Анна Ивахненко - Марафон прощения. Новелла Страница 2

Ресепшен встретил прохладой и алкогольными напитками. Жанна не пила, поэтому от алкоголя отказалась. Очень хотелось в душ и кофе, но в такой жаре этот бодрящий напиток казался неуместным и пугал перепадами артериального давления. «В мои-то годы бояться!» – усмехнулась Жанна. В эпоху студенчества она выпивала по шесть кружек кофе за ночь, пока вычерчивала к завтрашнему утру ватманы с никому ненужными деталями в разрезе и проекциях. Затем истории повторялись уже на работе, когда привыкшая к ночному образу жизни «сова» бывала наиболее продуктивной после полуночи. Работать приходилось ночами дома, что наслаивалось отпечатками усталости и в глазах, и чёрными кругами под глазами. Однажды летом, когда было очень жарко, а в городе асфальт плавился вместе с прохожими, после сдачи очередного проекта, Жанна куда-то торопилась, как вдруг её так «повело», что белые полоски пешеходного перехода показались чьим-то неокрашенным забором. В обморок она не упала, но очень сильно испугалась. Даже сократила употребление кофе, отметив, однако, что сделать это уже не так-то просто. Разрешённый наркотик так трудно исключить из жизни. Пробовала пить воду, чай, заменители кофе, но мозг требовал только одного – вкуса кофе, эффекта бодрости. Случалось даже, что кофе при стрессе её даже успокаивал, оставляя ум холодным, а чувство юмора заменяя нотками цинизма. За маской невозмутимости и спокойствия всегда бурлил вулкан, готовый с минуты на минуту взорваться. Достаточно было одной искры, чтобы внутри весь пороховой погреб из возмущений и негодований Жанны вспыхнул и рванул. Внешне никогда и ничто не выдавало её состояний. Разве что три горизонтальных морщинки на лбу сменились двумя вертикальными – часто хмурилась. Вот и сейчас она почувствовала, насколько напряжена её спина и плечи – от тяжёлого рюкзака, от усталости, от всей процедуры оформления постояльцев. Медлительность работников отеля начинала раздражать. Действительно, а куда им спешить? Это мы, туристы, прилетели сюда на строго ограниченное количество дней, чтобы максимально впитать в себя соль, солнце, воздух и улететь с чемоданом воспоминаний и памятных безделушек.

«Рэстуран» – и ручкой на флаере были обведены три участка кружочками, «полотьенс» – ещё кружок, «вэлком» – рука указала куда-то абстрактно направо. «Ну пошли, турист, искать пятый корпус», – подбирая сумку, вздохнула Жанна. Оставалась самая малость – найти, прыгнуть в душ и смыть с себя усталость, а затем переодеться в лёгкую рубашку и шастать по территории с раскрытым ртом, клацая фотоаппаратом. Горничные рвут цветы и смеются, дворник метёт листву и мурлыкает себе под нос что-то, снуют электромобили с багажом, почти все что-то напевают и пританцовывают. Даже повар почти на ходу вскочил на подножку развозчика, балансируя на одной ноге, что-то ему прокричал, тот в ответ тоже что-то подпел, так и пролетели по аллее с громким радостным хохотом.

Номер в отеле оказался очень даже хорош. Никакой плесени и сломанной мебели, чисто, безумно холодно. Видимо, престиж обозначается здесь именно так. Жанна долго намывалась в душевой, затем завернулась в полотенца и начала осматривать комнату: стол, комод, диван, кресло, журнальный столик, кровать, торшер, светильник, телефон, утюг, гладильная доска, прихожая, балкон, телевизор. Под столом в шкафчике спрятался холодильник с водой, сладкой газировкой и пивом. Даже кофеварка и пакетик кофе. Великолепно. То, что нужно. По комнате пополз горьковатый запах. От одного глотка кофе показалось, что глаза сейчас выскочат и запрыгают, звеня, по полу, как шарики от подшипников – кофе получился очень крепким и нестерпимо горьким. От самодельного «зелья» пришлось отказаться.

Жанна прилегла на белоснежную высокую кровать, закрыла глаза. Ей вспомнилось, в каких хостелах она раньше ночевала во время своих авантюрных путешествий, как однажды не смогла отыскать квартиру – её тогда «занесло» в Нижний Новгород – и прямо на вокзале ей взбрело в голову отправиться ночным поездом до Казани, а затем через сутки вернуться обратно. Поспать в поездах ночью удавалось, а вот банные процедуры пришлось проводить в кустах прямо на берегу Волги – стоял очень жаркий день, волосы липли ко лбу, Жанна забралась без карты куда-то очень далеко, но и возвращаться на вокзал раньше времени ради комнаты отдыха тоже не хотелось. Увидела относительно укромное место, на ветки примостила рюкзак, все мыльные принадлежности и вымыла голову с шампунем. Процедура заняла минут пять, но откуда-то тучей налетели комары, облепили всё, что смогли достать, отчего тело покрылось розовыми бляшками укусов. Жанна решила перетерпеть и не чесаться. Поливала укусы прохладной водой, становилось легче. Затем сняла майку, окунула в реку, хорошо выжала и надела. Вышла по песку на набережную и пошла дальше по плитке босиком. Так гулять стало значительно легче и веселее. Никогда не могла себе представить, что способна на такое. А в путешествиях, оказывается, и не такое возможно.

