Александр Андреев - Евромайдан: начало или Удивительная история о хохлах, кацапах и украинцах, приснившаяся историку Максиму 14 октября 2014 года в Великом Городе Страница 2

В главном холле, несмотря на ранний час, было людно. Слева в огромном кассовом зале, забитым по центру и двум сторонам никому не нужными торговыми лавочками, работали всего две кассы, к которым змеились небольшие очереди. Справа в таком же огромном зале ожидания, где для пассажиров были выделены аж два небольших и постоянно занятых рядка сидений, все остальное пространство зала занимали какие-то непонятные буфеты с невменяемыми ценами на все, и где-то между ними сиротливо прятался малюсенький, на несколько мест зал ожидания «для пассажиров с детьми и инвалидов». Выйдя из этого общеевропейского позора страны, Максим обратил внимание, что на его фасаде даже не было названия, а просто чуть-чуть зеленели буквы «Вокзал» без добавления, например, слов «дальнего следования», хотя рядом находились еще Южный и Пригородный вокзалы, и неопытные пассажиры путались в трех непоименованных зданиях, опаздывая на свои поезда. Да не «Вокзал поездов дальнего следования», подумал Максим, а просто «Кошмар на помацках в темряве» должно быть название этого места, заслуживающего только матерных комментариев. Боже, что новая власть успела сделать с Великим Городом только за последние три года…

Взяв в метро несколько жетонов по две гривны, предусмотрительно оставленные им с прошлой поездки в Черкассы, Максим по глубокому эскалатору спустился к поездам, пытаясь немного успокоиться, но у него опять ничего не получилось. В вестибюле метро в нескольких местах мерзко орала радостная реклама, впаривавшая усталым от нее пассажирам просроченные фальсификаты по невменяемой цене под прикрытием чиновничьей монополии и при полном отсутствии конкуренции во всех отраслях экономики. Ехать надо было всего ничего по прямой до станции «Левобережная», где жили родственники его жены, но даже эта короткая поездка в метро чуть опять не вывела немного успокоившегося Максима из себя.

Уже на станции «Университет» в вагон метро ввалился помятый в хлам коробейник и гнусавым голосом долго и нудно начал рекламировать свое никому не нужное барахло. На «Театральной», «Крещатике» и «Арсенальной» количество торгашей все увеличивалось, а на наземных «Днепре» и «Гидропарке» коробейники уже шли рядами, по три на каждый вагон, в которых стоял мерзкий непрекращающийся ор торгашей, навязывавших свой хлам замученным ими пассажирам, спасавшимся от корабейниковых воплей шнурками в ушах от мобильных телефонов и устройств, создававших виртуальную иллюзию нормальной жизни. Пятивагонные составы метро Великого Города всегда были забиты почти до отказа, потому что даже в часы пик ходили с двухминутными интервалами, а днем и поздно вечером и с шестиминутными перерывами.

Выдравшись, кажется без потерь, из вагона метро на «Левобережной», Максим не удержался и подошел к дежурной по станции, у которой спросил, почему торговая сволочь безнаказанно носится по вагонам и издевается над пассажирами, а при этом везде на станциях и в самих вагонах говорится, что за подобные действия полагается задержание и очень солидный штраф. Выслушав Максима, дежурная странно на него посмотрела и почему-то спросила, не приезжий ли он. Максим понял, что другого ответа не дождется, и спустился по скользкой лестнице в зал станции, забитый торговыми лавочками. У газетной раскладки он остановился, чтобы купить газеты «День», «2000», «Украину молодую» и «Зеркало недели», но продавщица только как-то странно посмотрела на него и сказала, чтобы он не морочил ей голову, а просто показал, какую ему газету нужно, «чи з программой, чи з рекламой». Максим опустил взгляд на прилавок, заваленный таблоидами, вышел из «Левобережной» на площадку перед станцией, превращенную лавчонками в большой и замызганный курятник, и с трудом сориентировался, определяя, где останавливаются автобусы, идущие до улицы Кибальчича.

Небольшая площадка вдоль проезжей части была забита народом до отказа. Со второго раза Максим все-таки втиснулся в нужный ему автобус 46-го маршрута, водитель которого угрюмо ждал, пока штурмовавшие его пассажиры трамбовались в три ряда, по которым неутомимо перемещался спокойный как скала кондуктор, продавая всем билеты по две гривны пятьдесят копеек, которые еще надо было как-то закомпостировать под угрозой штрафа в 30 или 600 гривен. Позже Максим узнал, что городские службы, оставив за собой только несколько автобусных и троллейбусных маршрутов, просто передали остановки городского транспорта в аренду частным перевозчикам, которым было глубоко наплевать на миллионы киевлян, потому что они ездили по Великому Городу не по расписанию, а по заполнению своих железных уродцев. Максим сам потом часто видел, как на конечных остановках желтые маршрутки набивались до полного караула, а за ними спокойно стояли пустые автобусики тех же маршрутов, ждавшие своей очереди набиться до полного и не раз отодвинутого упора.

Переполненный автобус, наконец, отвалился от «Левобережной», и Максим в очередной раз пришел в ужас. Набитое до отказа транспортное средство было без рессор, как простой селянский воз образца XIX века. Его рвало и кидало в разные стороны, и люди оставались без переломов только потому, что не могли пошевелить ни рукой, ни ногой. Сконструированные так, чтобы их стоимость была как можно дешевле за счет удобств пассажиров, желтые невменяемые коробки управлялись всегда недовольными водителями, без ума слушавшими громко орущий шансон и не объявлявшими остановки даже тогда, когда их об этом просили. Само собой, они не предупреждали, что пассажирам во время поездки надо держаться за поручни не только двумя руками, но и еще за что-то зацепляться ногой, в то время когда они будут без конца дергать свою железяку в разные стороны, как попало швыряя его человеческое содержимое по всему псевдосалону.

Промучившись до бульвара Перова, Максим, наконец, успешно вывалился на улице Кибальчича. Подойдя к аккуратному дому, в котором жила его родня, он поднялся на второй этаж и отпер своим ключом дверь светлой двухкомнатной и кристально чистой квартиры. Родные предупредили его, что на несколько дней задержится по делам в Черкассах, и Максим, раздевшись в прихожей, привычно прошел в дальнюю комнату, поставив свою дорожную сумку у знакомого и удобного дивана. Поняв, что сегодня по делам уже никуда не поедет, он быстро сбегал на ближний небольшой базарчик, на котором купил отличное, хоть и не очень толстое сало по тридцать гривен за килограмм, изумительный житный хлеб за 6 гривен, улыбающиеся огромные яблоки по пять гривен, прекрасные сливы по двенадцать гривен, баллон Моршинской воды и, конечно, любимый пирог с маком. Все продукты были свежие, домашние и как всегда очень вкусные. Максим спокойно поужинал и затем попытался посмотреть телевизор, чтобы определить, чем и как живет самая лучшая страна в мире для тех, кто ее любит. Большинство аналитических передач были очень поверхностными и болтливыми, и Максим, выключив телевизор, еще раз продумал, чем он будет заниматься ближайшие две недели.

Конец ознакомительного фрагмента.