Андрей Верин - Реципиент. Роман-головоломка Страница 18

– Полноте, Марик, не смеши! Кстати, как тебе нравится дом? Я его прикупил недавно. И специально для тебя. Ковры персидские, мебель итальянская.

– Для каземата он весьма недешево обставлен, что не меняет сути.

– Какой такой каземат?

– Окна зарешечены, двери заперты. Не хватает только автоматчиков по периметру и наручников на мне.

Гарри отмахнулся:

– Да брось! – Но тут же и посерьезнел: – Ты, Марик, думаю, догадываешься, что не одной только приятной дружеской беседы ради я пригласил тебя к себе? Да будет тебе известно, что я не сидел, сложа руки: не только дом купил, но и клинику основал. И с удовольствием бы показал ее тебе, похвастался бы, да только ехать далеко. Поэтому, если позволишь, я продемонстрирую тебе небольшой видеоматериал о моем возлюбленном детище. А заодно изложу свою просьбу.

Хозяин включил плазменную панель, и на экране начался рекламный фильм о частном загородном реабилитационном центре. Мелькали доброжелательные сотрудники и сверкающие новизной интерьеры клиники. Разве что чересчур авангардный монтаж ролика вызывал недоумение.

По ходу фильма похититель все говорил и говорил без умолку. А Марк, не отрывавший взгляда от экрана, как завороженный, слушал его с ужасом и не мог понять, почему горы еще не содрогнулись и не рухнули, отчего небо не пало на голову говорившего.

– Марик, ты же знаешь, как я высоко ценю тебя, – вздохнул хозяин пятизвездочного каземата, когда видеоролик подошел к концу. Развел руками с покаянным видом: – Я был откровенен с тобой, как ни с кем, излагая суть моей просьбы. И жду взаимности.

– А если я откажусь?

– Если откажешься, работать все равно придется – только из-под палки. Уж не обессудь.

– И что, большая палка?

– Не то слово. Не палка – палица! Ведь ты меня хорошо знаешь. И полагаю, за те годы, что мы не встречались, ты узнал меня еще лучше. Ну, не хмурься так – останутся морщины, – погрозил ему пальцем радушный тюремщик. – Времени даю тебе на размышления море, – подытожил он. – Целых десять дней. Но либо шестнадцатого числа утром я встречу тебя в моем санатории, либо пеняй на себя. Да-да, ты не ослышался, друг мой, это именно угроза.

Обратно Боднара опять везли вслепую и в объезд, однако на сей раз пленник ориентировался без труда. «Боже, как глупо, – думал он. – Какой пошлый прием!» И его лицо под повязкой горело от нелепости положения.

Горы сдавливали извилистую трассу, как тяжелый доспех тело. Узкую и опасную, эту дорогу проложили на месте древнеримского военного тракта, когда люди и помыслить не могли о скоростной прибрежной магистрали Джалита – Ахтиар. И Боднара мутило на нескончаемых поворотах.

Приспешники Гарри, не церемонясь, высадили его на склоне горы Таврос, неподалеку от старой, времен еще Турецкой войны, английской железной дороги.

Прощаясь Гарри возвратил ему документы и даже обязался не следить за Марком взамен на его обещание не покидать пределы побережья. Сказал внушительно: «Ловлю тебя на слове», ибо знал, что слово Марка – слово чести. Так что теперь на целом полуострове для Боднара осталось лишь одно место, где бы он мог укрыться от бесчестия.

В лице Гарри, своего давнего приятеля и нынешнего противника, Марк столкнулся с промыслом куда более страшным, чем наркоторговля, которую подозревали за ним люди из ОБН. И Боднар понимал: одно из двух он вскоре должен будет предпочесть – старую дружбу или новую вражду. И выбор предстоял нелегкий.

«Лови, лови, – бормотал Марк себе под нос, обращаясь к оппоненту, что уже не мог его услышать. – Ищи теперь меня, как ветра в поле».

Он хорошо знал здешние места. До города было примерно полчаса ходьбы. Марк срезал путь, спустившись напрямик по пологому склону, заросшему колючим кустарником, и от известковой пыли сделался белым, как привидение. Хотя в действительности призраком являлся город, куда он вошел, – миражом, видением из его, Марка Боднара, прошлого.

Пешком добравшись до центральной площади, Боднар снял деньги в банке, зашел в магазин для туристов, купил альпинистское снаряжение. Однако он не собирался карабкаться ввысь. Марк намеревался отправиться вглубь. Поэтому следующими его приобретениями стали гидрокостюм и акваланг. Затем – блок сигарет, охотничий нож, водонепроницаемый фонарь-прожектор, сухой спирт, спички. Походное имущество он уложил в рюкзак и сделался похожим на туриста дикаря – одного из сотен, наводнявших город. Даже черный костюм его, изрядно запыленный, теперь не бросался в глаза.

