Андрей Шаргородский - Принципиальное отличие от нуля (сборник) Страница 2

Я один любви палач

Заберу все обещания, что тогда тебе давал,Позабуду все свидания, что тебе я назначал.

Потому, что ты влюбилась той весной в 17 лет,Помнишь, как сердечко билось? Как не нужен был совет?

Был я сильный, стройный, смелый – целовал, кидая в дрожь,С внешностью теперь проблемы, пройдёшь мимо – не взглянёшь.

На диване – место счастья, телевизор – лучший друг,Кости ломит от ненастья, и всё серое вокруг.

Я тебе такой не нужен: толстый, лысый, с животом,Счастье в жизни – сытный ужин, остальное всё потом.

Как могу я жить с тобою, если всё я растерял?Стать хотел твоей судьбою, но, увы, никем не стал.

Я уеду, ты не бойся, по возможности – не плачь,И в душе своей не ройся, я один любви палач…

Крупицы счастья собирал в ладонь

Крупицы счастья собирал в ладонь,Ведь жизнь мне делает красивые подарки,Судьба пуглива, ты её не тронь,Когда проходишь сквозь триумфа арки.

Ведь сбережён для продолжения лишь тот,Кто не менял порядочность на волю,По левой получив, в ответ не бьётИ не боится съесть один три пуда соли.

А перед сном, оценивая день,Улыбка пусть души твоей коснётся,И стороною обойдёт сомненья тень,Ведь до утра твой разум не проснётся.

К чему поступки, от которых ночь – как день?

Мне торговаться неуместно ради грёз,Когда во всём есть яркость для примеров,И пусть глаза не искренны для слёз,Пролитых фальшью для миссионеров.

Искать ту встречу, что ломает нашу жизнь,Любить за искренность, не продавая душу,В поступках правой стороны держись,И тишину закатов и рассветов чаще слушай.

К чему поступки, от которых ночь – как день?Ненужный стыд, который не проходит?Чем ниже солнце – тем длиннее тень,Торг неуместен, если радость на исходе.

Из тех, кого мне получилось убедить

Из тех, кого мне получилось убедить,Ты лишь одна не догадалась о причине,Не зная правил очень трудно победить,Хотя возможно, если ты в высоком чине.

И всё же я осознанно не лгал,Когда искал сомнения в вопросе,И, не ответив, не предполагал,Что дважды об одном уже не спросят.

И всё же знал я и усталость от любви,А верным быть в минуты эти сложно,Закаты и ночные соловьи —Казалось всё, что окружало – ложно.

Исполнить все мечты, конечно – труд,И тут любовь – совсем не исключение,Всё остальное не достойно медных труб,Души спокойствие имеет лишь значение.

Но то, что важно, я запоминал

Из тех, кто верил, я не самый лучший,Из тех, кто понял, я не идеал,По сути с телом я в душе попутчик,Но то, что важно, я запоминал.

Мне хорошо, но это не утеха,Душевных мук из ран сочится нрав,Пускай совсем не ты, не я потеха,Но ты не он, и я не трижды прав.

Куда зовёшь забытая усталость?Как можно пить один лишь только яд?Мне всё равно, ведь всё уже, всё сталось,И этому я, несомненно, очень рад.

В них и загадка, и ответ

Красноречивее разлукиБыть могут только лишь глаза,В них столько боли, столько мукиИ еле видная слеза.

Они всегда открыты миру,В них и загадка, и ответ,И поклонение кумиру,И много долгих, разных лет.

Они прощают и смеются,Они готовы молча внять,Ведь взглядом если расстаются,То взгляд тот может всё понять.

Души твоей – как отражение,И голос мысленных тревог,Глаза – слов тех опережение,Каких сказать ты вслух не смог.

Всё остальное – только фон унылой пьесы

Кроме любви к тебе нет больше ничего,И это почему-то окружающих тревожит,Сомнения из прошлого всегда порочит то,Что изменить ты никогда уже не сможешь.

Любви покорны мы и это жизни смысл,Всё остальное – только фон унылой пьесы,И даже возраст – чехарда двухзначных числ,Мне не помеха, чтоб тебя считать принцессой.

Когда любовь – любых торгов конечность

Истоки верности в обилии любви,Я понимаю так, поскольку это сложно,И убедить не могут соловьи,Что невозможное, увы, всегда возможно.

