Татьяна Русуберг - Мир в хорошие руки Страница 19

– Ничего я не обкурился, – признаться, скепсис юного кибернетика начинал меня доставать. – Может, эта теория М очень даже правильная. Может, кто-то уже придумал способ гнуть пространство через высшее измерение.

– Не теория М, а М-теория, – автоматически поправил Женька. – Нет, ты не обкурился, ты нанюхался. Спид, да?

– Это тебя в лицее так воспитали? – зло поинтересовался я. – Или в метро? Короче, я пошел.

Я и правда поднялся, скользя по Нюшиному мохнатому боку, и начал стягивать розовый халат. Женька испугался.

– Погоди, ну куда ты пойдешь, шмотки еще не досохли! Извини, просто… Ты ведь несерьезно с этими визуалами, да? То есть у тебя теоретический интерес, так?

Я вздохнул и запахнул халат.

– Расслабься, Жень. Чисто теоретический. Хочу соблазнить одну «студентку-комсомолку», но выстрел у меня будет только один, так что надо бить наповал. Сразить, так сказать, интеллектом.

– А-а, ну так бы с самого начала и сказал! – Додо засиял и даже руки потер от удовольствия. – А то как начал грузить… Слушай тогда… Или нет, лучше записывай, а то забудешь!

Чтобы усыпить Женькину бдительность, я принял от него толстый блокнот. Пока гуру вещал, обращаясь в основном к пожиравшей его глазами Нюше, я набрасывал карандашом всклокоченные кудри, веснушки, летающие в воздухе руки и лягушачий рот, изогнутый в форме перевернутого М. Но тут Евгений изрек нечто, заставившее кончик моего карандаша замереть, а потом лихорадочно нацарапать под портретом Додо кажущиеся бессмысленными строчки: «Мировой лист – это траектория струны. Наблюдатель попадает на лист со строго откалиброванной линейкой. Линейку ему вручают Духи. Вероятность наблюдения Духов отрицательна. Продвинутая миссия Духов – порождение Хаоса. Вершинные операторы отличаются духовыми числами».

Расстались мы друзьями. Я первый засобирался домой, вспомнив, что скоро заявится хозяйка халата, а проблем Женьке и без меня хватает. Тряпки мои были приятно теплыми от машинной сушки, зато кроссовки скорее напоминали раскисшие картонные коробки. Напялив и то и другое, я пожал Нюшину лапу и обещал не пропадать. Знал, что обещание не сдержу. Но у меня хоть останется Женькин портрет на память. И введение в «Магическую теорию».

Вниз по лестнице я шел уже на автопилоте. Голова работала на полных оборотах, переваривая вываленную информацию. Что, если волчок перегибает наше пространство-время через какое-нибудь там седьмое измерение? И я попадаю в другую вселенную, где действуют иные физические законы, делающие, например, возможной магию? Но почему именно в эту вселенную, в мир Оси? Потому что волчок – та самая строго калиброванная линейка? А я – тот самый посланный на Мировой лист наблюдатель? Но что я должен наблюдать и зачем? Если кто и мог ответить на вопрос, так это тот, кто вручил мне волчок. Дух? Ненаблюдаемый по определению – женщина в шляпе и смешной плащ-палатке? А как насчет совершенно сбрендившей Любови Генриховны, чуть не растерзавшей мне плечи в кровь за детскую игрушку? И что такое – или кто такие – вершинные операторы?

Пока я продирался через эти сверхсложные материи, ноги вынесли меня на улицу и в полусознательном состоянии повлекли по Ленинскому. Я снова начал фиксировать окружающую действительность, когда увидел дежавю. Та же стая бездомных шавок, что спугнула далматинца у школы, теперь стояла прямо посреди проспекта, перекрывая мне путь. Вокруг было полно народу, на собак удивленно оглядывались, но гнать их никто не решался. Напряженные позы, низко опущенные головы, прижатые уши и тринадцать наборов обнаженных клыков явно не располагали к крикам «пшел вон!» и маханию зонтиками.

Впрочем, псы совершенно не обращали внимания на прохожих, позволяя толпе обтекать себя. Тринадцать пар желтых глаз сфокусировались на одной-единственной персоне – на мне! Я очень медленно повернулся и спокойно пошел назад. Через пару минут нервы не выдержали. Я обернулся. Собаки неспешно трусили за мной, выстроившись клином и рассекая встречный поток пешеходов, как расческа – густые волосы. Я прибавил шагу. Псы тоже. Ротвейлер-метис бежал впереди, ловя на алый язык последние редкие капли дождя. Я свернул вправо, к синей букве «М» и входу в подземный переход. Стая последовала за мной. Неужели они спустятся в подземку?

