Олег Рой - Тайна Страница 18

Вася внимательно слушал разговоры взрослых, с нарастающей тревогой наблюдая за сестрой, которая все мрачнела и мрачнела. Одновременно с этим на ее лице появлялось беспомощное выражение, словно девушку загнали в угол и она не может отвертеться от чего-то плохого и неправильного и вынуждена уступить.

За суетой и переполохом сборов никто не заметил, как Вася подошел к столу и незаметно взял уже ненужный листок с рисунком сестры, внимательно вгляделся в него, потом припрятал за пазуху и вышел.

Толпа на улице не только не уменьшилась, а наоборот – увеличилась чуть ли не вдвое. Слухи о том, что Олю увозит московская дама, мигом облетели всю деревню, и провожать ее пришли все, кто знал девушку.

Валентина сидела в машине и боязливо выглядывала из-за шторок. Ей нынче досталось от деревенских, и она пережила немало неприятных минут, слушая, как бабы, нимало не смущаясь ее присутствием, во весь голос обсуждали ее платье и фигуру. Саму Николаеву они, видимо, воспринимали скорее не как земную женщину, а как диковинную птицу в клетке.

На крыльце собралась вся семья Акимовых – Вася, Володя, Анна.

Оля хоть и крепилась, но, взглянув на родных, все же не выдержала и расплакалась.

– Ну что ж ты так убиваешься, дочка, чай, не навек расстаемся! – потупив глаза, уговаривала ее Анна.

– Ну, конечно! Говорю же, как найдешь Анатолия, мы тебя сразу обратно привезем, – в который раз поддакнула Валентина. Добившись своего, она как будто успокоилась и обрела некоторое добродушие. – Я почему-то верю, что ты сможешь быстро его найти, – доверительно сказала она Оле.

Девушка только покачала головой, потом крепко обняла Володю, поцеловала мать.

Последним к сестре подошел Вася, молча обнял ее и долго не отпускал, как будто прощался надолго.

– Надо ехать, – нетерпеливо поторопила Валентина.

– Да погодите, – цыкнула на нее Анна, – дайте ей попрощаться как следует.

– Ну что, справишься тут без меня? – шепнула Оля на ухо брату. – За матерью следи! Пусть тяжестей особо не носит, нельзя ей.

– Сделаем, – шмыгнув носом, просипел он. Глаза его начинало щипать. – Я чего думаю-то, может, тебе, того, не ехать, – глядя с ненавистью на Валентину, прошептал он, – не к добру это. Ну и пес с ней, скажем, передумала.

– Ничего, поеду.

– Они ведь еще днем сговорились, я слышал все! Когда тебя не было, она отвалила столько денег.

– Я знаю, – тихо промолвила Оля. – Ну все, пора ехать, – и с сожалением спустилась с крыльца.

Она бросила последний взгляд на родную деревню, из которой за всю свою жизнь не уезжала дальше, чем на десяток километров, на лица знакомых, стараясь запечатлеть каждое в памяти, и села в машину. Взревел двигатель, и водитель, чертыхаясь на то и дело попадавшиеся ямы, медленно поехал по проселочной дороге.

Ночью

Хотя Оля всегда думала, что ее родное село находится в какой-то совершенно невозможной дали от Москвы, доехали они быстро. Уже в двенадцать часов следующего дня водитель Валентины, которого звали Иван, возвестил, что они в Подмосковье.

Сама же Валентина во время поездки, к удивлению Оли, в основном спала или молчала, задумчиво глядя в окно, и больше не делала попыток что-либо узнать. Во время коротких остановок, когда они выходили из машины подышать свежим воздухом, она закуривала длинную сигарету. Как-то, прищурив глаза, она протянула Оле портсигар:

– Будешь?

Оля отрицательно покачала головой, и Валентина только усмехнулась.

В остальное время она не обращала на девушку никакого внимания, чему Оля была только рада.

Несмотря на отчетливую неприязнь к своей просительнице, Оля, как и любая женщина, все же ощущала вместе с тем легкое любопытство, а так как заняться в машине больше было нечем, она принялась исподтишка рассматривать Валентину.

На вид той было около тридцати двух – тридцати трех лет. Судя по коротким репликам, которыми она обменивалась с водителем, у нее было двое детей – девочка и мальчик, погодки, в возрасте пяти и шести лет. Сама она занимала какую-то второстепенную должность в Большом театре – что-то вроде администратора или заведующей реквизитом. Оля не знала, что конкретно означали эти профессии, но уяснила, что это хоть и не балерина или певица вовсе, но все равно должность почетная и уважаемая – попасть в Большой просто так было практически невозможно.

Муж Валентины был не последним начальником в каком-то военном засекреченном ведомстве, а чем он там занимался, женщина и сама толком не знала.