Жанна поднялась и встала перед огромным зеркалом. На неё смотрело припухшее лицо с отяжелевшими веками и чёткими тёмными кругами вокруг глаз. Ноги тоже распухли и заметно отекли. Пришлось надеть носки. Теперь не так заметно, да и выглядит гигиенично.

Номер открывался пластиковой карточкой. Жанна несколько раз проверила, положила ли этот ключ в карман, проверяла, куда же в сумку сунула документы – голова отказывалась соображать и запоминать происходящее. Пока возилась – начался ливень. Тёплый, тропический. На небе завиднелась радуга, выглянуло солнце. Дождь прекратился. Если под такой дождь попасть всего на минуту, то промокнешь до нижнего белья. В тропиках промокнуть не страшно: дождь тёплый, ветер до и после дождя тоже тёплый. «Я хочу в таком климате жить всегда!» – ликовало что-то внутри. Так надоел холод, преследовавший всюду – дома, в кабинетах, в офисе, у родных. Жанна, долгое время работая на сквозняках и в неотапливаемых помещениях, стала восприимчива к холоду. Он кусал за мышцы, колол мелкими иголочками даже в горячей ванной, под слоем одеял не удавалось согреться. Хотелось натурального солнечного тепла, костёр, камин, печь. Но доступна была только электрогрелка. И сегодняшнее солнце.

«Кофе, блэк», – заказала Жанна. Ей улыбкой на половину лица официант медленно произнёс: «Ун кафе син лейчи». Он тараторил что-то ещё, дружелюбно улыбаясь, глядя на бледных «новеньких», кто приходил в ресторан, но понял, что Жанна сейчас ни слова из его речи не поняла. Поднял металлический чайник, указывая пальцем на него, дескать, не подлить ли вам кипятка в кофе. Жанна замахала, отказываясь. Официант удалился. Но когда был сделан первый глоток кофе, то стало понятно, что надо было согласиться – кофе оказался насыщенным, крепким и почти таким же горьким, как и первая проба в номере. Жанна не набрасывалась сразу на экзотическую еду, памятуя предупреждение менеджера турфирмы: «В первый день постарайтесь не заработать белковое отравление». Глаза не «разбегались» в изобилии блюд – хотелось привычного: курица, овощи, кофе.

Ужин не занял много времени, но, выйдя из ресторана, Жанна обалдела: ночь! Темнело очень рано. Слишком рано, чтобы быть правдой. Пришлось вернуться в номер. Гостевая беспроводная сеть сносно работала, Жанна уткнулась в «гаджет». «В это время года световой день составляет одиннадцать часов, из них солнечных всего лишь восемь», – сообщал поисковик. Никогда ещё Жанна не ложилась спать в семь вечера, но сейчас провалилась куда-то в пустоту.

Проснулась в четыре утра, в России в это время уже полдень. Воздух в комнате казался каким-то молочным. Светало. Жанна выглянула на балкон. Температура что в номере, что на улице казалась одинаковой. Где-то шаркала метла, хохотали и тренькали экзотические птицы, трещали ветки и рации охранников. Вдалеке что-то затарахтело и заскрежетало, а потом пролетело с грохотом под балконами. Жуткая вонь поднялась вверх, Жанна не успела закрыть балконную дверь быстро, и в номер пробрался отвратительный запах чего-то горело-бензиново-копчёного. За окном светлело быстро и к шести утра уже стремительно выползало солнце где-то на горизонте. Ресторан открывался раньше шести утра. Утренний горький кофе нашёл идеальное сочетание вкуса в сладких блинчиках.

Пляжные полотенца выдаются прямо на берегу, в небольшой пристройке с крышей из пальмовых листьев. Сине-белые шезлонги блестят от пропитавшей их соли, словно лакированные. Жанна заворожено смотрела вдаль. Впервые видела океан. Не верила происходящему и не понимала, как очутилась здесь. Хотелось себя ущипнуть, чтобы проснуться. Волны другие, но очень похожие на Средиземное море. А вместе с тем, разительно отличалось всё – вода, цвет пены, плавные градиенты переходов синего цвета. Казалось, что здесь собраны все оттенки зелёных и синих – в небе, в воде, в пляжных плавках и надувных матрасах. Доносилась отовсюду иностранная речь. Мужчины купались в шортах до колен. Ни жара, ни влажность не ощущались. Иногда мешали бряцающие звуки «анимации», по-испански голосил микрофон. Хотелось слушать только шум волн. Все предстоящие восемь дней. Руки сами потянулись за фотоаппаратом. Но съёмку вести Жанна не спешила. Во всех поездках она на всё смотрела через видоискатель, а после только дома, пересматривая фотографии на экране монитора, удивлялась, где же успел промелькнуть вот этот символ или вон та забавная деталь. Фотоаппарат видел и запечатлевал всё. Память Жанны не воспроизводила ничего. Именно здесь и сейчас хотелось больше не повторять старых ошибок. Хотелось смотреть по сторонам, вглядываться в лица отдыхающих и торговцев, запоминать каждую морщинку, родинку, веснушку. В одном месте сконцентрировались жители разных стран: улыбающиеся американцы, хмурые немцы, шумные итальянцы, многодетные французы, испанцы, казахи, русские, японцы, китайцы. Каждый привёз в своих лицах черты, характерные только для его нации.