Алик Гасанов - Лохотрон. сборник рассказов №-11 Страница 2

Девушка зашла. Красотуля, ровесница их. Села напротив. Осанку держит. Ножки – коленка к коленке. Волосы поверх пальто в талию, лежат, словно водопад. Запах от девчонки… Целовать такую не нужно – просто наслаждайся ароматом и с ума сходи. Мордочка чистенькая, коготки точёные, ухоженные. Личико бархатное, губки пунцовые, всем видом говорит: «Ах, как я выросла, посмотрите!»

Я обиделся.

Вместе с девчонкой.

Совершенно не замечая, не ощущая запаха, прелести, свежести, хлопцы громко продолжают серьёзный свой разговор:

– На криншоте выходишь на сало.., – поучает первый, одновременно отсчитывая мелочь за проезд и вставая, – и после браузера загружаешь корвет, и всё!.. Или фаммер слетит, или спаймер бонус даёт…

– Бли-и-и-ин!.., – озаряется другой, гуськом следуя по проходу, – А я, олень, на МС выставляю и думаю, чё за фигня?.. Спамер криншотит, хоть ты что…

Оба выходят, а мне почему-то стыдно посмотреть на девчонку…

Сидим, в окна смотрим…

****

Нина Павловна

…В классе я считался первым клоуном. С чьей-то лёгкой руки мне чуть ли ни с первых же дней учёбы прицепили этот сомнительный эпитет и закрепилось это за мною на долгие годы. Не скрою, часто мне это льстило и даже казалось каким-то личным достижением, но когда мы перешли в 5 класс и у нас кроме классной руководительницы добавилось шесть-семь учителей, репутация моя меня стала откровенно тяготить.

Да, это приятно, когда ты легко вызываешь смех всего класса и тебя считают остроумным и интересным, и все тянутся к тебе, стараются быть рядом. Да, это неплохо… Для 10-ти летнего пацана. Вас всё время ставят во главе шумной ватаги, именуемой «отрядом» и вы даже начинаете чуть-чуть задирать нос, чувствуя ответственность за вверенный коллектив. Это привлекательно, если конечно в вашем классе нет троих-четырёх бездельников, которые заглядывают вам в рот, ежесекундно ожидая от вас очередной порции немедленного юмора и интересной затеи. И если, к примеру, это ни контрольная за второе полугодие, и её ни ведёт Нина Павловна, злющая, как бандит с больными зубами. Знаете ведь, есть такие странные люди…

…Любое моё движение, любой взгляд, любой звук вызывает сначала сдержанное хихикание, а потом взрыв смеха. Надо справедливо отметить, что кроме безкомпромиссного сурового характера, Нина Павловна (дай Бог ей здоровья!) заметно отличалась от остальных учителей беспощадной подозрительностью и абсолютным отсутствием чувства юмора. Происходило это примерно так:

…В классе напряжённая тишина. В спёртом воздухе уже полчаса витает ультиматум Нины Павловны на тему» ещё хоть один только звук услышу!». Все судорожно строчат, так как времени Нина Павловна оставляет на огромную контрольную чудовищно мало, и теперь Нина Павловна стоит, скрестив полные руки, как полицай, победоносно щурясь сквозь очки, наблюдая на нашу агонию, монотонно отсчитывая последние секунды:

– Тэ-э-эк… Оста-алось… Де-есять… Минут… До… звонка… Зака-анчиваем… Потихоньку…

Из пяти заданий я без особого труда расправился с тремя и, рассчитывая на четвёрку, стараюсь и с четвёртым заданием справиться без огрех, точно зная, что учительница сурово покарает за любую помарку. Без какой-либо задней мысли я тихонечко, практически шёпотом, спрашиваю, например:

– Нин Пална… А график обязательно?

Сзади меня Серёга с Димкой тут же переглядываются и синхронно хмыкают носами. Несколько ребят с передних парт поворачивают на шум ко мне улыбающиеся рожицы, предвкушая хохму. Нина Павловна многозначительно прочищает горло, шумно вздыхает:

– Ну а ты как думаешь?