Если не принимать во внимание ее вздорный характер, внешне Валентина производила довольно приятное впечатление – миловидная шатенка, невысокая, но стройная и с гордой осанкой, она умела располагать к себе…

За окном стали мелькать высокие дома, постепенно приближался большой город, и Оля прилипла к окну, жадно впитывая новые впечатления. Через полчаса они въехали в Москву и покатили по оживленным улицам, по которым сновало неимоверное, по мнению Оли, количество машин и пешеходов… Это зрелище просто загипнотизировало девушку, и она не заметила, как Иван остановил автомобиль в каком-то переулке у красивого высокого дома.

Водитель вышел из машины и с уважением распахнул дверцу перед Валентиной, потом помог выбраться Оле.

– Ну вот мы и приехали, – улыбнулась Валентина девушке какой-то усталой, вымученной улыбкой. Сейчас она была не похожа на ту шикарную молодящуюся красотку, которая ступила на порог их дома – от долгой поездки вид ее стал помятым: спутанные волосы, несвежее лицо. Она подрастеряла часть своего лоска и теперь казалась несчастной женщиной, измученной дорогой и недосыпом, каковой она, собственно, в этот момент и была.

Вместе они поднялись на третий этаж, и хозяйка открыла дверь.

От стены в прихожей, словно тень, отделилась аккуратная дама средних лет в строгом платье и поприветствовала Валентину кивком головы.

– Это Евгения Константиновна, наша домохозяйка, она помогает мне по хозяйству, – чуть смущенно пояснила Валентина. Видимо, ее и саму шокировал контраст своей квартиры с деревенским жильем гостьи.

«Это прислуга, что ли, как у буржуев?..» – мелькнуло в голове у Ольги.

Ее поселили в отдельной комнате, маленькой, но чистой и уютной. Окна выходили в тенистый тихий двор, а вот из комнаты самой Валентины открывался красивый вид на Москву-реку и парк на другом берегу.

Некоторое время девушке потребовалось на то, чтобы освоиться с бытовыми особенностями – отдельной уборной, прямо в квартире, ванной и кранами с разной водой – горячей и холодной. Всего в квартире было пять комнат. На первых порах Оля не на шутку боялась тут заплутать. Детей Николаевых дома не оказалось – они отдыхали в детском лагере в Крыму.

Поселив Олю, Валентина тут же уехала, перепоручив ее заботам экономки.

– Пока отдыхай… Можешь сходить погулять, только смотри не заблудись, – милостиво разрешила она. – Сегодня у меня свои дела, а завтра займемся поисками.

Но девушка решила не искушать судьбу и весь день провела в библиотеке Николаевых, ничуть о том не пожалев – у них оказалось огромное количество книг.

Хозяйка не вернулась к обеду, поэтому Оле пришлось есть одной. Когда девушка вошла в столовую, то даже ахнула. Шикарно накрытый стол ломился от разнообразных деликатесов, многих из которых Оля не то что не пробовала, а даже никогда не видела. Первое время она в нерешительности топталась у двери, не решаясь сесть, и затравленно смотрела на столовые приборы, какие-то мудреные ножички и вилки. Домохозяйка, которая и приготовила все это великолепие, заметила робость девушки и с улыбкой тактично удалилась.

Только тогда Оля вздохнула свободно и с любопытством принялась изучать таинственные яства. Но так как она толком не умела держать нож и вилку – в деревне в основном орудовали ложками, – то все еще никак не осмеливалась приступить к еде.

Очевидно, хозяйка любила рыбные блюда – шпроты, селедка, различная рыба: соленая, жареная и вареная – были представлены во всем разнообразии. Также присутствовала колбаса, всевозможные салаты и соленья. Наконец Оля взяла ложку и начала накладывать себе понемногу из каждой тарелки. Многое показалось ей необычным на вкус, многое понравилось, а особенно копченая колбаса и шоколад.

А вот вкус маленьких красных и черных соленых пузырьков показался ей отвратительным. Попробовав черную и красную икру, она поморщилась – такого в ее деревне сроду не едали.

Валентина не вернулась даже поздним вечером, и Оля, поужинав оставленным Евгенией Константиновной пирогом и остатками обеденной трапезы, легла спать.

После утомительной поездки лечь на хрустящее белье было настоящим наслаждением. Едва донеся голову до подушки, Оля забылась легким, беззаботным сном.

Но довольно скоро она открыла глаза. Сна как не бывало. Часы показывали два.

«Больше не засну…» – тоскливо подумала девушка. Ей вдруг стало одиноко и грустно одной в огромной чужой квартире в незнакомом городе. Она тосковала по матери, по своим братьям, ведь раньше они никогда не расставались так надолго.