Сергей Ильичев - Генеральный директор Страница 2

Николай Григорьевич сразу же заметил в ней что-то природно-женственное. Нет, несомненно что-то в ней было…Проникся тогда Николай Григорьевич. На базе отдыха нужна была хозяйка, а попросту завхоз, что он Вере Сергеевне и предложил. Благодарная, она какое-то время даже не могла поверить в это. Вызвал генеральный к себе кадровика и велел быстрее оформить прием на работу.

База начала заметно меняться в лучшую сторону. Домики засияли свеженькой краской, заблестели намытыми окнами, дорожки были приведены в такое состояние, что любой городской парк бы позавидовал. Невесть откуда взялись декоративные кусты, которых и в городских-то парках видно не было. На небольшой пустошке, с которой никто не знал, что делать, появился теннисный корт. Берег озера и отмель, где из воды постоянно торчали острые камни, был посыпан мелким песком, а в том месте, где в озеро впадал ручей, появилась замечательная каменная терраса с буйными таинственными зарослями какого-то густого кустарника. Пройдешь по всей территории и ведь не найдешь ни соринки. Как-то уютно и хорошо стало здесь. Теперь и самого губернатора можно будет приглашать. Шеф был очень доволен базой.

Бумажные дела Вера Сергеевна знала хорошо и вела их по базе исправно.

Как-то раз, приехав порыбачить, Николай Григорьевич увидел хлопочущую по хозяйству Веру Сергеевну. «На это место в городе не найти было желающих, а тут так взялась, да такое чудо сотворила», – подумалось Николаю Григорьевичу. Подошел к ней и начал расспрашивать, как ей здесь работается, какие вопросы помочь решить, как дома? Вера Сергеевна, смущенная таким вниманием генерального, стала ему рассказывать. Вспыхнувший от смущения на щеках румянец был похож на вечернюю зарю над лесным озером. Рассказала про дочку. Зовут ее Валюша в честь бабушки, учится в седьмом классе, очень старательная. «Старательная – в маму», – заметил Николай Григорьевич. «Я Вам так за все благодарна, так благодарна», – сказала Вера Сергеевна. Ее прекрасные глаза, ее смущенная улыбка и возникающие при этом тонкие складочки в уголках губ, в одно мгновение обдали Николая Григорьевича каким-то необъяснимо приятным, томным жаром. «Да что Вы, Вера Сергеевна, я очень рад, что смог помочь Вам».

Николай Григорьевич не раз стал ловить себя на мысли, что он довольно часто думает о Вере Сергеевне. Однажды, работая уединенно с бумагами, он взял в руки отчет по базе отдыха, подготовленный хозяйкой базы. Ее аккуратный учительский почерк вдруг вызвал у Николая Григорьевича какое-то необъяснимое томное волнение. Какое-то сладостное ощущение пробежало вдруг по всему телу. И как-то вдруг он подумал о дне рождения Веры Сергеевны. Мысли вмиг унесли Николая Григорьевича за облака. Он уже представлял, как подарит ей цветы, и ее красивое лицо от смущения станет таким милым… А главное, это будет замечательный повод поцеловать ее. О дне рождения тут же решил узнать, а чтобы ни у кого не возникло даже мысли, он запросил в кадрах личные дела всех работников базы отдыха, в том числе и Веры Сергеевны.

Семнадцатое октября… В этом году выпадает на четверг. До ее дня рождения оставалось полторы недели. Удивился даже, как вовремя узнал. Приехав в лучший областной универмаг, он решил собственноручно выбрать подарок. На ум ничего не шло. Побродив по магазину, он купил модный двухкассетный магнитофон и попросил красиво упаковать. Ко дню отъезда на базу Николай Григорьевич заказал роскошный букет роз.

Вот и четверг. Сегодня вечером никаких вопросов не было, все встречи были перенесены на вторую половину пятницы и на понедельник. Николай Григорьевич еще в среду велел Кате позвонить на базу отдыха, чтобы все подготовили к его завтрашнему приезду. Цветы и подарок уже лежали у Санька в «Волге».

Восемьдесят километров пути для Санька– пустяк! Меньше часа. Обычно по пути на базу шеф был разговорчив, но на этот раз больше молчал и все о чем-то думал. На его гладко выбритом лице алел свежий румянец. «Волнуется шеф, – подумал Санек. – Не губернатора ли ждет?» Не раз, когда шеф ездил на «раздолбоны» в областную администрацию, он волновался, но был не таким. Что-то здесь другое. «Ну да ладно не мое это дело», – решил Санек.

Вот и поворот с шоссе направо, дальше километра четыре через вековой сосновый лес и вот он – глухой зеленый забор. Санек мигнул фарами, ворота открылись, и он въехал на территорию базы.

На фоне вечернего неба с розоватыми облаками за лесом, что на другом берегу озера, садилось солнце. Озеро лежало спокойное, как огромный экран. Редкие лиственные деревья, растущие среди сосен, были покрыты необычайно сказочным разноцветьем осенних листьев. Вечер был теплый. Запоздалое бабье лето решило преподнести напоследок этот чудный подарок. Казалось, что сама природа перед зимним сном решила вдохнуть этот свежий, приятно пахнущий осенними листьями воздух и этим от души насладиться.

