Надя Де Анджелис - Чувство капучино Страница 2

Но я для себя твердо решила, что в нашем общении нет абсолютно никакой романтики. Поэтому, когда Бруно начинал говорить об отношениях и чувствах, я лишь хихикала и переводила разговор на другое. Дескать, мы только буквы и пиксели на экране, какая любовь, о чем ты, дорогой друг?

И тут я попала в примитивнейшую ловушку.

– Что же, – спросил он как-то раз, – если бы мы были лично знакомы, то это что-нибудь изменило бы? В такую любовь ты веришь?

– Ну конечно, – с легким сердцем ответила я, предварительно убедившись, что расстояние между Лондоном и Москвой составляет две с половиной тысячи километров. В абстрактную любовь я, конечно, верила, но вот в то, что незнакомый человек купит билет на самолет, получит визу, закажет дорогущую московскую гостиницу и прилетит со мной знакомиться, – это уж дудки. Я не такой наивный цветочек, чтобы верить в детские сказки про прекрасных принцев. Однако зачем ему об этом знать? И я вдохновенно продолжала: – Конечно, я верю в любовь! И когда-нибудь обязательно настанет тот день, когда мы встретимся, и я увижу тебя, и ты увидишь меня, и мы посмотрим друг другу в глаза, и…

Я не хотела терять ни малейшей возможности совершенствоваться в английском, поэтому собиралась еще долго распинаться на тему нашей будущей встречи, но неожиданно Бруно меня перебил.

– Этот день, – сказал он, – настанет в следующую пятницу, когда ты прилетишь на конференцию в Гамбург. Я тоже туда прилечу, уже купил билет. Ты же говорила, что у тебя будет свободный вечер?

…Черт, черт, черт! Как я могла быть такой легкомысленной? За несколько месяцев интернетно-телефонного общения я уже привыкла рассказывать ему все свои планы безо всякой задней мысли. И что теперь делать?

Конечно, можно было сказать ему прямо: не прилетай в Гамбург. Я не хочу тебя видеть. Но это было бы враньем. Мне было очень любопытно взглянуть на человека, с которым я так много общалась за последние месяцы. Часто ли на моем жизненном пути попадались люди, которые меня целиком и полностью понимали и одобряли? Тем более мужчины? Вот то-то и оно.

…Встреча получилась короткой и скомканной. Бруно оказался симпатичным, но очень маленьким человеком. А я, конечно же, по такому случаю прибавила к своим 175 сантиметрам каблуки. Мы отправились в ресторан, где я уселась на низенький диван, а он – на высокий стул. Стало чуть полегче. Обменялись подарками. Он мне подарил бутылочку оливкового масла и украшение на шею, а я ему – сборник русских пословиц с английским переводом.

Погуляли. Посмотрели на темный мокрый Гамбург. Поговорили о всякой ерунде. И всё, пришла пора расставаться. Никакого чуда не произошло. Никакой любви с первого взгляда, никакого ёканья в сердце – ничего, кроме обоюдной симпатии. Было совершенно непонятно, что с этой симпатией делать дальше.

И вдруг в аэропорту Бруно сказал совершенно будничным тоном:

– Надя, а давай поженимся!

Я, естественно, попыталась перевести все в шутку, но не вышло. Этот маленький человек был дьявольски серьезен. Жег мне сердце своими итальянскими глазами, похожими и на шоколад, и на уголь одновременно, и не хотел улетать без ответа. Погода была на его стороне: оба наших рейса, в Москву и в Лондон, задерживались. И мне совсем не хотелось его обижать – он же не сделал мне ничего плохого, зато сделал много хорошего.

Поэтому я ответила ему так: теоретически я бы, конечно, не прочь. Но как же это практически? У него работа в Лондоне, у меня в Москве. Квартирки у нас у обоих крошечные. Что мы будем делать, поженившись? Где жить?

И тут Бруно достал из кармана джокер.

– Мне моя работа осточертела, и Лондон тоже. У меня, – сказал он, – есть в Италии дом. Как это по-русски? – dacha, но жить в нем можно и летом и зимой. В деревне Триальда, это недалеко от Санремо. Четыре этажа, на втором этаже – камин. Ты будешь сидеть в кресле с бокалом красного вина и смотреть на огонь. Но это зимой. А летом ты будешь сидеть в шезлонге. Под оливой. Или под персиком. И смотреть на горы. С бокалом белого. Я тебя не тороплю, но ты все-таки подумай!

На том мы и расстались.

Позже Бруно клялся, что никогда не изучал нейро-лингвистическое программирование и вообще не знает, что это такое. Но, по-моему, это было именно оно: два неимоверно притягательных образа (камин-кресло-красное, олива-шезлонг-белое) немедленно поселились у меня в подсознании и стали оттуда вести подрывную работу.

