Виктор Лензон - Похудевшая корова ещё не газель. Виртуальные пословицы из частного собрания Страница 2

Как известно, язык пословиц резко отличается от того, который принято называть литературным. Прежде всего, это относится к так называемой ненормативной лексике (по моей статистике она встречается примерно в 6 – 6,5% пословиц). Однако, для кого, собственно, не нормативной? По мере удаления от касты простых людей ощущение «не нормативности» пропорционально возрастает. Однако то, что одними воспринимается как грубое ругательство, для других является лишь обиходным озорным словом. Что очень хорошо видно на примере русских народных пословиц, которые никогда не ставят задачу кого-либо обидеть или обругать, но порой с помощью «озорных слов» точно выявляют смысл жизненного наблюдения-мудрости. Как, например: «Захотела баба после ужина по….ь, так ужинать не дали». Грубо? Но без этой грубости смысл был бы утерян в галантных выражениях, в целом народу не свойственных.

Со временем озорство русского языка в народных пословицах обрело и иное значение. «Системный файл» разделения естественно проявился и в языковой среде. Представим себе, что вновь и вновь возникающие русские пословицы стали бы говорить литературным языком серебряного века. В этом случае они просто потеряли бы свою самобытность и перестали быть таковыми. Получается, что, сохраняя ненормативную с чьей-то точки зрения лексику, устный фольклор, таким образом, заботится о своём самосохранении и идентичности. Фактически, в ряде случаев язык пословиц – это своего рода диссидентский язык в отношении классической литературы, определяющий границы между различными сферами вербального творчества.

Откуда берутся русские пословицы? Кто их придумывает? Ответ, как будто бы, напрашивается сам собой: народные пословицы сочиняет, конечно же, сам народ. Но как? Для создания пословиц люди собирается народное вече? Давайте, мол, сочиним пословицу: сначала предложим тему, рассмотрим варианты, а потом утвердим общим собранием? Конечно же, нет. Как и народную песню, пословицу сочиняет, а, точнее, рождает, в конечном счёте, кто-то один. Разумеется, это человек из народа, поскольку пословица тем и отличается, что отражает ментальность всего этноса, частью которого является безвестный сочинитель, подхватывается им и распространяется в народной среде. Конечно же, безвестность конкретного автора отнюдь не означает, что его не существует вовсе. Пословица возникает из быта, его правил и порядка. А в этом порядке нет такой функции, как сочинитель пословиц, как не предусмотрена «штатная единица» автора анекдота или свадебной песни. По этой причине автор пословицы, как правило, не известен, хотя его порождённое опытом этноса произведение – а пословица – это настоящее литературное произведение – живёт, в силу весьма малой изменчивости сознания этноса, веками.

Впрочем, есть и иные пути возникновения пословиц. Один из них – афоризмы персонально известных людей, высказывания которых порой столь точны, афористичны и вместе с тем наполнены подлинно глубоким смыслом, что становятся частью речи огромного числа людей, то есть, по сути дела, пословицами. Ещё их называют «крылатыми фразами», признанными классиками которых в России были, как известно, А.С.Грибоедов в его буквально разобранной на пословицы комедии в стихах «Горе от ума», И.А.Крылов, почти каждая басня которого заканчивается афоризмом-резюме, ставшим впоследствии пословицей, А.Н.Островский – в его пьесах само название нередко совпадает с русской народной пословицей: множество других хорошо известных людей из сферы литературы, науки, философии и искусства.

В последнее время появился ещё один источник пословиц, а. точнее, псевдо-пословиц. Это многочисленные телевизионные сериалы, в которых сценарист и режиссёр моделируют пословицы в качестве аттрактивного речевого материала персонажей с целью характеристики социальной и профессиональной среды, а также героев телефильма. Среди них такие «шедевры» как «Понеслась душа в рай, а ноги в милицию» или «лучше стоять на земле, чем лежать в могиле» и т. п.

Кроме того, уместно сказать и о феномене межэтнического распространения пословиц, всегда легче пересекавших границы, чем сами люди. Так, в русском разговорном языке бытует множество белорусских, украинских, пословиц (часть из них приведена в предлагаемом сборнике). Обращает на себя и весьма высокое сходство смыслов, например, в русских и английских, русских и немецких, вообще русских и ино-этнических пословиц. Вряд ли в этих случаях стоит искать «неведомые» пути влияний пословиц одного этноса на пословицы другого. Такое сходство свидетельствует скорее об общечеловеческой природе, нежели о каком-либо влиянии или переводе тех или иных пословиц на другой язык.

Пытаясь понять феномен русской пословицы, нужно иметь в виду, что пословица на Руси всегда была своеобразной формой развлечения. Сегодня, в эпоху глобального развития индустрии развлечений, осознать это достаточно трудно, однако в патриархальной среде этноса, колыбели пословиц, развлечений было намного меньше. Календарные и традиционные праздники, свадьбы, разного рода игрища, гуляния и – пословицы с поговорками. Причём, в отличие от праздников, приуроченных к определённой дате или сезону, весёлые поговорки произносились в любое время, лишь бы «к слову». Не случайно, отличительная черта поговорок – в их весёлости: «Вылупился, как медведь из берлоги», «Седьмая вода на киселе», «Шиворот-навыворот», «Руки-крюки», «Твоё дело телячье – мычать или молчать», «Везёт дуракам, что уши по бокам» и т. п. Задача поговорки, часто круто завёрнутого слова – вызвать смех у собеседников, метким замечанием и метафорой оживить быт, работу или просто общение. Пословицы и поговорки в этом контексте выступают в роли некой дополнительной сигнальной системы, образую особую форму коммуникации между людьми одного этноса. Смекалка многих русских пословиц и поговорок, их прямота, озорство, порой откровенное шутовство наводят на мысль об их генетической связи со скоморошеством. Не то, чтобы именно скоморохи придумали пословицы как таковые – просто и скоморошество, и пословицы стали порождением неких специфических черт русского характера, воплотившихся в разных формах – от народного уличного театра до словесной шутки «по ходу дела». Пословицы по-своему варьируют формы устного литературного языка. Большинство из них – в прозе. Но весьма значительная часть (в сборнике их более трети) используют рифму. Сама по себе рифма – это некий литературный трюк. В пословицах он позволяет фокусировать смысл, придавая им особую завершённость и убедительность. Без рифмы просто не было бы многих пословиц. Например, пословица «Загад не бывает богат» не стала бы пословицей, если бы звучала так: «не надо на что-либо слишком надеяться, ведь жизнь вносит свои коррективы». Или же пословица-поговорка «Как потопаешь – так и полопаешь» – вне рифмованной шутки её смысл потребовал бы нескольких абзацев объяснения, которые были бы намного менее внятными, чем простейшая рифма в лаконичной пословице. Иногда рифма в пословице служит своеобразной формой оправдания или оценки некой морали: «Что в бою добыто, то свято» или «И нашим, и вашим – всем спляшем». Но, пожалуй, наиболее популярны в русских пословицах, как, впрочем, и в некоторых других формах устного фольклора, рифмы-шутки. Сама рифма в этих случаях нередко усиливается повторением внутри разных слов одних и тех же букв, что придаёт пословице или поговорке шутливо-игровой характер: «Меньше знаешь – лучше спишь», «Тише едешь – дальше будешь», «А почём очки-тапочки», «Вешать лапшу на уши», «беда на беде бедою погоняет» и т. п. В целом, спектр применения рифмы в русских пословицах столь же широк, как и их смысловое, сюжетное и тематическое разнообразие.

Конец ознакомительного фрагмента.