Анна Дронова - Избранное Страница 2

Русалка моя

В тихом омуте, где тоненькая ряскапрячет сто чертей, а не речную грязь,в тихом омуте русалка завелась.

Расскажу тебе не выдумку, не сказку:расскажу тебе, как в омуте моёмты нашла свой дом, свой тихий водоём.

Ах, русалка с опьянёнными глазами —глубоко ныряешь – не видать хвоста!Ты в мой омут завернула неспроста.

Взбудоражила, как ряску, злую память,потрясла второе дно моей тоски…В целом мире – две русалочьих руки.

В целом море – лишь одна душа морская!Ах, русалочка, зачем явилась мне?Уплываешь безоглядно по волне.

Укоряешь – будто я не отпускаю!Я и рада бы, да разве ж я могу?Навья девочка на дальнем берегу.

В тихом омуте – разбуженным потоком,говорит твоё отсутствие во мне.Навья жёрдочка на дальней стороне.

Взбаламутила мне душу ненароком.Ах, морока земноводная моя,кожа тонкая – сквозная чешуя.

Ах, родная – чужеродная – моя.

В тихом омуте – пристыженные черти…Нет соломинки – тем пуще я тону.Ах, русалочка, дай руку – хоть одну!

Хвост твой по сердцу – не по водице чертиткруг за кругом; друг за другом – да на дно…Ах, русалочка, с тобою – всё одно.

То ли небо – то лм море, то ли речка —то ли сердце человеческое: глядь —ты из сердца улетучилась опять.

И не женщина, и не ребёнок: нечто,двуединство – чья врождённая черта!В тихом омуте, я вижу, ни черта

не осталось от русалочьего плеска.Что же делать? Утопиться бы, да не с кем.Ты хвостом махнула – как рукой с холста

нарисованную красоту смахнула…Как по берегу ударила веслом…

Ах, русалочка, с какого ты аулаи каким тебя теченьем унесло?

И откуда ты разлуки зачерпнула?

В тихом омуте, где тоненькая вязьпрячет сто чертей, а не речную грязь,лихо в омуте: русалка извелась.

Невеста предателя

Кто – сей?Фарисей.С ним не ешь,с ним не пей.Руку жмиему с оглядкой.Речью – сладкий,сердцем – падкий.

(Речью – гладкий,сердцем – гадкий.)

Не гляди.Не люби.А полюбишь —убеги.С потрохамивсю проглотит.Он без сердца,но из плоти.

Он нечист,но красив:мятый лист,шрифт – курсив…Не смотри!Да отвернись же!Говорит —слюною брызжет.

А хохочет —слёзы льёт.Душу – в клочьяизорвёт,тело белое истреплет —да себе же!да немедля!

А обманет —так взахлёб.По сознанью —скрёб-поскрёб.

«Он красивый!Он пригожий!»Он мессия,да не божий.В нём – ложь,в нём – грехи,сплошь – брожение стихий.

Он не друг,но разве недруг?Он подобенсвету, ветру.Что же делать?Как же быть?А капелла —волком выть.

Как помочь ему,скажите?Он мальчонка,пальцы-нити…Как с балконаили с лоджии —спрыгнёт же!упадёт же!

Угораздило влюбитьсяв воронёнка, но и птицыпродают себя кротам.Ох, зачем же, ох, да сам…

Он далече —я целее.Но на плечии на шеювнятный каменьвзял да лёг:не царить тебе, царёк!

Беззащитный…Вслед Иудеон погибнет,он погубитстолько губи столько судеб!Кровный узелв кровь изрубит.

У него —жестокий норов.Телом – лань,а сердцем – боров.Он сметётдетей невинных,а егосметут мужчины.

Он обманчив,он изменчив.Старый мальчик,хищный птенчик.Он – табу.Он – погибель.Он в гробутебя и видел!

Не любить егонельзя,но кривёхонька стезя.Не спасти егоничем.Ай, да сам-то, ай, зачем…

Лицедей,лиходей.Хоть молись.Хоть убей.«Кто он?» – «Милый!»Тянет жилы,пьёт отеческие силы…

Свет-мучитель мой служилыйда заслуженный…

Да лживый.свет-губитель мой2

«Когда смертельнейшему врагу…»

Когда смертельнейшему врагуцелишь не в глаз, а в бровь,сказав: «Это всё, что я могу», —вот это и есть любовь.

