Вячеслав Прах - Дешевый роман Страница 19

– Черт бы тебя побрал, Роберт! Все же, сам того не желая, я передал тебе некую ценность и ты сумел ею воспользоваться, – шептал Эн Ронни.

Он был явно возмущен.

– Габриэль, я тебе объясню, что происходит. Сейчас он уничтожит это смелое и чудесное дитя моим же собственным оружием. К сожалению, Андриана честна. А потому, если тебе не доставит удовольствие смотреть, как ее вышвырнут из этого зала, то прошу – уйди.

– Я останусь, – в моем голосе не было тревоги. Эн Ронни, скорее, был против Роберта, чем за Андриану, а потому я не стал искать в его словах утешение.

– Я не скрыла в своих глазах никакой тайны.

Роберт довольно улыбнулся.

– Значит, я верно понимаю, что не стоит мне искать глубины в ваших необыкновенных чертах и души в вашем произведении нет?

– Верно. Нет ее там. Моя душа всегда при мне.

– Значит, и смысла в вашем творении, по сути-то, и нет?

Она отрицательно покачала головой.

– Все видели?

Он повернулся к судьям, а затем снова к ней.

– Андриана, дорогая, приходите в следующий раз со своей новой работой. Если у вас есть некая тяга рисовать человеческие лица, то попробуйте нарисовать мое лицо, мне кажется, вы его надолго запомните, ведь я прав?

– Правы.

Секундная пауза.

– Но я этого делать не стану, ведь вы не будете наслаждаться собственным портретом, так, как моим. Я лучше попробую заявить о себе по-другому.

– Только не в этом городе, – он произнес это тихо, чтобы услышала только она.

– Я поеду в другой. Ведь вы есть в каждом городе, а мои работы пока только здесь.

Она поблагодарила улыбкой всех судей и направилась к выходу. Я не мог ее просто так отпустить.

– Габриэль, постой, у тебя даже костюма хорошего нет!

– Зачем мне нужен костюм, если при мне есть душа? – Я бросился вслед за ней.

– Интересный вывод ты сделал, но зачастую так говорят те, у кого нет средств на хороший костюм. Ну и ладно, – сказал Эн Ронни себе под нос.

Люди стали расходиться, Эн направился к Роберту.

– О, Ронни. Это часом не твоих рук дело, весь этот спектакль? То-то же я думаю, знакомый почерк.

– Нет, Роберт. Если бы она выступила от моего имени, то тебе пришлось бы оторвать от своего холодного сердца этот несчастный балл. И знаешь, что я тебе скажу, я всегда знал, что ты человек без особых принципов, а потому достаточно гадкий. У тебя отсутствует вкус, и оттого ты такой непривередливый в своих методах. Эта юная особа буквально раздавила тебя своими чистейшими, нецелованными губами. Она выбрала самое верное решение в данном случае – она поставила перед тобой зеркало, а сама отошла в сторону. Понимаешь, я хотел показать своему ученику казнь невиновного, а получилось, что на плаху отправили палача. Да, крайне удивительный цветок, эта Андриана Марсель. Она чем-то похожа на Габриэля, когда он только ко мне пришел, но уже со стальным стержнем, который у него, к сожалению, всегда отсутствовал. Крайне полезное знакомство. Ты не находишь, Роберт?

– Эн, оставь эти страсти для своих кухарок. Сколько раз тебе повторять, что подобные темы не пробуждают во мне интереса?

– А ты никогда не влюблялся, Роберт?

Они вышли из зала, разговаривая о самых насущных вещах.

Молодая художница выбежала из галереи. Я следовал за ней.

– Андриана…

Она обернулась.

– Вы забыли меня!

Зеленоглазая девушка всматривалась в мое лицо, она пыталась вспомнить.

– Мы с вами знакомы?

– Нет. Позвольте представиться, меня зовут Габриэль и я очарован вашей работой.

Мне хотелось большего – притронуться к ней. А она тем временем примеряла наши имена: «Габриэль и Андриана», – неплохо звучит.

– Благодарю, Габриэль.

От ее улыбки повеяло обаянием.

– Я не разделяю оценку Роберта, вы же понимаете, что этот человек безнадежно болен, он не в силах себе даже признаться…

Андриана меня ласково перебила:

– Я знаю. И не держу на него обиды. Я уже сталкивалась с критикой ранее. Мне кажется, что с ней встречается каждый, кто хоть как-то пытается о себе заявить. Сегодня во мне больше сыграла дерзость, чем безумная любовь к своему портрету.

– Понимаю. Но ведь вы не завидуете тем, кто никак о себе не говорит?

– Нет, не завидую.

Ей понравилось мое замечание.

– А как вы самовыражаетесь, Габриэль? Может быть, прогуляемся по аллее.

– С удовольствием, Андриана, – я был на седьмом небе от счастья, меня выдавали глаза, оттого я их стыдился, – я пишу книгу.

В ее изумрудах я рассмотрел любопытство.

