Павлов А. - Совака Страница 2

– А его кормить ты чем собираешься? Он ведь тоже живой.

– Ну, он пока не просит, потом попробую ему молочка дать. Ой! Покакал. Максим, принеси тряпочку, пожалуйста.

Я выпил рюмку, взял тряпку и, параллельно набирая номер Валеры, пошел в комнату. Тряпку я небрежно кинул в сторону совенка, чем перепугал его. Птенец замахал крыльями и стал издавать звуки, похожие на мяуканье. Лену охватил восторг.

– Ой, он еще и мяукать умеет, какая прелесть! – фотосессия совенка продолжилась с новым вдохновением.

Я переместился в свою мастерскую, небольшое отгороженное от зала самодельной перегородкой помещение с выходом на балкон. Наконец абонент ответил.

– Валер, привет еще раз. Это я, Максим. Ну, давай, рассказывай, как жизнь молодая.

– Жизнь? Нормально! Ты-то куда пропал? У нас все по-старому, помнишь наш штабик на чердаке? Мы теперь его прилично обустроили, телевизор есть, холодильник для пива. Только народу поубавилось. Чтобы по телефону не болтать, приходи лучше завтра, как раз пятница будет, по старому адресу. Там все наши, кто остался, собираются. Придешь?

– Что, серьезно, все как раньше? Конечно приду! Во сколько?

– Часам к семи подваливай, только без машины. Пива возьми пару бутылочек.

– Без проблем, в девятнадцать ноль-ноль буду!

Мы с пацанами облазили все закутки сталинок еще в детстве. У Валеры не было проблем с доступом к чердакам и подвалам, ведь он брал ключи у отца, а у дворника всегда должен быть свободный проход во всякие противопожарные выходы и разные технические помещения. Но было у нас одно особо излюбленное место, которое мы использовали для своих тайных посиделок. В последний раз мне довелось там побывать незадолго до своей свадьбы, однако после переезда и навалившихся забот семейной жизни дорога в старый притончик почти забылась.

На одном из чердаков слуховое окно было необычайно широким. Можно было его даже назвать панорамным. Из него открывался вид не на стену соседнего дома, который удачно находился только в километре сбоку, а на сквер, перемежающийся с гаражными комплексами. Если у окна поставить стул и сидя смотреть наружу, то видно было только небо.

Когда мы подросли, чердак стал нашим излюбленным местом для встреч и дискуссий, мало того, у каждого из нас был свой ключ от этого помещения. Там мы зависали подолгу, обсуждая насущные проблемы и строя планы на будущее. Сначала в квартире под нашим «штабом» жила какая-то алкашня, которую не удивляли звуки сверху, им было абсолютно все равно, что творится у них над головой. Потом жильцы поменялись. Новые хозяева очень быстро стали наводить порядок. Пару раз компанию накрывала полиция, но им нечего было предъявить нам, пацанов просто сгоняли из-под крыши и заставляли разойтись. Но место было намоленное, и отказываться от своего убежища наша компания не собиралась. Тогда жильцы стали менять замки от чердака и даже пытались забить дверь гвоздями. Мы же стали заходить на чердак из другого подъезда и даже соорудили под окном помост, чтобы живущие внизу люди не слышали топота и двигающихся стульев.

Со временем или компания стала вести себя тише, или соседи опять поменялись, но никаких эксцессов и недовольства со стороны жильцов замечено не было. А может, квартиру внизу начали сдавать в аренду, либо вообще она стояла пустой. Потом юность закончилась, я переехал и женился. Надо думать, что не я один оставил дружную когда-то компанию, кого и куда закинула жизнь, завтра узнаем.

Я положил телефон, находясь на эмоциональном подъеме от предстоящей встречи с друзьями, мне захотелось выпить еще рюмочку. По пути на кухню мое внимание привлекла суета в ванной. Там перед стиральной машиной на корточках сидела Лена и задумчиво крутила ручку агрегата.

– Максим, а ты не знаешь, в каком режиме перья стирают? Тут есть бережная стирка, но девчонки мне написали, что сову лучше стирать в режиме перьевых подушек. Что, у нас нет такого?

Я бросился открывать стиральную машину. Внутри барабана сидел нахохлившийся совенок и ждал своей участи.

– Лена, ты убить его хочешь? Ты не соображаешь разве, что это не вещь?! Он не просто захлебнется, машина ему все кости переломает.

– Но девчонки же пишут, что и совят, и мишек стирали, – она обиженно надула щеки.

– Плюшевых, наверное. Не вздумай больше так делать!

Я вытащил птенчика, он крепко вцепился когтистыми лапками в мой палец. Я взял коробку из-под обуви, бросил на дно тряпки, посадил птицу на них и отнес все это на балкон. Супруге поручил найти в интернете, чем кормят сов, а сам пошел к своему компьютеру. Настроение пропало, выпить уже не хотелось, к тому же у меня оставалась одна недоделанная шабашка – надо было довести до ума оболочку для базы данных с биологическим классификатором.

