Екатерина Риз - Круговорот чужих страстей Страница 19

– Всё, – ответственно заявила Алёна. – Дом, усадьба… хозяева. Но больше меня интересует всё, что касается начала прошлого века. Как они пережили революцию, кто не пережил. Предки Кривовязовых – Ставровых. Возможно, кто-то до сих пор живёт поблизости. Я бы с ними встретилась.

– Ох, девушка…

– Я видела фотографии дома на сайте архива. У вас есть подлинники?

– Конечно, есть. Но они все в закрытом доступе. Из-за их старости и ветхости. Мы, знаете ли, делаем всё, чтобы сохранить историю. А усадьба Марьяново, не смотря ни на что, является исторической жемчужиной нашей области. Единственный уцелевший дом, по-настоящему уцелевший. По области всего три усадьбы царских времён, каждая по-своему ценна и уникальна, но дома там полностью перестроены. Есть планы, макеты, фотографии, раскопки производились, воспоминания собирались по крохам и записывались. Никого из очевидцев уже не осталось. И поэтому Марьяново уникально. Но владельцы…

– Что вы думаете про Кострова? – спросила Алёна в лоб.

Никодимов сдвинул брови.

– Про Кострова?

– Он заявляет, что он прямой потомок владельцев усадьбы. Это правда?

Борис Африканович побарабанил короткими пальцами по столу.

– Почему нет? Насчёт прямого я бы зарока не дал, но то, что правнук, одна из ветвей семейства…

– Но это как-то можно проследить? По архивным записям?

– Это трудоёмкий процесс.

– Я понимаю. Но разве вам самому не интересно? Установить истину?

– А что это изменит? Усадьба продана.

– Говорят, что уже перепродана.

– Правда? – Никодимов, не скрываясь, вздохнул. – Что ж, «о времена, о нравы»…

– А я могу сама посмотреть документы? Я хочу написать об усадьбе.

– Об усадьбе или о Кострове?

Такого провокационного вопроса Алёна от него не ожидала, и в первый момент растерялась, а Борис Африканович ещё и смотрел на неё пытливо и с умыслом.

– Обо всём, – сказала ему Алёна. – Я хочу написать обо всём.

Никодимов потёр подбородок.

– Я не обещаю вам закрытых документов, но если вас интересует сама усадьба, то смогу с этим помочь. Документов уйма. А уж что вы среди них в итоге найдёте… кто знает.

Наверное, это стоило расценивать, как удачное завершение разговора. Поэтому Алёна кивнула и благодарно улыбнулась.

– Когда можно это сделать?

– Я вам позвоню.

– Спасибо. Очень вам благодарна.

Но на этом визит в музейный архив не закончился. Борис Африканович решил провести для неё ознакомительную экскурсию, и следующие сорок минут Алёна терпеливо слушала его лекцию об усадьбах области. Её даже провели в другой кабинет, более просторный, и показали отсканированные снимки старых фотографий. На каждой были дома, на некоторых люди. Алёна неожиданно для себя заинтересовалась, слушала про Ерофеево, про Боярово и Скудлово, и даже про Марьяново ей профессор немного рассказал.

– Вот на этих снимках очень хорошо виден дом. Только сбоку. Вот левое крыло и кухня. Здесь жила обслуга.

Да, именно в этой кухне ещё позавчера Алёна и пила чай.

– А это фотографии, которые музею пожертвовали жители деревни. Культурной ценности они не представляют, чьи-то дальние родственники, но зато, видите, на этой отлично видна дорога на Марьяново и двуколка.

– Какой это год?

– Пятнадцатый. Незадолго до революции.

– Удивительные ощущения.

Борис Африканович кинул на неё любопытный взгляд, после чего согласился.

– Да, удивительные.

– Может, там и клад какой зарыт?

Профессор сдержанно улыбнулся.

– Не слышал. Ставровы были зажиточными, как сейчас бы сказали, состоятельными, но чтобы клады зарывать? Знаю только, что когда пришли большевики, всё более-менее ценное из дома было вывезено.

– Значит, Ставровы успели уехать?

– Из усадьбы – да. А уж как сложилась их судьба дальше, никто не знает. Возможно, смогли выбраться из страны, возможно, нет. На момент революции у Ставрова Кузьмы Афанасьевича было пятеро детей. Трое сыновей и две дочери. Их фотографию вы как раз и могли видеть на сайте архива. Из пятерых детей известна судьба только двоих. Старший сын был расстрелян в восемнадцатом году большевиками, а младшая дочь, ей тогда едва исполнилось семнадцать, была отправлена отцом к родственникам в Саратов. Уж что с ней стало там, установить не удалось, к сожалению.

– А остальные?

Борис Африканович пожал плечами.

