Сергей Ильичев - Наш колхоз Страница 2

«Вот что, хватит тут вашими глупостями морочить мне голову! Давайте-ка через неделю соберемся всем колхозом в нашем клубе и каждый пусть выскажет свой лозунг! Лучший выберем и пошлем в район! А того, кто такой лозунг придумает, в качестве поощрения на один день в город отправим! Савелич! Сегодня же напиши и развесь объявления! На всех видных местах развесь!»

Схватив портфель, председатель вышел, тихо закрыв дверь.

Бабы начали обсуждать идею председателя:

«Конечно, в райцентр было бы неплохо съездить», задумчиво сказала Валька Павлушкина. – «Прибарахлиться бы не помешало… Деньжат, правда, нема. Но не беда. Уже яблочки поспевают, смородинка есть, морковочка ранняя… чистенько помыть… продать можно. В райцентре люди купят! Вот и денежки будут. А там кастрюлечку эмалированную можно купить, рейтузики, кофточку какую!» Бабы задумались. Больше вслух никто свои задумки о лозунге не говорил. Каждая стала сочинять свой лозунг втихаря, надеясь на свою победу.

После клуба председатель сразу же двинулся на край деревни к приземистому хлевушке. Была у председателя ещё одна задумка, которой он не делился ни с кем.

Телятник дед Микич был приставлен к теленку Николке на неусыпное дежурство. Четыре месяца назад колхозная корова по кличке Жнейка отелилась, принеся странное чудо: это был бычок, который в первый же день своей жизни продемонстрировал язык такого размера, что не у каждой взрослой коровы есть. Мало того, помимо двух шишечек на голове, откуда должны будут проклюнуться рожки, ближе к носу, была еще и третья, откуда даже раньше нормальных двух полез третий рог. При кормлении Николка забавно закатывал глаза, сверкая белками и смешно вертел ушами, именно не хлопал ушами, как все быки или коровы, отгоняя мух, а вертел. При всех своих забавных свойствах, была у Николки одна серьезная проблема. Он ни в какую не вставал на ноги. Пытаясь встать, Николка поднимал задними ногами свою задницу, а вот когда он пытался распрямить передние ноги, задние складывались. Несколько раз Микич, подшлепывая Николку, пытался заставить его подняться, но из этих попыток с завидным постоянством выходила очень забавная штуковина: Теленок вдруг, скользя копытами по своему навозу, садился на задницу, и мог так очень долго сидеть, как цирковой лев на тумбе.

Появление Николки на свет было связано с интересной историей. Колхозная корова Жнейка вдруг загуляла. Да загуляла не на шутку, начав неистово искать и требовать быка. Жнейка орала, как труба, прыгая на всех, кто ей попадался на пути. Это были все другие коровы, а однажды на свою беду в поле зрения обезумевшей Жнейки оказался и пастух Федор Иванович. Подбежав к пастуху сзади, Жнейка, встав на задние ноги, всей своей тяжестью обрушилась на несчастного девяностолетнего старика, едва не сломав Федору Ивановичу хребет. Заохав от боли, Федор Иванович упал на землю, а Жнейка продолжала носиться по пастбищу, разогнав все стадо. Быков не было ни в колхозе, ни у соседей. Самый главный партийный начальник района, товарищ Федоров, рвался перейти на работу в область. Чтобы повысить показатели по сдаче мяса, он спустил в колхозы просто какой-то несусветный план. Для выполнения этого дурацкого плана, колхозы в районе начали подчистую сдавать на бойню все, что можно было сдать, включая быков-производителей, надеясь, что хоть в соседних колхозах кто-то бычка оставит. Понадеявшись на соседей, в итоге все колхозы и совхозы района остались без быков. Коровы одна за другой, бесились неогулянные, но деваться было им некуда, и они оставались яловыми. Яловая корова, хоть и доится долго, но если не отелится, давать молока она все равно когда-нибудь перестанет. Как потом план по молоку выполнять?

Недолюбливающие друг друга председатели колхозов и директора совхозов за всякие там почины, инициативы и прочие гадости, из-за которых потом район никому житья не давал, начали ездить друг к другу в гости с бутылкой и как бы между делом узнавать, не затерялся ли у кого бычишка какой, хоть заморыш, и такой бы сгодился. Может, у кого из колхозников в подворье есть? Не тут-то было. Всех быков в районе как корова языком слизала.

Поносившись по пастбищу и не найдя быка, неудовлетворенная Жнейка рванула в сторону леса и… потерялась. Лесной массив был огромный. Лес плотный и очень темный. Когда местные ходят по грибы, их жуть берет. Глубоко и не заходят даже. Заблудиться в этом лесу слишком просто и очень страшно. До ближайшего села за лесом верст двадцать пять будет. Сколько Жнейку-беглянку ни искали, ни звали – так и не нашли. Где в таком лесу искать! Самим бы не потеряться.

Председатель ходил расстроенный. Доложить в район о потере колхозного имущества в лице аж целой коровы он не рискнул. Доложи попробуй, тут же, глядишь, и с ревизией приедут, а это очень плохо. По отчетам мы передовой колхоз, а проверят?.. Из двух тракторов ДТ-14 за весь сезон один так и не завелся. Сколько в РТС не обещали, так новую форсунку и не прислали. Пришлось лошадьми поля вспахивать, даже несколько коров запрягли, да куда там с трактором тягаться!