– А вообще оно мне надо, с птицами-то возиться? Но жене его оставлять нельзя – замучает бедолагу. Может, отдать кому? Надо монетку подкинуть, – размышлял я, пока компьютер загружался.

Тут я вспомнил про загадочный рубль, не поленился и пошел в прихожую, вытащил его из кармана куртки. Ну, если выпадет Ленин – то оставим совенка, если орел – то будем искать ему нового хозяина. Выпал, хотя и бородой кверху, Ленин. Судьба распорядилась оставить сову у нас дома.

Возвращение

Да, наше прибежище заметно изменилось, оно стало более благоустроенным, пацаны оборудовали его так, как в детстве мы даже и не могли мечтать. Все вещи, хотя и были старыми, но явно не с помойки, а ставшие лишними у кого-то дома, они перекочевали на чердак и продолжали исполнять свои функции.

На деревянном помосте, застеленном старым ковролином, стоял стол, несколько стульев и обшарпанный, но крепкий диван. Кто-то приволок телевизор и старый компьютер, который безвозвратно устарел, но мог соединяться с интернетом. В одном углу стоял весь в наклейках старый холодильник, в другом – к канализационному фану, проходящему через чердак, была подключена старая раковина, в нее можно было вылить остатки пива или помочиться. В большом продолговатом окне стояла новая открывающаяся наружу рама.

– Слушай, Валер, прямо апартаменты! Вы, я смотрю, разжились тут за десять лет.

Валера сидел на стуле, напротив него за столом на диване сидели еще два наших старых друга – Дениска и Мишка. Михаил потягивал минералку из прозрачного стакана, а Денис пиво из бутылки.

– С возвращением! Считаю должным напомнить для вновь прибывших некоторые правила, – проговорил, вольготно раскинувшийся на диване, Ден.

– Первое: поддержание чистоты – всеобщая обязанность, пустые бутылки и одноразовую посуду уносим с собой после каждых посиделок. Второе: никаких женщин сюда не приводить. Третье: за все неприятности мы договариваемся нести коллективную ответственность.

– Слушаюсь и повинуюсь, – я поставил на стол пакет с пивом и чипсами. – Ну, говорите, как вы тут без меня жили.

Валера, Миша и Денис рассказывали разные истории, которые происходили тут за последние десять лет. Когда компания была больше, чего только здесь не было: и дрались друг с другом, и, бывало, приводили девушек легкого поведения. Один раз кто-то додумался мусор в окно выкидывать, так за ними полиция гонялась чуть ли не по всему городу. Но всегда все заканчивалось благополучно, тихо, без каких-либо последствий. Сейчас у оставшейся горстки друзей и ума было побольше, да и тяги к подвигам поубавилось.

К окончанию школы в нашей компании было человек пятнадцать. Со временем круг этот стремительно сужался: кто-то переезжал, и связь обрывалась, как в случае со мной. Было немало друзей, которые погибли, в основном по нелепости: кто спился, кто умер от передоза, кто пошел по криминальным дорожкам и сгинул в тюрьме либо стал жертвой бандитских разборок. Но основная масса просто поменяла место жительства и исчезла с поля зрения.

На данный момент, со слов Дениса, от той компании осталось четверо друзей: Валерий, Денис, Михаил и Владимир. Правда, у последнего что-то непонятное с головой происходит, он совсем перестал общаться с приятелями и, как полный придурок, постоянно топчется вокруг светофора на пешеходном переходе неподалеку.

– Владимир всегда был обидчивым и замкнутым, еще в детстве он постоянно считал ворон и сторонился людей, – сказал Михаил, – просто со временем его чудачества становятся более выпяченными.

– Надо все-таки пригласить его к нам на посиделки, – предложил Валерка, – было время, когда он тут с нами веселился, может, обиделся на что-то, такое у людей с тонкой душевной организацией случается.

Исходя из нынешнего изрядно поредевшего состояния компании, я понял, что оставшиеся друзья с радостью воспринимают мое возвращение. Михаил сообщил еще одно правило, а то мы слишком увлеклись воспоминаниями. Два года назад, когда друзей оставалось уже человек шесть, на очередных посиделках товарищи поймали себя на мысли, что большую часть времени они посвящают разговорам о былом: как шалили по молодости и в какие истории попадали в прошлом. Чтобы не впадать в уныние, они дали себе слово: здесь о прошедшем не вспоминать, а все разговоры должны вестись или о будущем, или о настоящем. Становиться к тридцати годам мешком воспоминаний никому не хотелось, но это надо было контролировать. Договорились, что начавшему разговор со слов: «А помнишь?» – плескать пиво в лицо. Эта мера неплохо себя зарекомендовала, но не сегодня, тем не менее стоило вспоминать эту установку и одергивать друг друга.