Антон Фрост - Лиза П. – чёрная королева Страница 2

Мне часто снилось, что я все-таки стал полицейским, нашел Алену и приковал наручниками к себе. Тогда я просыпался среди ночи, и, хотелось выть на луну, на которую мы так и не попали. То ли от каторжной работы, то ли от побоев воспоминания о моей маленькой подруге начали меркнуть, вскоре осталось только ее имя и мечта стать писателем.

Тогда я начал писать. Писал все подряд, стихи, сказки… Мне было неважно что, лишь бы убить ненавистное время перед тем, как забыться во сне. Каждый раз, писав очередную историю, я будто сам переживал новую жизнь: будто маленький принц, я находил для себя новый планеты, жил в своем маленьком космосе, без этого ада, старенького компа и бутылки водки, стоящей рядом.

Так прошли многие годы, так и умер бы я от цирроза или побоев, если бы не интернет. Дело в том, что все свои творения я выкладывал на один сайт книголюбов, и, в один прекрасный день мне написали. Написали о том, что какое-то крутое издательство хочет купить мои сказки.

Я не верил глазам! Я подумал, что кто-то просто издевается! Но все оказалось правдой. Где-то через неделю ко мне приехал агент, брезгливо сел на стул рядом и сказал, широко и поддельно улыбаясь:

– Добрый день, Егор. Я представитель издательского дома, предлагаю вам продать ваши восхитительные произведения.

Конечно, я продал. Это оказалась шестизначная сумма. Я был счастлив, жаль не узнает та девочка, как ее… С огромным удовольствием я продал адскую комнату и переехал в центр города. Продолжая писать всякую чушь, я зарабатывал все больше и больше, и тут меня понесло…

Я был как ребенок, которого оставили на шоколадной фабрике. Появилось много друзей, многих я видел один или два раза в жизни, они заглядывали мне в рот, я покупал все, что хотел, даже то, что мне совершенно было не нужно. Трахал самых красивых девушек, девочек и даже парней. В моем доме всегда было много народа. А потом я встретил её, мою Аню. У меня было дежавю, словно тогда с пирожками, снова в моей жизни появилась девушка. Только тогда я был самым несчастным, а теперь самым лучшим.

Честно говоря, я не помню, как это произошло, может быть, она была врачом в той больнице, куда меня возили после очередного передоза, может быть, мы встретились на очередной автограф-сессии, перед которой я обычно обдалбливался до посинения. Да это все и не важно. Главное то, что моя жизнь была перевернута второй раз, благодаря ей.

Я вдруг понял, что живу неправильно. Да я готов был даже вернуться в тот свой ад, лишь бы она была рядом. А она любила меня, я знаю, любила. Говорила, что я Мастер… Она очень любила книги, любила книги Булгакова.

Аня переехала ко мне, я перестал употреблять и вообще забросил все свои непонятные связи. Это она, да, она настояла на том, чтобы я начал писать что-то серьезное. Мастер и сам этого хотел, и Мастер начал писать…

Книга шла тяжело – привык писать под кайфом, несколько раз употреблял втихую. Когда Моя Маргарита узнала об этом, начались скандалы. Битье посуды, ночевки у друзей, когда она уходила, я напивался, вкалывал себе дрянь и лежал потом часами на полу в своей рвоте. Так, можно сказать, мы отдыхали друг от друга.

Я так и не дописал. Мы с Аней как-то поссорились, особенно сильно, и она ушла. Найти ее так и не смог, уж поверьте – я облазил каждый уголок этого гнилого города, был даже у своих старых «друзей» – соседей. Наверное, она уехала к родителям на Украину. Когда Мастер, наконец, понял, что Маргарита не вернется, он съел три марки. И увидел серебряный мост, ведущий к луне, шагнул навстречу своей Аннушке.

Уже здесь, в больнице мне сказали, что я вышел в окно третьего этажа. Они все думают, что это попытка убить себя. Сколько я здесь, честно говоря, не помню, наверное, тут даже лучше, что-то между моей детской жизнью и писательской. Я кстати продолжаю писать, парень достал из кармана листок, развернул его и показал сидящим с важным видом, на нем были каракули, похожие на те, что рисуют маленькие дети…

– Доктор, а Аня не приходила? Может быть, она не знает что я здесь? Можно мне позвонить домой? Нет, не стоит. Она ушла. – Глаза Егора снова потухли, он начал энергично покачиваться.

***

Сергей внимательно слушал историю, что-то записывал в бумагах, лежащих на столе. Когда Егор умолк, он посмотрел на по-военному обритого мужчину лет сорока, сидящего рядом.

– Виктор, продолжите? – с видом крайне заинтересованным сказал Сергей.

– Никогда, не говорите на украинском – шепотом ответил Виктор, озираясь по сторонам, глаза его дико блестели – Она сама виновата! Я все расскажу!

