Ольга Романова - Бутырка. Тюремная тетрадь Страница 2

Возникла пауза, во время которой следователь долго рассказывала мне, что все адвокаты сволочи, их цель – заработать как можно больше денег. Единственный истинный друг обвиняемого – это следователь. Все ее подследственные, освобождаясь, чуть ли цветы ей дарят и благодарят за прекрасно проведенное время. На мой вопрос о наличии у нее экономического образования (все-таки полковник СК МВД, зам начальника отдела экономических преступлений) последовал ответ, что она юрист.

Далее последовал допрос, осмотр моих личных вещей, в результате которого ни флэшки, ни еще один телефонный аппарат обнаружены не были. Уже ближе к 23.00 меня доставили в изолятор временного содержания на Петровку, 38.

На следующий день состоялся так называемый суд об избрании мне меры пресечения. Суд Тверской, а правосудие Басманное. Как утверждают адвокаты, следователь лично печатала постановление суда об избрании мне меры пресечения еще до начала заседания. Им даже удалось заснять это на камеру мобильного телефона.

Представителя Генеральной прокуратуры особо не волновал исход дела. Он обсуждал по своему телефону-коммуникатору Nokia ценой около $1000 что-то очень веселое, постоянно поглядывая на свои часы Rolex Submariner зеленого (редкого) цвета.

Суд был короток, аргументация следствия, что я могу скрыться, была подкреплена железобетонным аргументом – наличием загранпаспорта. При этом следователь отказалась в присутствии судьи этот загранпаспорт изъять у моих адвокатов. Судья этого предпочла не заметить.

Далее – обратно на Петровку, 38, в сопровождении трех бойцов тюремного спецназа, ребят, которые прошли Чечню и были, пожалуй, единственными профи со стороны моих оппонентов. Всю дорогу они откровенно скучали, не понимая, почему ими «усилили» эмвэдэшных оперов (видимо, потому, что те разучились управляться втроем против одного). На мой вопрос о необходимости использования спецназа следователь ответила, чтобы я благодарил ее за то, что меня вчера брал не ОМОН или СОБР, а опер. Я предпочел бы, чтобы следователя отблагодарили наши налогоплательщики.

Вообще, следователь мне попался нервный, хамоватый и не умный. Узнав, что у зала суда дежурит TV, она в истерике прокричала мне перед выходом, что если ее фамилия прозвучит в прессе, то она не даст мне свидания с женой. На этот момент адвокаты вместе с женой покинули зал, а обращение следователя было направлено к жене. Я обратил на это внимание следователя. Тогда она прокричала – Вы передайте это жене, иначе не дам свидания. Я попросил у нее мобильный телефон (так как был лишен средств связи еще за день до этого), чтобы переговорить с женой. На этом истерика закончилась, так как телефон мне никто давать не захотел. В итоге «серая мышь» следователь не заинтересовала никого. Тем не менее, свидания она нам так и не дала.

На Петровке я сидел недолго, всего пять дней. Сокамерник мне попался бывалый, за 50, четыре ходки, все за убийства. Первая в 16 лет. Как он мне сказал о себе, «лучше всего я умею одно – убивать». За время нашего общения он мне рассказал кучу баек из тюремной и лагерной жизни. Никаких движений в ИВС нет. Трехразовое питание и общение с сокамерниками. Мне повезло дважды. Во-первых, мой сокамерник более чем за 20 лет отсидки много прочитал и с ним можно было обсуждать вопросы истории и астрономии. Во-вторых, моей жене удалось передать мне на следующий день передачу, в которой были книги! И нормальная еда и одежда. Книги стали моими лучшими друзьями в тюрьме.

Комфортная одежда тоже играет важную роль. В тюрьме вообще самое важное – организация быта. Поскольку я заехал в ИВС в костюме, мне было комфортно получить джинсы и все такое. Сокамерники смотрят на костюмы как на космические аппараты. Один мой нынешний друг и коллега по несчастью заехал на Петровку не только в костюме, но еще и в рубашке с запонками. Попался ему такой же, как мне, бывалый сокамерник – кавказец, которому он подарил свою рубашку и костюм, когда получил джинсы (так как хранить и гладить костюмы негде). Реакция сокамерника была своеобразной: поблагодарив за подарок «Kiton-джан», он покрыл трехэтажым матом козлов-ментов, которые, по его мнению, отпороли у рубашки пуговицы на манжетах.

