Василий Карасев - Ксерокопия Вселенной. Космическое фэнтези Страница 2

Пока я возился, сопоставляя варианты карт, выданных пьютером и сканером, Симпатяга сообщил о том, что прямо по курсу обнаружил неопознанный корабль.

– Ну, слава звездам! – обрадовано вздохнул я и с любопытством поинтересовался, – Что за корабль?

Симпатяга не ответил. Неужели опять в онлайн—библиотеке сидит? Ох, уж мне эта библиотека! Последнее увлечение сетевых литераторов – совместное написание исторического романа в режиме реального времени. В коем под псевдонимом «Симп» живейшее участие принимает и мой корабль. Ему, мол, есть о чем рассказать! Нет, вы когда-то слышали о таком? Другие корабли улучшением своих систем занимаются или, на худой конец, в пьютерные игрушки играют, а мой акулой пера заделался! Кстати, кто-то может объяснить, причем тут перо? Не верить же одному пьяному болвану, который втирал мне, что птичьи перья раньше использовались для письма! Интересно, как к ним клавиатуру приделывали?! Причем годилась, по утверждению этого спившегося писаки, не любая птица, а только лишь определенная, которую к тому же еще и ели! Нет, отдайте меня кровожадным пиявкам Хурдистана, не могло такого быть! Клавиатура с птичьими перьями, ха—ха!

– Я вовсе не в библиотеке! – словно подслушав мои мысли, обиженно произнес Симпатяга.

– Я этого и не думал!

– Вы всегда так думаете, сэр! У меня для вас не очень хорошая новость: не могу идентифицировать корабль. Ни в одном из действующих судостроительных реестров он не зарегистрирован.

– Ну, так свяжись с ближайшей планетой и запроси архивы!

– Это вторая не очень хорошая новость: связь несколько минут как полностью пропала! Даже в библиотеку не могу попасть! – с искренним возмущением добавил этот графоман. А что, графоман и есть! Я давно заметил: чем длиннее предложение, тем меньше таланта. Истинный гений способен обойтись двумя словами: подлежащим и сказуемым. К числу таких мастеров Симпатяга явно не относился.

– А не очень плохие новости у тебя есть?! – передразнил я его манеру выражаться.

– Есть, сэр, – согласился Симпатяга, – неопознанный корабль не является военным и тоже пытается с нами связаться. Но декодировать его сообщение не представляется возможным. Какая-то странная система передачи информации.

– Далеко ли до встречи? – поинтересовался я.

– Около двух часов, – тут же ответил корабль, – прикажете приготовиться к возможной стыковке?

– Обязательно! Посмотрим, что это за странная летающая посудина.

Я с тоской взглянул на часы, ожидание – худшая из пыток. И от нечего делать запустил «Звездочет» на сканирование неизвестного корабля. Ни на что не надеясь, конечно. Но эта портативная игрушка выдала мне вполне конкретную справку:

«Сканируемый объект является частным исследовательским кораблем класса «Менделей»

«Менделей», ну надо же! Пожалуй, такая посудина подревнее моей будет!

– Эй ты, Симпатичное Старье, – раздраженно произнес я, – видишь вот это?! Это смогла сделать простенькая машинка, в которой мозгов меньше, чем в самоварной кастрюле на твоей кухне!

Корабль не ответил. Сначала я подумал, что он обиделся, но через пару минут Симпатяга удивленно произнес:

– Ваше раздражение, сэр, вполне уместно, но упреки не справедливы. Вы знаете, что это за прибор? Я только что обнаружил, что под стандартным кожухом сканера «Звездочет-М» скрывается устройство с абсолютно неизвестной системой маркировки! Этого прибора не только нет в Реестре, сам принцип его работы мне не понятен!

Ситуация становилась все запутаннее и запутаннее. Неизвестный сектор космического пространства, неопознанный корабль, непонятный прибор, спрятанный от любопытных глаз под стандартным кожухом сканера. Ладно, с одной загадкой скоро будет покончено, до стыковки осталось всего-то минут сорок. Однако, меня не оставляло сомнение, что стыковочные узлы также окажутся не подходящими друг для друга и придется выходить в открытый космос. Так оно в итоге и произошло.

Мало того, пилот корабля – румяный парень с большой странной собакой – уверял меня, что я очутился в Пустынной Галактике! Это просто несусветная глушь на другом конце Вселенной!

