А. Гасанов - 240. Примерно двести сорок с чем-то рассказов. Часть 1 Страница 19

спарринг – показательный поединок.

****

Как я коммерцией занимался

…Склонность моя к сочинительству, как я заметил, неизбежно уводит меня к реальным событиям из жизни. Это очень мешает порой. Бывает, что передо мною поставлена задача набросать небольшой и лёгкий рассказ, смешной и безобидный, и вот я уже набираю определённый замес, лелея в голове пару набросков, давно украденных или просто заброшенных в память в прок. А где-то в середине рассказа я уже начинаю подозревать, что рассказец-то совсем не смешной, и даже очень не смешной почему-то… Да и не рассказ это вовсе, а целая повесть. И чего тут делать?.. Сколько раз я так попадался на собственной самонадеянности… И вот, умудрённый сединами, годам к тридцати, я решил уже твёрдо и мудро – сочинять не буду. Просто буду описывать события, слегка оживляя деталями – вот именно то, что и нужно. И в этом своём ремесле я вдруг так поднаторел, что и сам уже не контролирую процесс. Просто описываю событие, и рука моя торопится, подгоняя голову. И это занятие увлекает за собой, совершенно не заботясь о моём отношении к данному процессу. Часто бывает, что я действительно даже и не подозреваю, какая развязка ждёт меня впереди. И виной всему болезненная моя впечатлительность и любовь к правде. Персонажей своих я, как правило, не выдумываю, а описываю реальных людей. Но вот вдруг именно та, действительно придуманная мною девушка, ни с того, ни с сего расплакалась в конце рассказа так горько, что аж ком в горле.. Весь рассказ повернула в другое русло!.. И чего ревёт, дура? Так всё весело начиналось, вроди бы…

…Мне было двадцать лет, когда мой друг Эдя Янушевский как-то припёрся ко мне с деловой рожей:

– Поехали в Москву.

С Эдиком мы учились в одном классе. Пацан очень щуплый, но честный и прямой. Просто так не болтает. Я приготовился слушать.

– Я уже всё пробил. У матушки были гости, они всей семьёй так в Москву мотаются…

И Эдя рассказывает свой план.

Короче – мы находим по триста-четыреста баксов, едем в Москву (там на Лужниках огромный оптовый рынок теперь – «Лужа»), сразу же на вокзале берём билеты обратно домой, и у нас есть целых четыре часа на «Лужу». Набираем на все деньги товару (лучше электротехнику, и коробки удобнее кантовать, и много набирать не нужно – взял пять «видиков» и хорош!), возвращаемся домой, и спуливаем всё это в два раза дороже. И опять катим в Москву. Такая вот коммерция.

– Можно за месяц восемь раз туда-обратно смотаться. Сейчас многие так бабки делают. Четыре дня – и пятьсот баксов вернул. Плохо, что ли?

Взвесив все «за» и «против», мы обсудили детали и возможный форс-мажор.

– Когда туда поедем – лучше проводнику сунуть, обойдётся дешевле…

– Только – чур не бухать!

– Кон-нечно!.. Ты чё?.. С такими бабками… В дороге… У меня уже двести есть, я ещё займу полтинник… Хочу два телевизора сразу взять. Подороже…

…Перспектива стать «челноком» меня никогда не прельщала, но элементарная математика сделала своё дело. Подсчитав и скинув на всякий случай по 200 баксов на непредвиденные расходы, мы замерли над несмешной цифрой. Если всё получится – через месяц у нас запросто может быть около десяти тысяч…

«Можно машину взять и «трёшку», нефиг делать…”, – мелькнуло у меня в голове. А почему бы и нет?.. Зарабатывают же как-то люди?.. Чем мы с Эдей хуже?..

И вот мы, два «бизнесмена», сурово поглядываем на суету вокзала, недоверчиво хмурясь на шумных зазывал, прижимая в кармане к ляжке кошельки с баксами.

Решено вести себя максимально незаметно. Ни с кем не общаться, ни куда не лезть. Главное – строго по плану.

Время тогда было необыкновенное. Прийдя с армии, я обалдело взирал на совершенно изменившийся мир. В «Союзпечати» рядом с газетой «Правда» на витрине стоят порнографические буклеты и карты. Посреди перрона возле столика несколько небритых парней «крутят три стакана», за ними, в открытой палатке, красивая девушка весело кричит в микрофон:

– Подходим, товарищи! Не стесняемся!.. Беспроигрышная лотерея!..

За палаткой два совершенно пьяных мента шмонают такого-же пьяного забулдыгу.

Прямо на небольшой площадке у памятника Ленину торгаши на ящиках выложили барахло. Можно купить, а можно поменять на что-нибудь. Шапку – на туфли, банку шпрот – на пачку прокладок.

…Проводник, мужик лет сорока, сухо кивнул, и, взяв с нас полцены, посмотрел в замусоленную картонку:

– В пятом купе – боковая правая и третья багажная – ваши. Менты будут напрягать – я не при делах. Сваливайте, сами разводите… Понял?

