Денис Чернов - За что менты убивают своих Страница 2

– Так что мне тетке этой сказать? Она моего звонка ждет.

– Да забей. В первый раз, что ли.

Я забил. Но на следующий день женщина позвонила снова. Я сказал, что у нас сейчас не хватает журналистов, и я никак не могу поехать в командировку. Она сказала, что приедет сама, но я ответил, что так сильно завален работой, что не смогу уделить ей даже пяти минут. Попросил ее перезвонить через месяц – в надежде, что через месяц или она забудет, или пройдет обострение после того, как выпадет первый снег.

Через месяц женщина позвонила снова. Она говорила, что ей угрожают, а ее смерть будет на моей совести, если я и на этот раз откажу. Она умоляла меня приехать, и мое сердце дрогнуло.

– Ну и пусть она окажется сумасшедшей, – аргументировал я Оксане Евгеньевне. – Люди любят читать о сумасшедших. Изложу версию тетеньки, возьму комментарий в ГУВД, и будет интересная статья.

– Скажи честно, что хочешь к своим корсаковским дружкам за казенный счет скататься.

– Дружки для меня это бонус. Я переживаю, а вдруг тетка не врет?

– То есть ты мог самоубийство мента в здании РОВД в сводке прошляпить?

– Мог. Если в сводке не было написано, что он – мент. В сводке каждый день куча самоубийц. «По адресу такому-то обнаружен труп гражданина такого-то года рождения такого-то со следами насильственной смерти, предварительная версия – самоубийство». Не буду же я каждый случай расследовать.

– Ладно. Поезжай. Без материала не возвращайся!

Вера Павловна встретила меня очень тепло: первым делом накормила борщом и напоила чаем с печеньем. Она совсем не была похожа на сумасшедшую. Даже напротив, она была хорошо образованна и очень умна.

– Честно говоря, я уже и не надеялась, что вы решитесь браться за это дело, – начала она.– Да я бы вас и не стала строго судить вы человек молодой, у вас жизнь впереди. Мне самой очень неловко вас подвергать такой опасности, но мне ничего не остается. Мне больше не к кому обратиться. Если бы дело было только во мне, но у меня дочка. Ей 22 года всего. Они ведь и ее не пожалеют.

– Вера Павловна, вы меня простите, что я вам тогда отказал месяц назад. Я ведь отказал не потому что испугался, а потому что принял вас… К нам знаете сколько сумасшедших звонит! Такие небылицы рассказывают! Вы уж простите, не принимайте на свой счет, но я подумал, что вы – одна из них. Уж очень у вас история невероятная. Давайте уже перейдем к делу.

Вера Павловна принесла картонную коробку, в которой было множество бумаг, аудио и видеокассет, папок и документов. Она взяла папку, которая лежала сверху. Открыла, вынула из нее фото и, заплакав, протянула фото мне.

– Вот мой Миша. Сейчас ему было бы 27.

У меня хлынула к вискам кровь. Я очень хорошо знал это лицо. В голове, словно кадры из кинопленки стали прокручиваться эпизоды из жизни. Их было всего три, но этого было более чем достаточно, чтобы принять близко к сердцу смерть этого человека.

Первый раз я увидел его на пороге своей квартиры. Мне тогда было 17 лет. Я проснулся после ночного загула от настойчивого звонка в дверь. Было часов 11 утра. Я открыл. На пороге стоял он. Юный совсем пацан, невысокий, русоволосый, в китайском пуховике, вязаной шапке и с какой-то папкой под мышкой.

– Здгавствуйте! – сказал он, слегка картавя. – Я вам хочу несколько вопросов задать по поводу девушки…

– До свидания! – сказал я, закрывая дверь.

Но закрыть дверь мне помешала нога парня. Я инстинктивно занес кулак, чтобы врезать ему, но подняв глаза от его ноги, уткнулся в красное милицейское удостоверение. Кулак разжался.

– Стажер? – спросил я, сопоставляя юное простодушное лицо и милицейскую ксиву.

– Оперуполномоченный уголовного розыска. У вас тут ночью девушка пропала – продавец из ночного ларька. Вы с ней знакомы были?

– Из какого ларька?

– Вы что, не в курсе!? – Брови опера сдвинулись от удивления, как будто весь дом должен уже знать все подробности о пропавшей девушке. – Вы уже дадите мне войти?

– Нет. Я не хочу, чтобы вы входили. Я полночи бухал и вот сейчас я сплю, а вы тут ко мне со своими девушками.

– То есть вы меня не впустите в квартиру?

– С ордером придешь, впущу. А без ордера нет.

– Тогда выходите в подъезд. Мне нужно вас допросить.

– Мне нечего рассказывать. Если есть еще какие-то вопросы, вызывай повесткой. Я пошел спать, – и я захлопнул дверь.

