Артур Аршакуни - Первичность ощущений. Песни, стихи и сказки Страница 2

Сказка

Вечер.Тихо.В небе – звезды.Дремлют тени на стене.За окном – застывший воздух.Под окном – застывший снег.

Тишину толкнет украдкойМерный маятника ход…Внукбалуется в кроватке.Рядом бабушка и кот.Озорством сияют глазки —Наказание, не внук.– Баушка, придумай сказку,Только чтобы про войну!

– Вот те раз…Куда?Ахти мне!Час полночный на дворе.Ну-ка, ну-ка спать активней!Спать потребно детвореДа и всем…

Опять с кровати:– Расскажи мне про войнуСка-азку…Слышишь, баба Катя?Не расскажешь – не засну!

– Ох, беда!Ну, ладно.СлушайСказку-счаску – вот искус!Ножки спрячь да ляг получше,Слушай да мотай на ус…

Завозился снова…Нет уж!Ляг тихохонько, как мышь.Припозднились мы с тобою.Как бы нам…О чем мы, бишь?

…Над землею, над водою,Во поле, в лесу густомДва бойца – наш со звездою,А который их – с крестом —Воевали…– Знаю!НашиБились с немцами, ага?!– Да, милок, и вспомнить страшно —Хуже не было врага.

Со звездою был храбрее.Супостат с крестом – наглей.Полетели пух и перья,Стон пошел по всей земле.

Все смешалось – солнце с тенью,С громом громким – тишина.Не пожар,не наводненье,Не великий мор —война!

Жили мы тогда в Калище,Деревенька – двадцать хат.До сих пор на пепелищеТруб печных персты торчат.

А в тот год, когда ПеструхаНаша двойню принесла,Мой Иван…Ужо старухе!В сказке душу растрясла…

Ох, беда!Вот дура-баба!А, внучок? Никак ты спишь? —И подвигав ручкой слабо,Засопел в ответ малыш.

Отгоняет страхи липкиВысохшей ладони взмах,И у внука вновь улыбкаПузырится на губах.

Бьют часы.Двенадцать.Поздно.Развалился кот во сне.За окном – застывший воздух.Под окном – застывший снег.

Две слезинки быстрых.ЭтоРазве плач?Вода водой…А с комода,а с портретаСмотрит воин со звездой.

«Труби, трубач!»

Труби, трубач!Не время медлить!Заря кровавая зажглась.Пусть жаркий, гордый голос медиПерепоет железалязг.

Труби, трубач!Ведь не усталаТрубы блистающая медь.Она так часто уверяла,Что смерть в бою —солдату честь.

Труби, трубач!Ты – знак надежды,Межа меж миром и войной.Как Прометей, в руках ты держишьОсколок солнца золотой,

И в золоте твои седины.Ты – символ…Символ?Так постой!Ты нотой чистой, голубинойОстанови вот это бой!

В языческом,кровавом храме,Сквозь жертвоприношений войВстаньв алом утреннем туманеС серебряною головой,

Встань —и запой спокойно, тонкоПро ту,единственную боль,Которая, дав жизнь ребенку,Благословляема судьбой,

Про время, что в широком полеС бубенчиками пронеслось…Труби, трубач,до кома в горлеДо неумело скрытых слез,

Труби, трубач!Своей трубоюВолнуй сердца ты вновь и вновь.И в тишиневслед за тобоюЗаплачет скрипка про любовь.

Земля

К чему бы ты ни был душою причастенНа многовидавшей и мудрой Руси, —Земля – наша радость,земля – наше счастье.А мы – только капли вечерней росы.

В хмельном бесшабашье и стойкости слабойЗемной шар руками легко охвати, —Земля – наша песня,Земля – наша слава,А мы – только тихий, неброский мотив.

В минуту раздумий, тревогам внимая,Шагаешь по жухлым покосам полей, —Земля – наша память,земля – наша мама,А мы – лишь надорванный плач журавлей.

В грядущем,до боли знакомом и милом,Из тысяч непрожитых завтрашних дней, —Земля – наша воля,земля – наша сила,А мы – лишь цветы-однодневки на ней.

Баллада о нераскрывшемся парашюте

Секунды решили,что небо – не небо,а пропасть.Секунды решили:полет – не полет,а паденье.А сердце-вещун продолжало работать.РаботатьИ после того, как окончен был счет на мгновенья.

