Ирина Шанина - Девятый год черной луны Страница 17

Неожиданно меня кто-то дернул за рукав, я непроизвольно вздрогнула и повернула голову. Рядом с креслом стоял Сережа в трогательной желтой пижамке с уточками. Мне стало стыдно: в самом деле, включила звук громко, у ребенка был тяжелый день, а рычание зомби и крики погибающих героев мешают ему заснуть.

– Извини, – машинально произнесла я, – сейчас сделаю потише.

Он покачал головой:

– Телефон звонит.

Тут до меня дошло, что это не в фильме, а у нас, в реальной жизни зазвонил телефон.

– Иди спать, – я погладила Сережу по спине, отчего он слегка передернулся, – я отвечу.

Он пошел к себе в комнату, но почему-то у меня была полная уверенность, что он не лег, а стоит за дверью и слушает. Я бросила взгляд на часы, – ничего себе, половина второго. Приличные люди в такое время не звонят, но зато вполне могут звонить люди неприличные! Ну, конечно, не зря же сегодня Максимыч записывал координаты Алексея. Наверняка его уже нашли и вызвали для беседы. Славно, славно… Ничего не подозревавшая в течение нескольких месяцев Елена Вениаминовна столкнулась с неприятной правдой жизни и (я очень на это надеялась) устроила супругу безобразный скандал. Я с мстительной радостью направилась к телефону, предвкушая удовольствие от беседы с незадачливым и непорядочным Ксенькиным любовником, как вдруг до меня дошло, что, если его вызывали в полицию, сюда он звонить не будет. Ведь ему наверняка сказали, что Ксения в больнице.

Я притормозила на полдороге. Телефон продолжал звонить, тот, кто набрал в столь поздний час Ксенькин номер, очень ждал ответа.

Если это не Алексей, а это точно не он, тогда… Тогда… От неожиданной догадки меня бросило в жар. Наверное, это из больницы. Может, может такое быть. Если в состоянии Ксении наступило ухудшение. Думать, до какой степени могло наступить ухудшение, не хотелось. Для звонка в половине второго, на мой взгляд, могло быть только одна причина, – Ксения умерла. Я сделала пару глубоких вдохов и выдохов и взяла трубку.

На том конце провода не слишком приятный женский голос произнес:

– Алло, алло, кто это?

Да, похоже, что это из больницы, – какая-нибудь ночная дежурная, которую сначала выдернули к умирающей, а теперь еще навесили «приятную» обязанность сообщить родственникам о факте смерти.

– Здравствуйте, – вежливо, но сухо ответила я.

– Кто это? – удивился женский голос. – Ксения, ты?

Я облегченно выдохнула, – вариант с больницей и дежурной медсестрой можно вычеркнуть. Это какая-то знакомая Ксении, новая знакомая. Судя по тембру, женщина немолодая, судя по времени звонка и манере говорить, – незамутненная какими-либо правилами приличия.

– Здравствуйте, – еще раз произнесла я, подчеркнув голосом это слово, – Ксении нет дома.

Незамутненная женщина проигнорировала мое «здравствуйте» во второй раз.

– А где ж она? – удивленно выдохнула моя собеседница и тут же с подозрением спросила, – А вы кто? Что в ее квартире делаете?

Обычно я таких хамок осаживаю сразу, но тут мне потребовалась минута, чтобы собраться. А тетка, тем временем, продолжала гнусить в трубку, кто я такая, да откуда я взялась.

Причем говорила она это с таким напором, как будто у нас был не телефонный разговор, а допрос.

– Погодите, – перебила я словесный поток, – замечу, что это вы сюда звоните. Причем в неурочное время. Есть такая штука, как правила приличия, вы о них, судя по всему, не слышали, так позвольте вас просветить. Во-первых, неприлично звонить после одиннадцати вечера, если только не произошел какой-нибудь форс мажор. А второе, – первым представляется позвонивший…

Тетка замолчала, видимо, переваривала полученную информацию. Я мысленно подготовилась ко второму раунду, такие хамоватые особы, когда им даешь отпор, сначала теряются, но потом, придя в себя, вновь идут в атаку. Однако этой тетке удалось меня не на шутку удивить. После продолжительной паузы она заговорила извиняющимся и даже заискивающим тоном.

– Вы извините, пожалуйста…

Я молчала, собеседница поняла, что только извинения не достаточно и представилась:

– Меня зовут Людмила Станиславовна, я работаю вместе с Ксенечкой. Сегодня ей во вторую смену выходить, а она не вышла. Вот я и звоню, узнать, не случилось ли чего.