Парады чувств, как и парады глаз,Производить умеют впечатления,А ревность – худшее из всех людских прикрас,И в этом нет ни капельки сомнения.

Слуга одних господ лишь только вздох,Происходящий из мгновения, как вечность,Когда примеры верности из снов,Когда любовь – любых торгов конечность.

Ты не пытайся быть ночей короче

Произойти из света, как из ночи,Являясь трижды ароматом трав,Ты не пытайся быть ночей короче,Неважно прав ты был или не прав.

Найти и в повседневности причину,И с ней пройти как будто в первый разНа небесах и в таинствах пучины,Чтобы твоих увидеть радость глаз.

Для этого я, в общем, и явился,Чтоб жизнь твою с своею заплести,Мне важно то, что я уже родился,И мне с тобой не может не везти.

Где каждое мгновение, как чудо

Мне приходилось слышать много разО том, что всё, увы, не вечно в мире,А бесконечность – это лишь для глаз,Для направления при нужном ориентире.

Познав сомнения, я был бы обречёнВ себе уверенность разбить на парадоксы,Взращённый разум обезглавлен палачом,Под крики «Браво!» изумлённых ортодоксов.

Трёхмерную спираль, согнув в дугу,Помножив совершенство на удачу,Я в бесконечность верить не могу,Ведь жизнь диктует мне совсем не те задачи.

И обречённость трудно приниматьКак путь единственный (и тут без вариантов),И это нет нужды опровергать,Взяв за основу груду фолиантов.

Каков вопрос – такой же и ответ,Зачем, куда и всё-таки, откуда?Твой век отмерен численностью лет,Где каждое мгновение, как чудо.

И состав присяжных неизвестен

Проанализировать нельзяТайный смысл в мир иной ухода,С жизнью мы, как лучшие друзья,До заката, с самого восхода.

Поощряя глупый оптимизм,Смысла бытия мы не находим,Честь для большинства лишь атавизм,Потому, мутируя, уходим.

А оттуда, знаем мы, возврата нет,И состав присяжных неизвестен,Прошлое, наверно, не ответ.В будущем, надеюсь, интересней.

И Гитлеру бы у него учиться

Судьбу не трудно предсказатьТого, кто душит свой народ,Кто невиновных истязатьПривык, чтоб продолжать свой род.

И малый срок отпущен им,И вряд ли что-то им простится,Не станет лидер наш другим,И Гитлеру бы у него учиться.

Но беспощаден будет суд,И трудно воздержаться будетНе плюнуть в рожу тех иуд,Кого на третий день забудут.

Погибшим пусть покой небес,Живым пусть будет вечно стыдно,Что захватил власть мракобес,Такой же, как и Гитлер – быдло.

Я не был в сорок первом в Минске

Я не был в сорок первом в Минске,Но помню всё через прошедшие года,И Брест, и зверства на Хотыне,И запах гари в сёлах, городах.

В сорок втором я не был под Москвою,Но помню – отступать назад нельзя,Чтоб не топтал фашист своей ногоюРодные сердцу долы и поля.

И в сорок третьем голод в Ленинграде,И Курск и Киев тоже помню я,Мечтали только об одной награде —Прогнать врага, чтоб жили ты и я.

И гнали, не забыл я, до Берлина,Сорок четвёртый, сорок пятый год,Любая мать благословляла сынаСпасать своей отвагой свой народ.

И дай нам бог не видеть больше это,И дай нам силы, чтобы помнить всё,Угрозы не оставим без ответа,И Родину свою всегда спасем.

Разлука – это жизнь с самим собой

Сейчас со мною только пустота,Я понимаю, что разлука – слабость,В январскую морозность – ты не та,В февральскую метельность, как усталость.

Как мартовская сила неги глаз,Так и апрельская подснежность – сила,У майского цветенья без прикрас,Июньских вздохов, то, о чём просила.

И лето, о забава без одежд,Купание, как то, чем тело дышит,И голость, как прикрытие надеждДля тишины, меня здесь не услышат.

Июнь – цветы, июль – надежды вздох,Как август, что последний раз согрето,Так сентябрём раскрасившим порог,Меня не забывает удаль лета.

Листва теряет октябрём слова,И ноябрём пытается проститься,Как в декабре кружится голова,Так в рождество не можно не креститься.

И пустота меняется с мечтой,Надежда, что приходит неизбежно,Разлука – это жизнь с самим собой,Как пустота и слабость не рубежна.

Я совсем устал