Из кухонного домика исходил аромат запеченной свежепойманной озерной сиговой рыбы. Санек деловито открыл багажник и занес в апартаменты Николая Григорьевича два свертка. Намыв машину как следует и поставив ее в бокс, Санек удалился в свою келейку. Условия для него здесь были такие, что лучше и не придумать: цветной телевизор, музыкальный центр, кормежка «от пуза», роскошная постель, а если не мешаешь гостям, то можно и в сауне посидеть и в бассейне поплавать. С началом сумерек, Санек брал лодку и, отплыв подальше от берега, удил рыбу. В отличие от других посетителей базы, у Санька был сухой закон, хотя он и так-то не любил ни водки, ни вина.

Приезжая, Николай Григорьевич обычно любил пройтись вдоль по берегу озера, остановиться у того места, где впадает в озеро ручей, посмотреть на заходящее солнце и подумать о чем-то своем. Так было и на этот раз. В ручье неторопливо плавали какие-то мелкие рыбки. Вытянувшись по течению, на поверхности колыхались редкие водоросли. Вот с отмели метнулась на глубину рыбешка, оставив бороздку на водной глади, а далеко, в зарослях рогоза суетились, негромко кряхтя, водоплавающие птицы перед отлетом на юг.

Любуясь озером, Николай Григорьевич услышал за спиной приближающиеся шаги. Почему-то вдруг бешено заколотилось сердце, и какая-то сладкая истома пробежала по всему телу, дойдя до самых кончиков пальцев. Николай Григорьевич оглянулся. Это была Вера Сергеевна. «Здравствуйте, Николай Григорьевич! – сказала она смущенно, и сводящий с ума румянец загорелся на ее щеках. – У нас сегодня приготовлена славная рыба, у Василь Михалыча сегодня были знатные трофеи!»

Уж что за собой генеральный никогда не наблюдал, но тут… язык перестал его слушаться и, вместо того, чтобы сказать «Добрый вечер, Вера Сергеевна, о рыбке я уж догадывался, как только еще с шоссе к вам свернул, ох уж аромат!», он сбивчиво пробормотал что-то невнятное. Поздороваться в ответ у него получилось лишь со второй попытки. Взяв себя в руки, он сказал: «Извините, я немного задумался, здесь так красиво и здорово». Потом, чуть поколебавшись, все же взял себя в руки и волнующимся голосом добавил: «Вера Сергеевна, минут через пятнадцать после ужина зайдите, пожалуйста, ко мне».

В апартаментах генерального были прихожая, рабочий кабинет и комната отдыха. В прихожей был небольшой гардероб, где аккуратно висела простая домашняя одежда, спортивные костюмы, комплект для сауны, одежда для охоты и рыбалки, пара деловых костюмов, несколько белых рубашек и галстуков. В общем, на все случаи жизни.

Супруга Николая Григорьевича, Нина Георгиевна, с внуками уехала отдыхать в Египет, да если бы и была дома, то она уже давно привыкла к его ненормированному рабочему дню, деловым встречам и мероприятиям. Она считала совершенно неэтичным вникать в его дела и никогда не бывала ни на базе, ни в управлении.

Николай Григорьевич не был падок до спиртного. Не любил вино и водку, если когда и пил пиво, то только чешское, при этом он любил подолгу смаковать его вкус и выпивал его совершенно мало под изысканную закуску. Очень обожал хорошие коньяки, но выпивал всегда в разумных пределах. Пьяным его никто никогда не видел. На глазах у Николая Григорьевича столько людей потеряли свои должности из-за неумения пить. Но тут уж кому и как дано.

Перебрав гардероб, Николай Григорьевич решил одеться в деловой темно-серый костюм с белоснежной рубашкой и роскошным, подобранным со вкусом еще сразу после пошива костюма галстуком. Плохо слушающимися от волнения руками, он поставил на стол магнитолу в подарочной упаковке. Развернул бумажную упаковку букета роз и едва успел выкинуть в корзину оберточную бумагу, как раздался робкий стук в дверь рабочего кабинета. Он открыл. На пороге стояла смущенная Вера Сергеевна. Пригласив в кабинет, Николай Григорьевич обратился к ней: «Дорогая Вера Серге…, нет, дорогая Вера, Верочка! Поздравляю Вас с днем рождения! Желаю всего, всего, всего… Спасибо Вам, Верочка, за все… – Он протянул ей роскошный букет и поцеловал ее в пылающую щеку. Потом протянул магнитофон. – А это тоже Вам». Вера Сергеевна смутилась еще больше. Дрожащими губами она прошептала: «Спасибо Вам, Николай Григорьевич… Спасибо Вам за все, за все. Мне никто в жизни не дарил таких цветов!» – Неуклюже потянулась к Николаю Григорьевичу, чтобы поцеловать и вдруг расплакалась.