизни островитянина. А вот ей придется все начинать сначала. Она поднялась, пошла на кухню. Выбросила испорченную еду, вымыла посуду. Распахнула окно, села на подоконник. Посмотрела на холодную луну, спросила:

– Как ты думаешь, он скучает без меня?

– Да, – послышалось в ответ.

Глории показалось, что луна улыбнулась.

– Почему ты остался на острове? – спросил Вацлав, подойдя к хижине, на пороге которой сидел Рикардо.

– Решил вам больше не мешать, – ответил Рикардо, глядя мимо него. – Она должна быть с тобой, а не со мной.

– Я для нее слишком стар, – Вацлав сел рядом, обнял Рикардо за плечи. – Теперь, когда все складывается не так, как предполагалось изначально, я должен открыть тебе тайну.

– Давай лучше помолчим, – предложил Рикардо, наблюдая за луной.

– Ты можешь молчать, мой мальчик. Говорить буду я, – улыбнулся Вацлав. – Мое настоящее имя Антонио Парцелли. Я родом из Тосканы. Мы с Сандреллой росли вместе. Она мечтала стать богатой синьорой. Она была уверена, что когда-нибудь ей будет принадлежать вся Тоскана, а не только маленькая ферма Пьяца, расположенная на самом высоком холме. Сандрелла строила планы. Я их одобрял, поддерживал ее, как мог. Я был уверен, что Сандрелла станет моей женой. Но… – Вацлав усмехнулся. – Сандрелле я был нужен для другого. Я должен был стать отцом ее ребенка…

Рикардо резко повернул голову. В глазах удивление и раздражение одновременно. Вацлав запел неаполитанскую песенку, любимую песню Сандреллы, колыбельную, которой она баюкала маленького Рикардо.

– Я до сих пор обожаю эту безумную сеньору Сандреллу, малышку Синдереллу. Я до сих пор готов ради нее на безрассудства, – сказал он, оборвав песню.

– Ты лжешь, Крайновский, – сказал Рикардо не очень уверенно.

– Я впервые говорю правду, сынок, – глядя в глаза Рикардо, проговорил Вацлав. – Сандрелла сумела убедить бездетного Робертино Маури, что ты – его сын. А мне она приказала исчезнуть. Я стал скитальцем. Каких только имен у меня не было, пока я, наконец-то, не стал Вацлавом Крайновским. Когда умер Робертино Маури, в моей душе вновь зажегся огонек надежды, но… продолжение тебе известно.

– Известно, – сказал Рикардо. – Но мне известно еще кое-что.

– Интересно, – Вацлав оживился.

Рикардо повернул голову к океану, заговорил негромко:

– Перед смертью отец позвал меня к себе, поцеловал, прошептал мне на ухо:

– Рикардо, сынок не верь никому, кто скажет тебе, что ты не сын Маури. Ты – Маури по рождению и по крови. Все мое богатство принадлежит тебе. Тебе, а не Сандрелле. Запомни это…

Тогда меня его слова удивили. Я спросил у матери, что все это значит? Она рассмеялась как-то неправдоподобно, сказала:

– Люди болтают всякое. Я молода, красива, полна сил. От меня сходят с ума сотни мужчин. Многие, не добившись моей благосклонности, пытаются очернить мое доброе имя. Я счастлива, что Робертино не верит ни одной из сплетен. Он умнейший, добрейший, порядочнейший человек. Я любила, люблю и буду любить его одного, – Рикардо повернул голову, посмотрел на Вацлава. – Я выполняю предсмертную волю отца. Я не верю ни одному твоему слову.

– Это твое право, – улыбнулся Вацлав. – Я раскрыл тебе нашу тайну для того, чтобы ты понял, я не стану мешать тебе. Если Глория вернется, я исчезну. Я вновь стану итальянцем со звучным именем Антонио Парцелли. Поселюсь на ферме Пьяца, если Сандрелла не будет против.

– Ты думаешь, Глория вернется? – спросил Рикардо.