Пару мгновений я был уверен, что отвязался от псов – из метро валила толпа народу к автобусным остановкам, и такая же толпа, спешившая от автобусов, подхватила и понесла меня вниз. Но тут сзади раздался истошный женский визг, рычание и мат: «Ах, ты, кобель …баный!» Четвероногий эскорт шел по моим следам, не смущаясь давкой и неадекватной реакцией торговцев цветами и женскими колготками, а также их покупателей.

Именно в этот момент мир начал мерцать. Как-то Сашка нагрузил меня своими впечатлениями от фантастического рассказа, в котором два параллельных мира существовали бок о бок, разделенные лишь долей мгновения. Причиной того, что люди не видели иной мир и его обитателей, было то, что параллельная реальность проявлялась как раз в те моменты, когда люди моргали… Я изо всех сил жмурился, закрывал и открывал глаза, но проклятое мерцание не проходило. В одну секунду я видел запруженный подземный переход, ларьки, мокрые зонты, попрошаек у входа в метро, гоняющего цыганят полицейского… В следующую – пустой туннель, освещенный только тусклым осенним вечером, ворохи сухих листьев и мусора под ногами и моих четвероногих преследователей, которые здесь выглядели совершенно иначе и скорее напоминали жилистых, гибких тварей из апокалиптического «Я – легенда». «Бладхаунды», – подумал я, замигал еще пуще и чуть не встретил лбом закрывающуюся стеклянную дверь подземки.

Последней моей надеждой было метро – ведь собаки не пойдут к поездам? Мерцание и попытки проморгаться жутко меня дезориентировали. Я то и дело натыкался на встречных людей, за что огреб кучу нелестных прозвищ, вроде козла, придурка и наркомана. Денег в волшебном кармане не водилось, поэтому я попросту сиганул через турникет. Проделать этот номер было не так-то легко, учитывая, что в одно мгновение я видел мигающий красным автомат, а в другое – ощетинившиеся металлом бетонные кресты, вроде противотанковых заграждений. Я поскакал вниз по лестнице, радуясь, что в реальности, которую видел в мерцании, ступеньки оказались такой же высоты. Оглянулся. Собаки, очевидно, прошли под турникетом. Во всяком случае, они трусили вслед за мной, вывалив языки. К платформе как раз подошел поезд. Я наддал. Впрыгивать в вагон было страшно – в мерцании никакого поезда, только пустой перрон и забитая металлическим ломом яма на месте путей.

Я влетел в душное нутро в последний момент – двери сошлись за спиной, чуть не зажав рюкзак. Зрение тут же стало нормальным. Напряжение отпустило так резко, что я сполз бы по стеночке на пол, если бы не невольная поддержка плеч и боков других пассажиров.

– Наркоманы… И как их милиция пускает… – донеслось до меня из-за соседних спин. Да, выглядел я, наверное, сейчас не слишком адекватно. Глянул на свое отражение в черном стекле вагонной двери. Спутанные волосы, дикие глаза, пот на лбу, впалые щеки… М-дя, типичный нарик. Ладно, хоть от собак оторвался, и мерцать перестало. Сейчас доеду до «Автово» и оттуда пешочком домой. Выйдет не дольше, чем если б с Ленинского топал. Я уже не пытался осмыслить происходящее. Кажется, я нашел истинное объяснение «М» в названии теории Виттена.

– М…дак! – пробормотал я, прижавшись потным лбом к холодной черноте стекла.

8

«Автово!» – устало объявил замшевый мужской голос. Меня отлепило от стенки вагона и понесло в открывающиеся двери. Ожидающие поезда пассажиры услужливо образовали коридор, в который устремились прибывшие к цели путешествия граждане. Я уже стоял одной ногой на платформе, когда увидел горящие желтые глаза в конце прохода. Ротвейлер действительно был метисом – под черной, чрезмерно лохматой шерстью, угадывались очертания длинного тела бладхаунда, адской гончей. Я затормозил и полез назад, молча снося заслуженные тычки локтями и нецензурности от бывших попутчиков. Наконец, уже внутри кто-то угостил меня зонтом в бок. Я побледнел, скис и рухнул на нагретое задом предыдущего пассажира сиденье.

«Осторожно, двери закрываются!» Толстая тетка слева попыталась съежиться так, чтобы не касаться ляжкой моих грязных штанов. Девушка в просвете между пальтовыми задами бросила в мою сторону строгий взгляд поверх обложки Хемингуэя и снова нырнула в книгу. Я подумал: «Что случится, если я все-таки выйду на “Кировском заводе” и псы набросятся прямо на станции? Кто-нибудь остановится? Попробует вмешаться? Позовет милицию? Снимет на мобильник? Как вообще собаки могут следовать за мной?» Я представил себе соседний вагон с тринадцатью кудлатыми, воняющими псиной дворнягами, втиснувшимися между гражданами на мягкие сиденья, покачивающимися на широко расставленных лапах в проходе… Бред! Ладно бы я еще маминых таблеток нажрался, а так… Сплошные визуалы, как выразился Женька, и без всякой тебе дряни!