Олег Рой - Фантомная боль Страница 19

Андрею показалось, что взгляд у Веры стал какой-то виноватый, как будто она думает, что сказала что-то обидное.

– Да ты что! – Он, изловчившись, притянул ее к себе и восхищенно помотал головой. – Конечно, я буду ходить. Но вряд ли завтра. А ты молодец! Все предусмотрела. Верила, что я не вечно буду в унынии тонуть, да? Настоящая Вера! Ты круче, чем жена декабриста. И даже чем все они, вместе взятые. Я люблю тебя…

– И я люблю тебя, – эхом отозвалась Вера.

На этот раз «путешествие в неизвестно куда» оказалось гораздо короче. Я не заметил ни тумана, ни галереи с лицами, прошел по короткому белому коридору, постучал в моментально отворившуюся дверь, привычно вошел в ослепительно-белую комнату и уселся в появившееся, словно по волшебству, белое кресло. Ждать пришлось недолго.

– Ну как тебе этот персонаж? – поинтересовался Голос. – Ты по-прежнему считаешь, что инвалидность равна убогости и лучше уж сразу умереть, чем жить инвалидом?

Я, кажется, покраснел. Точнее, покраснел бы, если бы тут у меня имелось физическое тело. А то ведь так, кажимость, даже покраснеть, и то никак. Но ощущение стыда было вполне всамделишным. Я ведь вовсе не считал инвалидов убогими и неполноценными. Если они, конечно, инвалиды не на всю голову, но это совсем другая история. Я просто испугался. Испугался беспомощности, обрекающей на зависимость от других, да и вообще неизвестно чего. Вот за этот страх мне и было стыдно.

– Потрясающий мужик, – честно подытожил я. – Сомневаюсь, что мы с ним – одно, очень уж все чужое. В том числе и сила духа. По-моему, на личное «Как закалялась сталь» у меня бы пороху не хватило. Но, честно говоря, чертовски не хочется, чтобы он умирал.

– Ну ты же можешь его спасти, оставшись жить в его теле, – искушающе промурлыкал Голос.

Дилемма вырисовывалась непростая. С одной стороны, простенький и даже, несмотря на непрерывные развлечения, скучноватый, как я теперь понимал, Миша, у которого, однако, есть молодость и здоровье. Ну и деньги, конечно. Живи себе без забот, без хлопот. С другой стороны, Андрей, жизнь которого гораздо труднее (не только и не столько из-за инвалидности, а из-за того, что личность он значительно более сложная), но его, как ни странно, жаль было гораздо больше.

– Вот как ты рассуждаешь. – Голос, как делал это не раз, ответил, не дожидаясь, пока я выскажу свои мысли вслух. – Признаюсь, не ожидал от тебя. Думал, ты только и будешь, что проситься назад, мол, выпустите меня отсюда немедленно.

– Как я мог? – огрызнулся я. – Как только я начал, как ты выражаешься, проситься назад, тут же перестал себя осознавать.

– Ну не тут же, – насмешливо протянул Он, – не преувеличивай. Даже удивительно, как долго ты удерживал сознание и память.

– Так это была не его амнезия? – ахнул я. – Но зачем?

– Да его, его, – успокоил меня Голос. – Но не в таких масштабах. Ты же так паниковал, так старался выпрыгнуть из его сознания… Хотя я тебя предупреждал, советовал: сосредоточься и наблюдай, копи впечатления. Но ты так брыкался, вот и пришлось тебя слегка отключить. Ну а потом… Ну да ладно, дело прошлое. И все-таки кем бы ты хотел остаться?

– Мишей, – честно, хотя и со вздохом, признался я, понимая, что игра еще не окончена.

– Ох уж эти лентяи, – в тон мне вздохнул Голос. – Ладно бы тебя вагоны разгружать отправляли или бараки туберкулезные обслуживать. И у Миши, и у Андрея жизнь вполне обеспеченная, только золотому мальчику денежки мамочка в клювике принесла, а Андрей сам заработал. И жизнь у Андрея намного интереснее, и эмоции в сто раз богаче, и перспективы повыше. Но тебе лишь бы что попроще, лишь бы не напрягаться, лишь бы по течению плыть.

Я только пожал плечами. Ну да, хочется полегче, поспокойнее, повеселее – и что в этом плохого?

– Плохого – ничего. – Его интонации заметно похолодели. – Опасно. – Он вздохнул. – Проблема в том, что, пока сам не поймешь, объяснять бесполезно. Но, похоже, тебе, чтобы что-то понять и до чего-то дорасти, еще десяток перерождений потребуется. Вот только сначала нашу игру закончим. Последняя попытка. Поехали?

Прежде чем я успел хотя бы пискнуть, вокруг опять начала сгущаться серебристо-белая дымка, заволакивающая не только окружающее пространство, но и сознание…

Глава 6

– А-а-а-а-у-а-а! У-а-а-а! А-а-а-а! – Пронзительно переливающийся вопль, казалось, разрывал мозг и вполне был способен поднять весь дом, а то и весь квартал.

Настя закопалась поглубже в одеяло, попыталась даже накрыть голову подушкой, но вопль все так же вгрызался в уши. Чертовы автомобилисты с их сигнализацией, убила бы! Наверное, там, за окном, испуганные люди уже выбегают из подъездов: что это? что стряслось? Ну, или хотя бы выскакивают на балконы и высовываются в окна, пытаясь разглядеть, какая сволочь так шумит.