Вот просыпаюсь я в семь утра. Пора на службу. И начинаю размышлять о том, что ведь в какой-нибудь другой жизни можно было бы спать до упора! За окном хмуро и пасмурно. «А в Триальде небось двадцать пять градусов!» – думаю я и, вместо того чтобы одеваться и красить глаза, лезу в Интернет. Двадцать семь и солнце. Еду на работу – естественно, не еду, а стою в пробке. И вспоминаю, что плотность населения в Триальде – два человека на квадратный километр. Смотрю на полку с вином в супермаркете и прикидываю, сколько оно стоит в Италии. Получается, что в пять раз дешевле. Или в семь.

На работе меня тоже стали одолевать навязчивые мысли: зачем я сижу в офисе? Отчего на мне строгий серый костюм в элегантную полосочку? Нужен ли человечеству этот график соответствия одних показателей другим показателям, который я должна изучить и подписать? А мне лично он нужен?

Все эти вопросы без ответов меня начали ужасно раздражать. И даже фитнес-клуб со стилистом Егором-зайкой и массажисткой Ёк перестал радовать: потея на беговой дорожке, я представляла себе, как гуляю по тенистой горной тропе.

Из Интернета вынырнуло слово «дауншифтер» – так себя называли люди, которые уезжали в далекие края, куда-нибудь в карельскую деревню или в Индию. И жили себе не тужили, не думая о карьерном росте и ежегодной премии. Но все же чем-то они там занимались – плели украшения из бисера или возили туристов на экскурсии. А я-то вообще ничего не умею, кроме как работать менеджером в офисе!

Чтобы избавиться от морока, я опять полезла в Интернет и нашла кучу сайтов, посвященных бракам с иностранцами. Картина вырисовывалась довольно-таки страшная.

Во-первых, выяснилось, что типичный иностранный жених в реальности уже давно, глубоко и безнадежно женат. А переписку с симпатичной дамочкой из далекой страны ведет просто так, для поднятия боевого духа.

Во-вторых, если же он все-таки не женат, то разведен и платит алименты на шестерых детишек, поэтому ему жизненно необходима работящая, не привыкшая к роскоши женщина, которая будет зарабатывать ему на пиво мытьем полов и лежачих старушек.

Ну и третий вариант – самый шокирующий. Выходите вы замуж за иностранца: алиментов не платит, хорошая работа, с виду все в порядке. Приезжаете в его уютный домик. Он показывает вам, где спальня, где кухня, где ванная. Но одна комната заперта на ключ. Новоиспеченный муж строго-настрого предупреждает: сюда нельзя! Категорически запрещено! Не влезай – убьет!

Естественно, рано или поздно любознательная русская жена все-таки расковыряет замок шпилькой, а там!.. Полный шкаф женских платьев, чулок и «лодочек» сорок четвертого размера. Короче говоря, мужчина – трансвестит, а жена ему нужна для прикрытия. Чтобы не было мучительно стыдно перед родственниками.

Помимо этих кошмаров, все жаловались на патологическую жадность иностранных женихов. Например, приезжает он в гости, знакомиться с родителями невесты, и говорит: я не знал, что тебе подарить, поэтому привез тебе в подарок тысячу долларов, вот, купи себе что хочешь. Ой! А кошелек-то я дома забыл! Нет, кредитной карточкой воспользоваться не могу, потому что мой банк снимет огромные проценты. Так что давай-ка ты пока что тут меня корми и развлекай, а потом мы поженимся – и все мое будет твое. Плюс тысяча долларов. Через некоторое время отъевшийся на домашних пельменях с рыночной сметаной жених уезжает – и с концами. А через полгода приходит от него письмо: здравствуй, дорогая, разве ты не находила у себя в ванной мой наполовину использованный шампунь от перхоти? Немедленно вышли его мне экспресс-почтой!

…Странное дело: чем дольше я изучала все эти жуткие истории, тем сильнее во мне крепло ощущение: Бруно не такой.

Я стала присматриваться к итальянским коллегам, которые время от времени наезжали в наш офис, – российское отделение считалось у них чем-то вроде диковинного зоопарка. Чего стоил только аттракцион с путешествием от Шереметьева до гостиницы на Тверской, которое могло занять и три часа, и пять, и даже восемь!

А этот наш интересный обычай пить водку безо льда, зато с соленым огурцом? А клуб «Голодный гусь», куда (гуськом и на цыпочках) отправлялся исключительно топ-менеджмент мужского пола, – где еще в Европе можно себе позволить такой вызывающий сексизм?

Общаясь с ними, я усвоила некоторые ключевые моменты про Италию: паста – не зубная, а макароны; макароны – не гарнир, а первое блюдо; до еды пьют аперитив, а после еды – дижестив; в названии лучшей в мире машины есть буква «г» – ламборгини, а не «ламборджини», а в картофельных клецках ее, наоборот, нет – ньокки, а не «гноччи»; Италия – чемпион мира (не нужно даже уточнять, по какому виду спорта, и так понятно), но от судейских ошибок и несправедливости судьбы никто не застрахован. Итальянцы вносили живую ноту в любое, даже самое унылое мероприятие: на них всегда прекрасно сидели костюмы и галстуки попугайских расцветок, они громко разговаривали, махали руками и по-особенному, с одобрением смотрели на женщин.