3

Военный

С самых ранних лет я мечтал служить в армии, но доктора сказали, что у меня кривая спина! Годами я пытался обойти систему: подделка документов и даже подкуп так ничего и не решили, они с самого начала были против меня, все.

Я совсем отчаялся, но потом услышал, что в Донецке набирают добровольцев, это был самый счастливый день в моей жизни!

Ни говоря ни друзьям, ни семье, даже не собирая вещи, купил билет на ближайший поезд и уехал воевать. В поезде, не смотря на то, что ехать нужно было трое суток, так и не смог уснуть, наверное, от перевозбуждения. Познакомился там с мужиками, они тоже направлялись в Донецк, уже служившие, воевавшие, они оказались так добры ко мне, что еще в поезде устроили мне курс молодого бойца: помню, я ползал по-пластунски, приседал и отжимался, стирал их носки и обращался к ним «товарищи генералы». Было здорово, я почувствовал себя частью этой огромной семьи.

Я даже опомниться не успел, как меня уже отправили на медкомиссию там я чуть инфаркт не получил, настолько сильно волновался, но, к моему удивлению, мою медицинскую справку они даже не смотрели, определили меня в войска, какие, я сказать не могу.

Сбылась моя мечта! Я слушал офицеров, открыв рот, старался выполнять все указания, и мы воевали. Никогда в жизни еще я не задирал нос так высоко. Будто пацан, лишившийся девственности раньше сверстников, я был горд собой, был счастлив. Конечно же, всюду я рвался вперед. Стоять всю ночь на тумбочке? Я! Уборка территории? Я! Будто боялся, что они узнают мою маленькую тайну и выгонят, потому что врун. Через три месяца обучения нас отправили воевать…

Сначала все было очень тихо, мы охраняли дороги и сопровождали колонны. День за днем, тихо. Неделя, другая, тихо. Тихо…

Мы сопровождали колонну с боеприпасами, «слишком тихо» – шепнул мне мой кореш Леха, он был здесь с самого начала войны. Вдруг взрыв! Дальше все происходило как в тумане: стрельба, взрывы, Лехина кровь, кишки. Я стреляю, отползаю, крики. Резко все стихло, только негромкие стоны где-то слева. Оглядевшись, понимаю, дела совсем плохи – колонна разбита, гребаная засада! Вижу движение – кто-то еще жив! Снова шквальный огонь, отстреливаюсь. Как назло, кончаются патроны, брал ведь больше! Что-то звякнуло по каске, снова кровь, но теперь не Лехина. Мир тускнеет, медленно я отключаюсь, украинская речь, кровь заливает глаза. Вставай! Виктор, ты должен! Глухой удар куда-то в затылок. Темнота.

Три месяца. Мне сказали, что я был в плену три месяца. Меня пытали, морили голодом. И украинская речь…. его голос я не забуду никогда! Один из них приходил каждый день и избивал, пока не устанет, он как то странно обнюхивал меня, кажется, слизывал мою кровь, не знаю, я его не видел, специально надевали мне мешок на голову, но я его узнаю если увижу, когда-нибудь мы еще встретимся! Не помню, как оказался дома, говорят, что впал в кому, и меня обменяли на какого-то террориста. Обменяли, понимаете?! Меня, никому не нужного с кривой спиной, обменяли на опасного террориста! Придурки! Будто мне и так не было хреново. Я ведь был в отключке, уже ничего не чувствовал. Ну, скормили б они меня собакам, делов-то. А он террорист.

Я сильно запил. Год, может быть три, не знаю. От меня отвернулись все, а в голове стояла только эта невыносимая УКРАИНСКАЯ РЕЧЬ. Когда напивался, все вроде стихало, и я пил и пил, мечтая, наконец, сдохнуть. Каждую ночь мое больное сознание рисовало мне картинки того, что там сейчас делает тот террорист, на которого меня обменяли. Скольких жизней я стою? А нужно-то было, всего лишь вовремя сдохнуть…

Тем вечером я шел за добавкой, было довольно темно, фонари были только с одной стороны, с другой – стеной стоял лес. Слишком тихо, меня бил озноб, дежавю было особенно сильным. Мимо проходила девушка, тушь у нее потекла – явно недавно плакала. Но отвлекаться было нельзя, в голове только и было что: Витя, следи за лесом, Витя, следи за лесом! Слишком тихо! Девушка говорила по телефону, тут я услышал то, что звенело колоколами в голове многие месяцы – Украинскую речь.

Точно и не помню, что было дальше, снова этот туман. Я ударил ее кулаком в лицо, отчетливо слышу хруст костей, еще бы, я ведь мастер спорта по боксу. Девушка упала, оглядываюсь на лес – чисто, тащу ее туда за волосы. Оглядываюсь – с тыла никого, слишком просто! Не понял, как оказался на опушке, теперь не догонят! Трахаю эту суку сзади, брыкается, бью по печени, в затылок. Она очень скоро перестала кричать, ещё пара ударов, чтобы наверняка.