То был не рассчитанный мертвою формулой штопор.Быланисходящая с неба минорная гамма.А ветер играл исступленно на клавишах ребер,И телолетело в потоках рыданья органа.

А солнце казалось застывшими складками громаИ пахлопрощаньем.И женскою лаской.И детством.И мир надвигавшийсябыл так красив, так огромен,Что…Поздно.Сравнить уже некому.Незачем.Не с кем.

И лишь воробьям эта тайна известною стала.И шумно они принялись меж собой удивлятьсяТой птице,что в небетак мало, так малолетала,А послетак долго, так долгоНе может подняться.

Лорка

Сердце дремало возле ручья.

Ф. Г. Л.

Навек запомни эту темень,Укрывшую снег на висках.Такую маленькуюземлюКачает солнце на руках.

И каплями в тюрьмы оконцеСочится струйка долгих дней.Такое маленькоесолнцеВ фамильном склепе Пиреней.

За каплейкапля.В неизвестность.Откуда нет назад пути.Такая маленькаяпесня —По всей Испании мотив.

За шагом – шаг.Туда,в бессмертье.Под перезвон гитар дождя.Такое маленькоесердцеСмеялось,в вечность уходя,

Смеялосьпод Фуэнте-Гранде,Смеялось,до конца стуча…Такая маленькаярадость —Прилечь у тихого ручья.

Первое приближение

Сон, который снился неоднократно,

пока не был записан.

Где стоянка такси (от метро идя), —Никого.Лишь один – королем.Глянул я на него да расстроился.Это смерть за рулем, за рулем.

Парень парнем да с русской курносостью,Да с латунным брелоком ключи.Лихо так подкатил, мол, давно стою,Дверцей хлопнул и счетчик включил,

Глянул остро с прищуром охотничьимИ в свежатинке знающим толк,Мол, по чину зад, да по холке чин,Карта – в масть, да не в козырь, браток.

Унижать, оскорблять, задевать егоЧем угодно, чтоб не со слезой.Что за, мать, говорю, издевательство?Где старуха?Где саван с косой?

Он кассетник – щелк!Перестройка, мол.Что – старуха?Аль плохо со мной?Ручку громкости пальцами тонкими,А они – со щетиной свиной!..

Помертвел я.А запись хорошая.Все про то, как четвертые сут…Километры свистят в снежном крошеве.Ну, куда меня черти несут?..

Я креплюсь.Не унять ему смех никак.Ох, хорош!И попутчик неплох.Все бы в лад,да напутала техника:Взвыл движок, застучал и заглох.

Эх, была не была!Я разжал уста.Отпусти, говорю, по нужде.Вырубает кассетник – пожалуйста.Пять минут.Мы у цели уже.

Я на волю – искать да расстегивать,А как глянул с пригорка сквозь лес —В ряд – кресты!Православные, строгие.И меж ними – могильный разрез.

Что откуда взялось, вспыхнув хворостом!Напролом, только жилы в струну!Жеребцом-малолеткой норовистым,Что ноздрями след волчий втянул.

Через лес, гатью, полем, оврагамиДо забытого Богом шоссе…Боже,Как хохотал я от радости,Тормознув грузовик и подсев!

Шеф решил, что я чудик, наверное,Но сдержался.Косился, но вез.В развалюху-полуторку сквернуюЯ влюбился до лысых колес.

Он довез меня чуть не до лестницы,Взял за локоть шоферской клешней:– Ну, иди.На тебе просто нет лица.Выпей водки.Оно как рукой. —

Я добрел до громадины каменнойИ ощупал ладонями дом…А потом злая мысль обожгла меня:Сколько ж было на счетчике том?

3. Сказка первая, монохромная

Самая правдивая сказка

Анне

1

В некотором царстве, в некотором государстве (честное слово, бывают и такие: с виду вроде государство, а приглядишься – чистое царство) правил король Апогей Первый. Индекс его, так сказать, да не введет читателя в заблуждение, – дескать, не царство, а горячий пирожок, – наоборот, оно, царство то есть, уходило историей в сказочную глубь веков, а в предках у Апогея Первого насчитывалось восемнадцать Перигеев, двадцать четыре Афелия и четыре Эпицикла. Так что слушайте дальше.