– Очень интересно. А о чем она – ваша книга?

Трудно было подобрать одно слово, чтобы объяснить человеку весь мир.

– О цветах.

«Я вошел в дом, снял обувь и направился в гостиную.

– На улице, наверное, очень холодно, раз вы так быстро вернулись.

Нет, на улице сегодня тепло, как никогда.

– Знаете, Юлия, я сейчас наполнен душевным трепетом, и мне хотелось бы с вами поделиться. Но я не знаю, как это сделать, ведь в ваших глазах застыла тоска и мне бы не хотелось ее перенять.

– Опишите мне этот трепет, Габриэль, я бы хотела на секунду представить его.

Она смотрела на меня и водила ложкой по дну чашки. Я сел на стул.

– Я чувствую, как меня кто-то трогает внутри…»

– Габриэль, все, что я сейчас услышала – это захватывающе, невероятно, даже немного пугающе. Посмотри – у меня на руках мурашки. А Рита… Боже, как это страшно, у меня нет даже слов.

Мы лежали на моем матрасе, она не видела моих звезд, а только слышала о них из моих уст.

– Рита сейчас лежит возле нас. А вернее, на твоем месте.

Андриана вскочила с матраса.

– На моем месте? – вскрикнула она. – Немедленно убери ее.

Я встал, взял ледяную руку и забросил ее себе на плечо. Тело Риты стало легче без моей души. Я подошел к стене и выбросил Риту в окно. Послышался грохот.

– Она теперь за окном.

– В этой комнате нет окна, Габриэль, – сказала Андриана шепотом.

– Ты его не видишь, но это не значит, что его нет. Пойдем, я тебе покажу.

Я подошел к Андриане, взял ее ладонь и повел к стеклу, солнечные лучи падали мне на лицо.

– Видишь арку перед собой? А если ты подойдешь ближе и посмотришь вниз, то увидишь тело женщины. Она лежит в шелковом платье багрового оттенка.

– Перед собой я вижу только стену.

– Посмотри внимательнее, Андриана, закрой глаза, а когда откроешь их, то пусть стена исчезнет. Подойди к дневному свету, осторожно, ведь окно открыто – не упади.

Она закрыла глаза, спустя несколько секунд открыла их снова.

– Я ничего не вижу, Габриэль, кроме серой стены.

Я не мог понять, почему она этого не видит.

– Мне пора домой, прости. За сегодняшний день столько всего произошло, что я должна остаться наедине с собой и подумать. Спасибо, что показал мне свой мир, Габриэль, знай – ты самый необыкновенный человек из всех, с кем мне доводилось встретиться. Меня это притягивает и в то же время пугает, я пока не готова сделать шаг в неизвестность. Прощай!

Мне не хотелось ее отпускать, и все, что я мог сделать – это ее проводить.

– Не нужно, я сама, – и выбежала из комнаты.

Что я сделал не так? Я подошел к окну и смотрел на мертвую Риту, мне больше не хотелось ее оживить.

Тем же вечером я пришел в книжный и рассказал обо всем своему единственному другу.

– О, Пресвятая Дева Мария, мать всех блаженных, дай мне терпения, а моему обделенному другу – ума! Габриэль, это же женщина, жен-щи-на, а не санитар из приюта для душевнобольных, работающий на полставки. Я же тебе говорил, что твое сумасшествие должно оставаться всегда при тебе, разве сложно было выбрать темой своего первого знакомства более романтичный предмет?

– Мне просто хотелось показать ей свой мир, оголить перед ней свою душу. Разве не ты говорил, что врать женщине – это путь в никуда?

Эн Ронни меня перебил:

– А ты никогда не думал, что обнаженная часть может быть неприятна глазу? Ты меня снова не услышал, мой друг! Врать и скрывать – это вещи абсолютно разные, впрочем, последствия имеют схожий характер. Я не прошу тебя врать Андриане, но бывают случаи, когда стоит утаить правду до тех пор, пока человек к ней не будет готов. Это милейшее создание, чудеснейшая Марсель, в первую очередь обыкновенная женщина, для которой мужчина – это объект, разделяющий с ней ее собственное восхищение. Обожание! Разве ты не в восторге от нее, Габриэль? Почему же тогда темой вашего с ней диалога ты выбрал себя? Нарцисс пробуждается и затмевает весь мир своей красотой…

Эн Ронни улыбнулся.

– Эн, ты не прав, она не «обыкновенная женщина», Андриана самая…

– Стоп! – Он меня перебил. – Кому сейчас помощь нужна, мне или тебе, Габриэль?

– Мне.

Мой собеседник посмотрел на часы.

– Уже поздно, приводи ее завтра к обеду ко мне. Я постараюсь тебе помочь. У тебя же есть ее адрес, надеюсь?

– Есть, – я облегченно вздохнул. – Спасибо, друг!

– О, Габриэль, ты меня впервые называешь другом, а это дорогого стоит. До встречи!