Мы расположились в совершенно экзотических условиях.

Если вы никогда не ездили на «третьей» полке в поезде – что вы можете мне тут рассказать за жизнь?

Это очень весело, как кажется первые два часа.

Во-первых, очень необычно то, что прямо перед вашим носом – потолок, и, чтобы повернуться на живот или на бок, к примеру, вам придётся тереться плечом о скользкий пластик потолка. Во-вторых, сама полка тоже очень скользкая, хоть вы и легли в одежде, отказавшись от тщетной попытки впихнуть ещё и матрас между вами и полкой. И вот вам приходится всё время себя подтягивать на место, потому что при каждом толчке поезда вы неминуемо сползаете, скользя то вниз, то в бок, и самым разумным (не смейтесь!) оказывается то, что нужно либо привязать себя скрученной простынёй к трубе, либо засунуть руку между окном и полкой, но это не на долго. Рука затекает через час.

Вокруг кипит жизнь. Ушлый проводник приводит то одного с мешками, то другого с коробками, и вот уже и в проходах и на свободных полках распиханы баулы, в каждый свободный угол всунут то рулон ковра в целлофане, то чьи-то сумки. В мои ноги аккуратно втиснуты две упаковки яиц… Но народ шумит по доброму. Все понимающе теснятся, уступают место, чтобы поесть сидя. Кого тут только нет. Вон семья расположилась, будто на месяц вперёд. Вон очередной молчун-одиночка бич-пакет хлебает, глядя в окно. Духота, запахи, полумрак, и монотонная качка…

…Только отъехали, встретили знакомого.

Володя, мужик под тридцать, мгновенно знакомится, закидывает вопросами. Сразу стало веселее. Володя уже ездил за товаром, за одну поездку «почти штуку отбил», возит сразу по пять музыкальных комбайнов. Мы развесили уши.

… – «Самсунг» беру, два штуки, мафончиков-стерео с цветомузыкой – десяток, и что-нибудь серьёзное, – Володя орёт на весь вагон, – Прошлый раз квадро-систему взял. Восемь динамиков. За пятьсот взял, за полторы с руками забрали!..

Мы с уважением слушаем бывалого Володю, заглядывая ему в рот. Пока доехали до Гурьева, Володя рассказал так много, что я стал немного сомневаться. Говорит, что берёт в долг, по пять-шесть тысяч, мотается постоянно, а сам тут-же напился водки, пивом запивает, шумит, лезет ко всем знакомиться. То барсетку на столе оставил – ушёл на целый час, то очередному «коробейнику» при покупке пива рассказал практически все свои коммерческие хитрости. Нас пивом угощает, а сам уже лыка не вяжет, два раза в проходе упал…

Я отозвал Эдика и хмуро поругал:

– Надо отвалить от него, Эдь… Ну его!.. Откуда ты его взял?

Эдик согласно кивает, виновато оправдывается:

– Да сам прицепился: Откуда-куда?.. Говорит, в городе меня встречал…

– Ладно, – я подвожу итог, – спать ложимся и не тусуемся. Бабки на месте?

Мы проверили «бабки», покурили в тамбуре, и завалились спать.

…Среди ночи, когда душный вагон почти успокоился, часам к трём, Володя тряс меня за свитер:

– Пойдём, Алик, – жарко шепчет перегаром снизу, – Пойдём-пойдём!.., – манит, улыбаясь так, будто миллион выиграл, – Мазёвых мужиков встретил!..

Спросонья я ничего не понимаю, машинально спускаюсь, весь мокрый от жары. Перед глазами всё плавает и качается, разбегаясь ионовыми кругами. Шоб он сдох этот Володя со своим пивом!.. Сонный Эдя уже стоит рядом, переминается с ноги на ногу. Ему тоже хреново. Я спустился, и мы прошли через несколько вагонов, под лязг колёс в тамбурах, и оказались в интересной компании.

…Сначала я не обратил внимание на то, что в тёмном плацкартном вагоне тихо, как в склепе, и лишь в одном проёме шумное застолье. Потом до меня стало доходить.

За столом сидят четверо. Мужики за сорок. Морды мрачные, все пальцы синие. Самый старший – рослый, но словно высохший, весь в морщинах, с потрясающим басом Виктор. Сразу видно, что он тут «бригадир». Пальцы огромных ладоней скрещены, ногти блестят, как обсосанные, округлые, словно шляпками натянутые на костяшки.

– Вот-такие пацаны!, – восторженно представляет нас Володя, подталкивая знакомиться, – Вот такие!..

Здоровенный, склонный к полноте Паша молча пожал нам руки потной ладонью. Серёга и Васёк улыбнулись, крутя стаканы на столе.

Мы прервали их разговор, и на нас смотрят с усмешкой, но вежливо.