Марк Боднар появился на свет в городе, которого официально не существовало. От того, еще будучи мальчишкой, Марк постарался разузнать о своей малой родине все – высмотреть, выведать, выпытать. В 1957 году, незадолго до его рождения, этот населенный пункт стал закрытым административным округом, запретной зоной, в одночасье исчез со всех карт Союза и просуществовал фантомно вплоть до окончания холодной войны. Но и после того как запрет на въезд сняли, для Боднара город остался заповедным, зачарованным местом. И вот теперь благодаря прихоти человека по прозвищу Гарри Марк не только перешел границу зачумленной территории, но оказался в самом сердце ее.

Дед Марка был адмиралом. Отец – моряком-подводником. Капитаны вечного плавания, они, каждый в свой черед, вышли в отставку и перебрались к праотцам. Марк пренебрег семейной традицией, выбирая поприще, но способность преодолевать тяжелые условия, выдержка и железные нервы передались ему с кровью, соленой от морской воды, и теперь должны были пригодиться как никогда.

Боднар спустился к городской бухте и, обойдя ее по кругу, миновав стада белоснежных яхт и отары побитых жизнью рыбацких катеров, оказался на задворках городка. Здесь человеческие ручейки сначала редели, а потом иссякали вовсе, и одинокий пешеход мог не опасаться случайных встреч. Марк шел и шел, не оборачиваясь, не глядя по сторонам, покуда город не исчез, скрытый изгибом набережной. Остались видны лишь полуразрушенные виллы девятнадцатого века и хребет горы Кастрон – сторожевого дракона, охранявшего вход в бухту. Боднар торопился, наступал на пятки своей длинной тени. Когда набережная резко свернула вправо, тень сжалилась над ним, пошла рядом, не забегая вперед.

Вскоре он оказался перед входом в исполинский док – канал, прорубленный в толще горы, и встал лицом к его черному зеву. Перед Марком открывались врата в противоатомное убежище для подводных лодок, рассчитанное выдерживать прямое попадание атомной бомбы и некогда способное укрыть весь командный состав ахтиарского флота с обслуживающим персоналом.

Много воды утекло с тех пор, когда Боднар впервые осмелился проникнуть внутрь. Теперь здесь не осталось ни колючей проволоки, ни маскировочной сетки, ни постов с автоматчиками. Арка тоннеля, в прежние времена тщательно скрываемая от чужих глаз, ныне выставлялась на всеобщее обозрение, словно пустая глазница в черепе горы. И Марку в ее наготе виделось что-то неприличное, постыдное.

– Abominatio desolationis, vacuum horrendum8, – бормотал он, проклиная время, что не пощадило даже камни.

Солнце опять подкралось со спины. Теперь длинная тень его фигуры стлалась по бетонному кожуху – мосту над тоннелем. Там, где мост обрывался, тень падала в воду и качалась на волнах, но вскоре таяла во мраке. Туда уже не проникал закатный свет. И именно туда предстояло спуститься Боднару. Железная лестница, что много лет назад вела отсюда вниз, внутрь дока, истлела от ржавчины. Черная глубина, где когда-то ходили подводные лодки, начиненные атомными торпедами, в которую, сколько бы ни силился, Боднар не мог проникнуть взглядом, кишела опасностями, словно и не вода вовсе, а сжиженный страх. Но даже если этот шаг мог привести Марка на тот свет, он оставался единственным выходом.

Набережная пустовала. Боднар спешно переоделся в водолазный костюм, свою одежду и вещи уложил в герметичный мешок и привязал его на поясе – послужит утяжелителем. Надел акваланг, ласты, маску. Как из распахнутой двери летящего самолета, но без парашюта, прыгнул вниз, врезался в воду. И погрузился камнем – до самого дна.

Вода оказалась ледяной – аномально холодное и ветреное лето не позволяло ей прогреться. Если бы не гидрокостюм, Боднар не продержался бы в ней и получаса. Тело вспомнило навыки подводного плавания, и не теряя ни секунды, Марк поплыл в глубь канала, освещая себе путь прожектором. Луч высвечивал погруженные в воду останки металлических мостов, пересекавших канал, и лестниц. Скоро Боднар обнаружил искомую затопленную вентиляционную шахту – трубу около метра в диаметре – и углубился внутрь нее. Миновав узкий проход, выплыл в затопленный почти до потолка коридор, идущий под наклоном вверх. Двигаясь по нему, вскоре достиг того места, куда вода добраться не могла и отступала. Снял маску, отдышался. Здесь царил абсолютный мрак, луч фонаря метался по стенам, как загнанный лазутчик в тылу врага. Здесь властвовала aeterna nox – вечная ночь, безлунная и беззвездная. Сильно пахло сыростью, ржавчиной и машинным маслом.