Я дурой себя никогда не считала, мое ближайшее окружение тоже всегда воспринимало меня как человека хорошо соображающего, внимательного, умеющего сопоставлять и делать выводы. Но как на солнце есть пятна, так и в жизни бывают ситуации, когда даже самый внимательный и сообразительный человек не замечает очевидных нестыковок. Иногда эта поразительная «слепота» не имеет далеко идущих последствий, и заканчивается хлопаньем себя по лбу и беззлобной руганью типа «ах, я, раззява этакий, как же раньше-то не сообразил». Но бывает и по другому… Когда ты интуитивно понимаешь, что упустил, не заметил что-то очень важное, но гонишь от себя эту мысль, и вспоминаешь о ней лишь тогда, когда непоправимое уже произошло, и ты, разбитый горем и отчаянием, мысленно отматываешь время назад и находишь, непременно находишь тот момент, когда все началось, когда еще можно было что-то изменить.

А самое обидное, что жизнь или судьба, она ж знаки посылает, чтобы обратить наше внимание на важность момента. Очень редко встречаются случаи, когда «точка невозврата» никак не отмечена. Сплошь и рядом случается, что сигнал был послан, но по тем или иным причинам, адресат его проигнорировал. Вот и я не придала большого значения первому сигналу.

Людмила Станиславовна слегка кашлянула в трубку, видимо, хотела убедиться, что связь не прервалась, и я еще участвую в беседе.

– Ах, да, извините, – спохватилась я, – меня зовут Ирина, я подруга Ксении. С Ксенией произошло несчастье, на нее кто-то напал сегодня утром, сильно избил. Сейчас она в реанимации.

Получив такую информацию, старушка Людмила Станиславовна должна была заохать и запричитать. Но она оказалась крепкой женщиной, деловито поинтересовавшись, в какой больнице лежит Ксения, записала под мою диктовку адрес и фамилию лечащего врача, уточнила, есть ли приемные часы. Узнав, что к Ксении все равно не пустят, спросила, можно ли будет переговорить с врачом. В общем, вела себя так, как будто Ксения была ее близкая родственница, а не коллега, с которой проработано вместе всего ничего. Волнение Людмилы Станиславовны выдавал лишь ее голос, – в нем добавилось скрипучести и дребезжалости. А еще, и вот это мне не понравилось, еще сменились интонации. Исчезло заискивание, зато появились поразившие меня сочувственно-торжествующие интонации. Так бывает, когда один человек предупреждает другого об опасности, тот, другой, предупреждением пренебрегает и с ним случается несчастье. Вот тогда первый, с одной стороны, сочувствует, с другой стороны, в его сочувствии (даже вполне искреннем) явно читается злорадное «а я же тебя предупреждал».

В общем, послевкусие от разговора осталось неприятное. Может, не стоило говорить этой Людмиле Станиславовне, в какой больнице лежит Ксения. Впрочем, несколько последних месяцев Федосеева избегала старых знакомых, зато у нее появились новые. Кто знает, в каких она отношениях с этой Станиславовной. Наверное, в близких, раз та звонит посреди ночи. Я посмотрела на часы, четверть третьего, пора и мне ложиться. Интересно, Сережа заснул или нет? Я тихонько на цыпочках зашла к нему в комнату. Занавески не были задернуты, поэтому не было смысла зажигать ночник, – вполне хватало света уличных фонарей. Сережа лежал на спине, вытянув руки поверх одеяла. Я прислушалась, он дышал равномерно и глубоко, – значит, спит. Видимо, много вертелся, прежде чем заснул, с одной стороны одеяло почти сползло на пол. Я подошла поправить, мальчик как будто почувствовал мое приближение и стал дышать еще реже. Я нагнулась, подняла свисающий край и, сама не знаю почему, быстро выпрямилась. Есть! Так я и думала. Глаза Сережи были крепко закрыты, но веки слегка дрожали. Значит, когда я нагнулась, он открывал глаза, а потом еле успел их закрыть, не ожидал, что я так быстро вернусь в вертикальное положение. Не спит, притворяется. Наверное, подслушивал мой разговор с Людмилой Станиславовной. Надо будет, кстати, завтра расспросить его, вдруг Ксения что-то рассказывала. Вот по дороге в детский сад эту тему и обсудим. А еще завтра мне нужно будет просмотреть Ксенькины ящики, найти хоть какие-то документы на Сережу, хотя бы свидетельство о рождении. Не могли же его привезти совсем без документов. В садик-то как-то устраивали. А потом надо будет подъехать в полицию, чтобы они выяснили, где проживают Сережины родители. Думаю, что это займет несколько дней, может, даже неделю или две. Ну, что же, придется потерпеть. Наверное, это моя карма, отработка за что-нибудь в прежних рождениях. Две недели можно потратить на улучшение кармы. С этой позитивной мыслью я заснула.

Глава XI

Конечно же, я проспала. Будильник с интервалом в десять минут трижды проиграл мелодию из «Семейки Адамс», а я продолжала спать. Разбудил меня Сережа. Спросонья я не сразу въехала, что это за ребенок, и что он делает в моей квартире.