Через неделю, потрепанная и отощавшая Жнейка неожиданно вернулась в стадо. Председатель не мог сдержать радости. Хоть и было раннее утро, он довольно хорошо подвыпил и ходил веселым. Он тогда еще не знал, что будет дальше. Жнейка забрюхатела. Вот радости-то было. Правда не понятно, от кого? Быков в районе нет. Может лось в лесу покрыл? Ну, не бегемот же!

«Ничего, подождем, кого-то да отелит!», думал председатель.

При отеле Жнейки во хлеве оказался только колхозный телятник дед Микич. Хорошо, хоть он был на месте. Теленок выходил неправильно и застрял, Жнейка измучилась, Микич, надев петлю на появившуюся из коровьего чрева ногу, начал тащить теленка. Взмок, но вытащить никак не получалось. Как раз в это время во хлев заглянул председатель. Вдвоем сладили и теленок, разорвав все что можно у Жнейки, шлепнулся на пол и наконец-то увидел свет. Пока Жнейка облизывала своего детеныша, председатель с Микичем вытирали пот со лбов. Теленок был очень странного вида. Голова с клиновидной верхней губой, которой-то и нет совсем у коров, совсем была непохожей на телячью. Да и уши как-то низко были посажены. Увидев, какое чудовище принесла Жнейка, председатель решил на другое же утро перегнать Жнейку и перевезти ее теляти в отдельный заброшенный на краю деревни хлевок, а Микичу быть только при них и о теленке помалкивать.

«Ну, доложи, Микич, как там вверенный тебе объект?»

Задремавший Микич подскочил, вытянувшись в струнку:

«Василь Кузьмич, растет наш Николка! Вот, какой большой-то уже!»

Председатель подошел к лежащему на боку Николке, похлопал его по боку. Неожиданно Николка закатил глаза и, быстро высунув свой длинный язык, лизнул галифе председателя, как следует его ослюнявив. Председатель отскочил, как ошпаренный и, схватив солому с пола, начал тут же вытирать галифе, только еще хуже размазав слюни. Завтра ехать в район. В таком галифе уже не поедешь, нужно срочно бежать домой, застирать штанину и попробовать до утра высушить. Если не получится, придется одеть брюки-дудочки, а их председатель не любил, чувствуя себя в них не в своей тарелке.

Гораздый на выдумки председатель, рассмотрев как следует Жнейкиного чудо-теленка, смикитил, что этот уродец может еще пригодиться. Пусть подрастает.

В Москве на Сельхозвыставке любили показывать всякие диковинные экспонаты. Побывав там однажды в составе областной делегации, председатель был весьма удивлен увиденным. Впечатлила облепленная со всех сторон маленькими поросятками свиноматка огромных размеров, весом, наверное, не меньше полутонны. Были там гиганты кони-тяжеловозы, коровы, ростом выше двух метров, рядом с которыми стояли по четыре ведра-подойника полных молока суточного удоя и наоборот, какие-то слишком низкорослые коровенки. Были какие-то огромные бараны с неестественно толстослойной плотной шерстью, будто одетые в шубы. Были там и огромные, как корабли, верблюды, были кролики, размером с добрую дворнягу. А колоски у какого-то нового сорта пшеницы были такие длинные, что казалось, они начинаются чуть ли не от земли. Выставочный лектор рассказывал о небывалых достижениях нашей самой передовой в мире сельхознауки, часто особо упоминая и подчеркивая великие заслуги некоего выдающегося сельхозакадемика Тараса Дорофеевича Лысюка. Говорил лектор и о грядущем массовом племенном разведении самых лучших, элитных коров, свиней и овец, о постоянном наращивании семенного фонда самых урожайных в мире сортов пшеницы, овса, кукурузы и ячменя. Какой-то загорелый колхозник с кавказским акцентом из Ставрополья в соломенном картузе задал лектору вопрос о том, когда же в колхозы начнет поступать элитный племенной скот и семена лучших в мире по урожайности сортов зерновых культур. Лектор, как заученное отчеканил, что пройдет совсем немного времени, и посланные партией эшелоны с лучшим в мире племенным скотом и элитным семенным фондом зерновых, бобовых и овощных культур отправятся по всем краям и областям, городам и весям, высоко неся знамя наших сельскохозяйственных достижений и побед. Больше того, благодаря нашему неустанному, героическому, самоотверженному труду вкупе с выдающимися достижениями нашей самой передовой в мире сельскохозяйственной науки, под мудрым руководством нашей партии родной, мы сможем прокормить не только себя, мы сможем еще прокормить все братские народы Индокитая, Азии, Африки и латиноамериканских государств! Мы должны понимать и знать, что все мы интернационалисты! И когда садимся за стол обедать, никогда не должны забывать о том, что другие народы недоедают, недопивают и недосыпают. Загорелый ставрополец не унимался. Он задал вопрос лектору о том, почему же эти братские народы не доедают, когда при их теплом климате можно было бы собрать, по его прикидке, три урожая в год уж точно. Лектор начал сетовать на то, что у них плохо обстоят дела с семенным и племенным фондом, что нет такой, как у нас, самой революционной в мире партии, нет такой, как у нас, самой передовой сельскохозяйственной науки. А голод и неурожайность в этих странах являются теми бедами, которые приносят происки идеологов империализма, вынашивающих в своих головах коварные планы, направленные против всего прогрессивного человечества.