Или это будильник? И никто никуда не выскакивает, потому что воет в ее собственной квартире. Или, может, у кого-то из соседей?

Протянув руку, Настя подтащила к себе еще одну подушку. Да ну, глупость какая, когда это она будильник включала, даже в стародавние, почти забытые школьные времена такого не было. А из соседних квартир… это что же за будильник такой термоядерный? Нет, наверняка автосигнализация. Проклятье!

Девушка выпростала из-под одеяла ногу, потом другую, подняла над собой, полюбовалась, шевеля аккуратными розовыми пальчиками – красота! Такие ноги и на подиуме не стыдно показать. А вокруг чтобы аплодисменты, вспышки фоторепортеров и общий восторженный гул.

Да выключат они уже свою сирену или как? Вот вылезу и разобью их таратайку к чертовой бабушке! Такое ощущение, что воет прям над ухом! Придется вставать, фиг с два заснешь под этот концерт.

Источник звука обнаружился на расстоянии вытянутой руки. Настя тупо уставилась на детскую кроватку, в которой отчаянно вопил покрасневший от натуги младенец. Девушка вылезла из постели и нагнулась к кроватке. Мысли в сонном еще мозгу двигались со скоростью глубоко беременных улиток. Действительно, ребенок. Судя по открывшимся меж сбитых пеленок деталям, девочка.

Что за чудо?!

Увидев Настю, чудо на мгновение замолчало, уставившись на нее, но через секунду завопило с той же силой.

Девушка обхватила голову, глубоко запустив пальцы в растрепанную шевелюру. Ни черта не понимаю! Перебрала, что ли, вчера? Или не то не с тем мешала? Не, вообще не помню, что пили, с кем, где… К тому же… она помотала головой… никаких признаков похмелья, ни дурноты, ни головной боли, руки-ноги не дрожат, голова не кружится. Звенит, правда, но от таких воплей у кого хошь зазвенит. Нет, это не с перепоя память отшибло. А с чего? Откуда ребенок-то?

Подкинули? Ага, вскрыли квартиру, приволокли дитя – вместе с кроваткой, обалдеть! – на тебе, Настенька, подарочек. Или кто-то из знакомых подсудобил? Подружка попросила приглядеть до утра? Ну… это хоть в какие-то ворота лезет. Хотя… подружка и кроватку приволокла?

Предположение о том, что ребенок может быть ее собственным, Настя отмела сразу. Ну в самом-то деле! Все, конечно, в жизни бывает, но забыть, что родила, да еще и какое-то время растила (младенцу-то на вид месяца три, не меньше, хотя вряд ли намного больше) – это ж надо, чтоб крышу совсем напрочь снесло. Бред, короче! Признать себя сумасшедшей Настя не пожелала.

Ладно, разберемся по ходу дела. Ну отшибло спросонья голову, не самая большая беда. Как отшибло, так и назад пришибет. Само как-нибудь выяснится. Будем решать проблемы по мере их возникновения. Сейчас главная – чтоб «это» вопить перестало.

Сноровисто вытащив ребенка из кроватки, Настя прижала его к себе и стала укачивать, невольно удивившись привычности своих движений: надо же, словно давным-давно этим занимаюсь. Плач стал слабее, перешел в редкие всхлипы и наконец стих. Уф-ф! Девушка облегченно вздохнула, подошла к окну и отодвинула штору. С высоты район выглядел удивительно аккуратным, словно игрушечным. Красные и серые крыши перемежались обильной зеленью, многие дома опоясывались темными узорными оградами. Чугунными, ясное дело. Как в школе учили – «твоих оград узор чугунный», тьфу, вспоминать тошно. Прямо под окном шваркал метлой дворник, сверху казавшийся карликом. Правее виднелась детская площадка, ухоженная и на удивление чистая, не демонстрировавшая следов жизнедеятельности бомжей и подростков. Именно эта публика обожает в любом, с их точки зрения, удобном месте устраивать вечерние и ночные тусовки, невзирая на мнение соседей по району.

Невзирая на то, что, живя среди других людей, мы просто обязаны думать о том, чтобы окружающим было приятно иметь с нами дело. Иначе жить станет невозможно. Ну, или как минимум противно. Тут же захочется сбежать на необитаемый остров, где никто никому ничего не обязан, просто потому, что там никого нет. Там можно не помнить, кто ты, не вспоминать, что было вчера, просыпаться каждый день с новыми мыслями, чувствами, желаниями. Хочу – пальму сломаю, хочу – крабов ловить стану, хочу – так буду лежать, ждать, пока бананы сами на меня свалятся. Но живем мы все же не на необитаемом острове. И правила социума – не искусственная клетка, а необходимое условие приятной и удобной жизни для каждого. И соблюдать их совсем несложно. Ведь, чтобы рядом с тобой другим было комфортно, и «соблюдать»-то приходится совсем немного, и все это так естественно и приятно: хорошо выглядеть, читать книги, смотреть кино, найти дело, в котором можешь себя чувствовать максимально уверенно, найти пару, родить ребенка… и передать ему всю эту мудрость.