В Бутырку я попал 4 августа, в понедельник. Попасть должен был в СИЗО № 5, но следователь, пытаясь осложнить мое общение с адвокатами и родственниками, в последний момент изменила свое решение. На прямой вопрос следователю адвокатов и жены – где наш подзащитный, она разводила руками – дескать, не знаю. Каково же было удивление адвокатов, когда в ответ на депутатский запрос МВД официально ответило, что в Бутырку (или СИЗО № 2 или Из 77/2) я был помещен по прямому указанию следователя. Как я понимаю сейчас, сделано это было по нескольким причинам: во-первых, чтобы мои близкие не успели договориться с руководством той или иной тюрьмы о помещении в нормальные условия. Дальнейшие перемещения внутри тюрьмы, конечно, возможны, но это требует времени. И денег. Как правило, перед доставкой заключенного в тюрьму приезжают опера, которые пытаются договориться с руководством или отдельными сотрудниками СИЗО о том, чтобы обложить арестованного со всех сторон и не дать ему возможности контактировать с внешним миром, а может быть, и прессануть. Во-вторых, понервировать родственников и не дать возможности оперативного контакта с адвокатами.

Бутырка. СИЗО № 2, или ФБУ ИЗ 77/2 УФСИН РФ по г. Москве.

Первое, что поражает, так это отношение к заключенным – априори все, попавшие сюда, виновны. На реплики арестованных, что до суда они лишь обвиняемые, следует стандартный ответ – здесь случайных людей нет, раз попал в тюрьму – значит, виноват.

Антисанитарные условия содержания!!! Словами это описать сложно. Плесень на всех стенах, потолок шелушится. Цвет стен – угнетающе темно-коричневый; трещины, все стены в грязных разводах. В левом углу у окна самодельный православный уголок: иконы, житие святых, библия. Уголок сделан заключенными. Вообще все, что здесь есть внутри человечески приемлемого: еда, условия (телевизор, холодильник) и другое – это деньги и инициатива заключенных.

При солнечной погоде на улице солнце в камеру не попадает, при этом витамины передавать запрещено! Вода в кране только холодная. В душ водят 1 раз в неделю. Передачи приносят в лучшем случае на следующий день. Сосед по камере, приехав из суда в 14.00, попал в камеру к 22.30, все это время он сидел в одиночном боксе (стакане) без санузла и ждал, когда его проведут 100 метров до камеры. Конвоиры были заняты.

Как выяснилось позже, камера, в которой я сидел, во времена сталинских репрессий предназначалась для приговоренных к расстрелу. Тяжелая атмосфера ощущается здесь и по сей день.

Не могу понять, как можно так долго ничего не делать

25.08.08

«Что в нашей профессии самое сложное?» – спросил один из героев фильма «В бой идут одни старики». «Самое сложное – это ждать», отвечает он же. Что самое сложное в тюрьме? Пожалуй, ждать идет на первом месте. Ограничения передвижений и доступа к любой информации делает распорядок дня очень скудным: подъем, проверка, завтрак, прогулка. На прогулке я стараюсь больше двигаться, лежа на скамейке качать пресс. Далее обед, сон, ужин, телевизор, сон. Слава Богу, есть книги. Передали шахматы и домино.

Когда ложишься спать, остаешься наедине со своими мыслями. Очень тяжело думать о близких. Они так далеко, и ты впервые не можешь до них дотянуться.

Условия содержания в данном перечне лишь на третьем, последнем месте, так как ко всему, кроме первого и второго, человек, на мой взгляд, привыкает.

Не могу понять, как можно так долго ничего не делать.

Интересное наблюдение по поводу российских детективных сериалов (особенно НТВ), так как приходится смотреть их в последнее время много. В основе успеха любого телесериала – подстава, незаконные действия сотрудников правоохранительных органов, шантаж. При этом они – герои. Что пропагандируем, то и получаем. Пример – сериал «Хорошие парни» (ну и название! «Бригада» была бы честнее). Полковник милиции, беседуя со своим подчиненным о причинах, по которым потерпевший имел претензии к сотрудникам МВД, а потом забрал свое заявление, задает подчиненному вопрос: «Ну что, опять шантажировали?». Следует ответ: «В этот раз нет». И это нормально. Есть и другие эпизоды. Начальник на все закрывает глаза, а главный герой при этом хороший парень – офигеть!

Сегодня Мосгорсуд рассматривал кассационную жалобу моих адвокатов по избранию мне меры пресечения. У меня была надежда на объективное, подробное рассмотрение дела. Мой сокамерник сказал мне накануне – пустое дело, это не Мосгорсуд, а Мосгорштамп. Никто ни в чем не будет разбираться. Так и вышло. Суд длился минут 10, не больше.

Из тюремных событий: позавчера у смотрящего за корпусом был день рождения. С воли ему организовали такой салют, что было видно практически в каждой камере даже соседних корпусов.