«С моею душою…»

С моею душою,как бездна, большоюв маленьком теле —справиться мне ли?

О нас

О нас, о наследии нашем —да следом за дедом, за прадедом-предком.Звенит неиспитая чаша,со звоном подкова упала – и меткагорит из-под белой рубашки.

О них, о своём и забытом,о том, что и время едва ли излечит.Звенит золотое копыто,ложится крыло на согбенные плечи.Душа прибывает без свиты.

О ней, о родной и желанной,невесте безвременной – плакать довольно.Горит незакрытая рана,звенят стремена – оступаться не больно,и жить – наконец-то не странно.

О том, что давно отболело,но с сердцем беседует жаркою кровью.Качаешь своей поседелой —и путаешь вдовью любовь и сыновью.Раз пытан – так, видно, за дело.

Вздохнут – и своею дорогойотправятся люди – невинные судьи.Раз пытан – так, значит, за Бога.Не жизнь и не смерть – а концовка прелюдий,верхушка осеннего стога.

Вершина горы или мира,а мать говорила: ходи и не трогай.Звенит за спиною секира —а может, палач опоздает немного,присев на пороге трактира?

Но время не споишь слезами —ещё поискать бы такого служаку!Не скроешь – оно перед нами,не смоешь сухими трактатами всяко.

А всё же ступай – и по первому знакувскрывай нерадивую память.

«Наши пращуры, будто кони…»

Наши пращуры, будто кони,в мыле, в пене, в пыли, в загонержут и рвутся – держись верхом!Корм овсом, и пшеном, и ржою…Только небо – своё ль, чужое —всё ж милее, чем двор и дом.

Стонут лошади, будто деды…Ваша воля – меха-монеты,наша воля – наждак-пятак!Годы-горы – стеною белой…Что б ни деялось, будем делатьвсё по-своему – да не так!

Разгуляться бы ветром в поле!Нам бы вольницу – всю бы волюраспоясали – до небес!Наше прошлое, как кобыла,тянет лямку свою уныло…Наши символы – конь и крест.

Жизнь, делённая строго на две:дань грядущему – славной жатве,дань былому – степной золе…Наши прадеды – наши братья!Наше прошлое – вдовьим платьем —чуть наброшено на Земле.

«Души натянутая нить…»

Души натянутая нить,Души разорванная нить:Швее не сшить.Змее не свить.

Души оторванный рукав,Души оборванная ткань:Вся рвань, растянутая дрань…Она заштопана слегка,Вполоборота, в полстежка.Душа-рукав, душа-рука:

Душа – надорванная…

Разговор с Мандельштамом

Дано мне тело – что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить

Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,

В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло

Мое дыхание, мое тепло.

Дано мне тело – что мне делать с ним,Таким ненужным и таким чужим?

За участь горькую дышать и житьКому, скажите, мессу отслужить?

Я и добыча, я же и клинок.Мой образ слаб, мой голос одинок.

На первой из страниц небытияОднажды ляжет подпись и моя.

Дано мне тело – кто б его забрал!Не память, а подрезанный штурвал.

Иду за край и дальше через край.Дано мне тело – даром забирай!

Одна в бою, последняя в строю,вопросом риторическим встаю.

Дано мне тело – кто бы взял назад?Дано мне тело – не моё стократ.

Берегиня

Мракобесие. — Смерч. — Содом.

Берегите Гнездо и Дом.

Мракобесие. Смерч. Содом.Берегине – гнездо и дом.

Смерть. Братание на мечах.А для матери – всё очаг.

Где стрела попадает в цель,там и ставится колыбель!

Где от крови черным-черно,там и вьётся веретено.

Где сыны бередят отцов,там у женщины – стол и кров.

Где за пазухой нож лежит,там у Лады в ладонях – жизнь.

Там, где горе на всех путях,мать с улыбкой несёт дитя.

Там, где в битву идут мужи,жёны им выплетают жизнь.

Где у князя – опять раздор,у княгини – и дом, и двор.

Где у княжича – смертный бой,у княгини: «Вернись домой!»

Где у князя: «Иду на Вы!»,где спешит по пятам травы

боевитый и верный конь,там княжна бережёт огонь.

Где солдаты, как псы, в боюобретают судьбу свою,

там в кровавом чаду сестрагреет снадобья у костра,

чтобы вылечить раны их…Ибо то, что глазам других —

мракобесие, смерть, Содом, —то хозяйке – любимый дом.

Смерть