– Рикардо, ты прожил на острове Шуазель десять лет, тебе ли не знать ответ на этот вопрос? – улыбнулся Вацлав.

– Я хочу, чтобы она вернулась, – сказал Рикардо, разглядывая лунный диск. – Но одного моего желания мало. Нужно еще и ее желание. Ее стремление ко мне. Только тогда произойдет соединение, единение наших душ.

– Только тогда, – повторил Вацлав, думая о Сандрелле. Он хотел увидеть ее здесь, среди тропической растительности и буйства красок. Он хотел подарить ей бирюзовую прозрачность океана, весь этот безграничный простор, от которого захватывает сердце. Но… у синьоры Сандреллы Маури были другие желания.

Вацлав поднялся, пожал руку Рикардо, пошел к берегу. Отлив был таким сильным, что от острова к острову можно было дойти не замочив ног…

Ванда долго не решалась позвонить в Краков. Не хотелось слушать глухую пустоту телефонного пространства. Иржи считал, что она зря себя изводит, потому что Глория забыла обо всем от счастья. Рикардо Маури красавец. Быть рядом с таким мужчиной – мечта каждой девушки. Ванда не разубеждала его. Не вступала в полемику. Зачем? Достаточно того, что она знает свою дочь. Глория – не любая. Она – особенная, поэтому так неспокойно на сердце у Ванды. Ее переживания, ее предчувствия Иржи не сможет понять. У него никогда не было семьи, детей. Он всю жизнь выполнял чьи-то приказы. Он никого не жалел, не любил, не ценил. Он не знает, что такое пуповина родства, которую невозможно перерезать. А она, Ванда чувствует, что с Глорией происходит что-то неладное. Она знает, что нужна дочери, поэтому ее так тянет домой, в Краков.

Ванда посмотрела на часы. Полночь. Решилась. Набрала номер телефона. На том конце сразу ответили.

– Алло, алло, я вас слушаю, – голос Глории взволнованный. Она ждет, что скажет позвонивший.

– Лори, это я, – сказала Ванда, комок подкатился к горлу. Слезы брызнули из глаз. Ванда не плакала так давно, что испугалась.

– Ма-ма, ма-моч-ка, – голос Глории дрогнул. Она тоже расплакалась. – Мама, где ты? С тобой все в порядке?

– Да-да, – вытирая слезы, проговорила Ванда. – Все хорошо. Я в безопасности. Мне пришлось исчезнуть, чтобы остаться жить. Синьора Сандрелла заставила меня дать Джани Берлуваджи развод, чтобы выйти за него замуж. Ей не нужны лишние наследники и претенденты на несметные богатства, принадлежащие семье Берлуваджи. Если бы не один очень хороший человек, который спас меня, то наша история могла бы закончиться по-иному. Моего спасителя зовут Иржи Лулео. Он увез меня на далекий вулканический остров в Атлантическом океане, – скороговоркой выпалила Ванда. – Некоторые части острова, покрытые лавой, так похожи на марсианскую поверхность, что кажется, мы живем в другом мире.

– Где этот мир? Что это за остров? – воскликнула Глория.

– Это Исландия, – ответила Ванда, хотя Иржи строго-настрого запретил ей говорить об этом по телефону. – Расскажи, как ты? Почему ты вернулась?

– Мне нужно разобраться в своих чувствах, – ответила Глория. – Все чересчур стремительно в наших с Рикардо отношениях, я боюсь, что…

– Ты его не любишь, – выдохнула Ванда.

– Я не знаю, что такое любовь, мама, – призналась Глория. – Какой она должна быть, чтобы потом не терзаться и не мучиться?

– Я тоже об этом думаю, дорогая, – сказала Ванда.

– Когда ты приедешь, мама? – спросила Глория. – Без тебя так пусто в нашем доме.

– Я постараюсь скоро приехать, – прошептала Ванда. Слезы вновь полились по ее щекам. – А ты надолго?