О женщинах и Вселенных

Женщинам я любил рассказывать о том, как рождаются звезды. Наверное, мне просто не о чем было больше говорить. Жизнь космического бродяги скучна: большая ее половина проходит внутри корабля. А у звезд своя жизнь. Ежегодно их в любой галактике образуется несколько десятков. Облако-протозвезда сжимается под воздействием гравитации, размеры его уменьшаются, а температура внутри катастрофически растет. До тех пор пока не включатся термоядерные реакции, и протозвезда не превратится в звезду. Счастливы звезды, родившиеся маленькими. А вот толстушкам сильно не повезло: чем больше звезда, тем меньше она живет. Сначала заканчивается водород, и звезда начинает пожирать гелий. Гелий не очень приятная еда. От нее звезды разбухают, начинают светиться красным цветом и превращаются в красные гиганты. А потом заканчивается и гелий. Звезды стремительно худеют и становятся белыми карликами. То есть еще тепленькими, но уже трупами. Несколько миллиардов лет белые карлики остывают и, наконец, превращаются в черных карликов. Правда, некоторые красные гиганты все-таки избегают этой участи, подсаживаясь на нейтрино – какую-то странную гадость, уравновешивающую сжатие – и превращаются в нейтронные звезды, этаких живых инвалидов. Но самый поганый случай, когда звезда сжимается до бесконечности и, в конце концов, от нее остается только черная дыра. Черные дыры – это звезды—невидимки, вокруг которых замедляется ход времени и искривляется пространство. Если подлететь к ней слишком близко, то тебя затянет, словно в воронку. Ученые говорят, что черные дыры не являются ни небесными телами, ни излучением. Это действительно дыры во времени и пространстве.

Когда я только начинал работать перевозчиком, черные дыры были действительно серьезной проблемой, ибо не существовало приборов, которые могли их засечь. А ведь звезд—призраков во Вселенной миллионы! Потом такие приборы появились, и ими в принудительном порядке был оборудован каждый корабль. Стояло такое устройство и на моем «Симпатяге». За последние полгода оно сработало всего лишь раз, но и это окупило его стоимость.

О черных дырах я вспомнил не просто так. В Пустынной галактике их было пруд пруди. По крайней мере, так утверждал Симпатяга, спешно запросивший с ближайшей космостанции кучу материалов об особенностях местной космической географии. Чем был вызван сбой связи, мы так и не поняли. Вернее, не понял я. А в запутанные наукообразные теории, выдвинутые искусственным разумом своего корабля даже вникать не стал.

Исследовательский корабль, встреченный нами, оказался еще более старой калошей, чем мое корыто. К тому же порванной. Какая-то странная сила, не зарегистрированная приборами, с ужасающей легкостью смяла его корму в лепешку вместе с расположенным там двигателем. Пилота корабля, назвавшегося Гатсоном, мы подобрали и сейчас направлялись к ближайшей звезде, чтобы пополнить запасы топлива и определиться, что же делать дальше. Шел уже второй вечер нашего совместного путешествия, мы с Гатсоном сидели на небольшой кухоньке, неторопливо пили ром и разговаривали о жизни. А что такое разговор двух мужчин о жизни? Конечно, это разговор о женщинах!

– Любовь женщины —как ромашка, – заметил я, смакуя очередной глоток, – сегодня любит, завтра нет, послезавтра снова пылает страстью, ну а послепослезавтра лепестки ромашки заканчиваются и она уходит к другому.

– Позвольте, сэр, с вами категорически не согласиться! – неожиданно вмешался Симпатяга. – Судя по изученным мною статистическим материалам о разводах за последние двести пятьдесят лет, в подавляющем большинстве случаев в разрыве отношений виноваты именно мужчины. Они слишком привыкливы.

– Слишком что? – не понял Гатсон.

– Привыкливы, – объяснил Симпатяга и с гордостью добавил, – это мой личный неологизм! Означает, что мужчины очень быстро привыкают к тому, что их кто-то любит. И перестают подавать топливо в двигатель любви. Говорить комплименты, дарить цветы, ухаживать, наконец. Какая женщина выдержит подобное невнимание?

– А зачем это, интересно, ты изучал статистику разводов? – с недоумением поинтересовался я.

– Но, сэр! Мне же было доверено сочинить эпизод о разводе короля Филиппиуса VI с его восьмой супругой! Не мог же я отнестись к работе халатно!

– Ну—ну, – не удержался я от язвительной реплики, – ты бы так к работе своих приборов относился!

Корабль промолчал. То ли согласился, то ли… Звезды меня, побери! Какая гадость!

– Симпатяга!!! Что это за сопли камчадатских плевунов у меня в стакане?!!