– Возможно, Костров и имеет к ним отношение. Кто знает. Времена были смутные. Могли поменять фамилию, старшая сестра могла выйти замуж, могли уехать из губернии, а позже вернуться. Вряд ли возможно установить доподлинно. Говорить о своих родственных связях было опасно.

И, надо думать, именно этим Андрей Константинович в своё время и воспользовался.

– Я знаю, что он родился в Марьяново. В деревне. Второй дом от дороги, – заучено повторила она. – Это ведь может помочь?

– Точный адрес знаете?

– Нет. Но узнаю.

– Тогда встретимся и поговорим.

В ответ на это обещание, Алёна широко улыбнулась, а профессору протянула руку.

– Спасибо вам большое, Борис Африканович. Мне было очень интересно.

– История она, вообще, такая, интересная, – вроде бы пошутил он, и на этом они распрощались.

Конечно, по-хорошему, не мешало бы самой съездить в Марьяново, в деревню, в смысле, и поговорить с жителями. Зайти в тот дом, осторожно поспрашивать, вдруг всплывёт что-нибудь интересное. Но с другой стороны, возможно, тот дом, второй от дороги, до сих пор принадлежит Кострову или его родственникам, и тогда о её интересе быстро станет известно. И что она тогда найдёт на своём пороге, не считая машины, большой вопрос.

В редакции ей ещё в коридоре сообщили, что её искал Мишка Иванов. Признаться, за всеми этими историческими изысканиями, Алёна о телефоне Фёдора успела позабыть. А тут понеслась в техотдел.

– Ну что, получилось? – спросила она с порога.

– Пришлось постараться, но я его взломал.

– С меня шоколадка.

Мишка поднял на лоб очки и посмотрел на неё, Алёна тут же сдалась под его взглядом.

– Хорошо, хорошо, банка кофе.

– То-то же. – Он положил перед ней телефон. – Держи. Я его даже подзарядил малёк, а то грозил вот-вот сдохнуть.

– Миша, ты супер-человек.

– Ага, – отозвался тот равнодушно и от Алёны отвернулся.

Смешно, но заставке телефона оказалось фото Роско. Это отчего-то умилило. Чтобы не возвращаться в кабинет, побыть одной, собраться с мыслями и не привлекать внимание своей взволнованной физиономией, Алёна дошла до буфета, устроилась за столиком в самом углу, и пока пила чай, сверлила телефон взглядом. Сеть сим-карта не определяла, видимо, её успели заблокировать, что, в принципе, не удивляло, но информация-то была в телефоне. Открыла записную книжку, пролистала. Потом ещё раз. Список был нескончаемым, но непонятным. Многие мужчины так записывали свои контакты, какими-то только им понятными обозначениями. Но были и имена, а также городской номер с указанием «Марьяново». Вот по нему и следовало позвонить.

– Алёна, ты что так хмуришься? – спросила её буфетчица, которая подошла, чтобы протереть соседние столы.

– Да так, Ирина Петровна, дела да заботы.

– Съешь котлетку, легче станет.

Алёна на буфетчицу посмотрела, встретила открытую улыбку, потом головой качнула.

– Нет, боюсь, в этот раз не поможет.

Думается, что Фёдор ей весь аппетит сейчас отобьёт.

К телефону долго никто не подходил. Алёна даже сбросила вызов и набрала снова. И вот тогда уже услышала мужской голос, отрывистый, неприятный и незнакомый. Кашлянула в сторону.

– Здравствуйте. Это Марьяново?

– Марьяново.

– А я могу поговорить с Фёдором?

– С кем?

– С Фёдором, – уже не так уверенно повторила Алёна, а в голове мелькнула мысль, что сторожа вполне могли уволить, если узнали, что она сначала влезла на территорию, а потом от него сбежала.

А мужчина на другом конце провода спросил у кого-то в сторону:

– А кто у нас Фёдор?

Алёна старательно прислушивалась. В трубке наметился шорох, потом её попросили подождать, а спустя короткий промежуток времени в трубке послышался знакомый голос.

– Слушаю.

Вот после этого «слушаю», у неё мороз по коже пошёл. Из головы вылетели все мысли, растерялись все слова, и припомнился тот поцелуй, который и поцелуем-то назвать было нельзя. Она от него в ночь сбежала.

Выдохнула и сказала первое, что в голову пришло:

– Спасибо за машину.

Пауза, затем смешок.

– Привет, привет, солнышко. Я уж не чаял тебя услышать.

– Я позвонила только «спасибо» сказать.

– Это очень мило с твоей стороны.

– Не слишком. Как вы узнали, где я живу?

– А это не я. Для этого существуют другие люди.

Алёна невольно насторожилась.

– Какие люди?

– Которые умеют искать беглянок. Как машина, бегает?