Девушку-продавца нашли в 200 метрах от нашего дома весной, когда растаял снег. Тех, кто убил ее и ограбил ночной ларек, так и не нашли.

Вторая наша встреча произошла спустя три года. Я был на дне рождения у друга детства. Брат именинника за несколько месяцев до этого освободился из мест не столь отдаленных. Кроме него, в компании было еще несколько судимых ребят. На этот момент все уже встали на путь исправления и с криминалом завязали. Мы гуляли очень шумно и весело, никому при этом не мешали, потому что соседи гуляли вместе с нами. Раздался звонок в дверь, я оказался ближе всех и пошел открывать. На пороге стоял уже знакомый мне мент. Но за прошедшие три года он сильно возмужал. И одет был в модную по тем временам дубленку. В общем, это был уже конкретный такой парняга с волевым взглядом. Он вошел в дверь. Препятствовать на этот раз я ему не стал, потому что я не был здесь хозяином, да и перемены в нем меня впечатлили.

– Гуляете! – окинув уверенным взглядом помещение, констатировал он. – Вы уж не обессудьте, я вас немного отвлеку. – Он сел за стол.

– Выпьешь? – предложил ему Саня, имевший за плечами две судимости.

– Нет. Спасибо. Я на работе.

Незваный гость рассказал, что днем рядом с домом, в котором мы находились, какие-то малолетки отняли у старушки сумку. Он стал расспрашивать присутствующих о том, кто из шпаны в этих краях отирается и вообще чем живет Семерка. Меня очень удивило то, как спокойно и доброжелательно отнесся к непрошеному милиционеру Саня. К милиции он относился крайне неприязненно.

– Санек, ты с каких пор начал со следствием сотрудничать? – пошутил я, когда милиционер покинул квартиру.

– Дурак ты, – оскорбился он. – Это же Миша Пальчиков! Из всех корсаковских мусоров – единственный порядочный человек. А этих отморозков, которые у старушек сумки отнимают, я бы сам порвал, если бы они мне в руки попались.

– А чем он лучше других ментов?

– Он просто человек. Со всеми поступает по-человечески. Виноват – посадит, не виноват – отпустит. Никогда никому чужих дел не шьет и никого на допросах пальцем не трогает.

Я вспомнил, что имя Миши Пальчикова я уже слышал не раз от людей из криминальной среды и все отзывались о нем только с положительной стороны. Третья моя встреча с этим легендарным в определенных кругах человеком не была встречей в привычном смысле этого слова. Один мой товарищ Вовка Сечнев рассказывал мне, как его чуть не посадили ни за что ни про что.

Вовка гулял в кабаке с сестрой и ее подружками. Поддали, пошли плясать. Вовкиной сестры стал грязно домогаться какой-то пьяный отморозок. По замашкам как будто блатной, но явно неадекватный. Вовка его оттолкнул. Слово за слово, стали выяснять отношения. Пошли на улицу. На улице отошли за угол. Танцор на Вовку кинулся, а Вовчик ему очень хорошо вломил. И тут откуда ни возьмись – патрульно-постовая служба. Обоих повязали, доставили в отдел. Танцор сразу сделался больным, стал косить на сотрясение мозга и притворяться потерпевшей стороной. Его увезли в больницу. К счастью, заявление он писать не стал, потому что понимал, что свидетелей много было, что он сам на Вовку в ресторане нападать начал. Но Вовку все равно не отпускают. А потом пришел опер и увел в кабинет.

Опер рассказал, что накануне в это же самое время в том же самом месте, где Вовку повязали, был избит и ограблен человек. Вовке предложили сознаться в этом преступлении. «Мол, сегодня тебе не дали дело до конца довести, но всем понятно, что ты на том пятачке промышляешь». Вовка, конечно, сознаваться в том, чего не было, отказался, и его стали бить. Опера привязали Вовку к стулу и стали его пытать. Сначала током, потом решили поиграть в «слоника». Надевали на голову противогаз с перекрытым воздухозаборником и держали, пока он не начинал терять сознание от удушья.

– Если ты не сознаешься, – приговаривали опера, – мы тебя вывезем на море и рыбам скормим. Нам ничего не будет. Так что колись по-хорошему. Отсюда тебе только две дороги – в тюрьму или на тот свет.

– Короче, сдался я после слоника, – выдохнул Вовчик. – Они когда противогаз из сейфа доставали, я чего там только не увидел. Граф Дракула наверное содрогнулся бы от такого инструментария. Пишите, говорю, ваша взяла. Они стали протокол заполнять, что, мол я, такой-то… А тут им позвонили и куда-то срочно вызвали. То ли там какое-то преступление, то ли задержание.