Абсолютно не желая порезвиться над пожилой женщиной, и ожидая строго лаконичного ответа, я запросто отвечаю:

– Не знаю…

Серёга тут же хмыкает громче и обеими руками зажимает рот, ложась грудью на парту. Димка это видит и тоже хмыкает несколько раз, беззвучно покатываясь над Серёгой. Класс оживляется и все тридцать три рожицы таращатся на меня, шёпотом пересмеиваясь: «Чего-чего?». Нина Павловна хмурится, отходит от стены, медленно закипая, всегда готовая к бою, хмурит брови:

– Тише-тише! Я сказала – тише!… Дописываем-дописываем, говорю!..

Медленно подойдя к моей парте, она говорит со вздохом:

– Ну-ка… Встань-ко… Умник!

Я встаю и класс взрывается дружным смехом.

– Тише! Тише!! Дописываем! Двадненко!.. Зарипов!.. Ну-ка!..

Нина Павловна оглушительно стучит указкой по моей парте, так, что я зажмуриваюсь, и, дождавшись тишины, подчёркнуто неприязненно спрашивает меня:

– Весело тебе, да?

Серёга хмыкает. Опять взрыв смеха, двиганье стульев и шараханье указки.

А я тоскливо понимаю, что Нина Павловна опять продержит меня стоячим до конца урока, что четвёртое задание не доделано и вообще «хана» моей «четвёрке»… И на этом тоскливом фоне меня очень злит двоечник Серёга. Чуть повернув голову, я свирепо хмурюсь и злым шёпотом спрашиваю:

– Ты чё ржёшь, придурок? В пятак захотел?..

Димка закатывается тонким смехом, тыча пальцем в Серёгу:

– «Приду-у-урок»!.. Ха-ха-хи-ик!..

Класс взрывается хохотом. Нина Павловна истошно колотит указкой по парте:

– Ти!!. Ха!!! Ти-хо!!! Дописываем, я сказала!!! Гасанов!!!

И тащит меня к директору, где заявляет в визгливой форме, что я опять сорвал урок!

…Прошло много лет и как-то на улице я неожиданно встретил Нину Павловну. Уже совсем пожилая, полная, с палочкой, авоська в руке, очки те же самые. Уверяю вас: никогда никакой обиды я не держал на неё и приготовился поздороваться. И даже обрадовался. Я люблю разговаривать со стариками. С ними обязательно надо разговаривать, поверьте мне. Причём нужно ни просто бросить мимоходом «здрасти!», а нужно спросить о здоровье, поинтересоваться о погоде, а самое главное – внимательно и вежливо выслушать. Мелочь, но это очень нужная мелочь. Так и я тот раз, отступил чуток в сторону с её пути, приготовился поприветствовать. А она, увидев меня, идущего навстречу, неожиданно прытко по-утиному перебежала на другую сторону дороги и ускорила шаг, несколько раз испуганно оглянувшись, словно я целился в неё кирпичом, а мне было неприятно, что я заставил старую женщину перебегать дорогу.

Дай вам Бог здоровья, Нина Павловна, и простите меня.

****

Сюрприз

(пьеса в одном действии)

Действующие лица:

Участковый – капитан Рахматулин, уставший, часто зевает.

Перчиков Сергей Иваныч – мужчина за 45 лет, абсолютно лысый, одет в рубашку, галстук, женскую юбку и вульгарные колготки с большой дыркой на коленке. На лице яркая чуть смазанная косметика, в ушах большие клипсы, в руках босоножки и ярко рыжий парик.

Раиса – жена Сергея Иваныча — Раиса Васильевна, порядочная женщина, полноватая, празднично одета.

Бычков Николай Николаевич – ровесник Сергея Иваныча, празднично одет.

Задержанный – 30—40 лет.

Помощник участкового – весёлый сержант.

Голос по рации – подчёркнуто равнодушный бас.

Кабинет опорного пункта полиции. Стол, сейф, на стене инструкции, два стула для посетителей. Часть кабинета огорожена решёткой для задержанных, там кушетка. За столом сидит Участковый, на столе бумаги, рация. На кушетке Задержанный.

Задержанный (болтая ногами, дурашливо поёт) – Я тебя зацелу-у-у-ую сильно-сильно, сильно-сильно! Я тебя зацелу-у-у-ю сильно-сильно! Прямо в дёсны!… На-на-на-на-на-а-а-а-на!… сильно-сильно!…

Участковый – (сосредоточенно пишет, не поворачивая головы) — Прекрати, говорю.

Задержанный поёт громче и издевательски, с надрывом.

Участковый – (после паузы, тем же тоном) – Горбунов! Прекрати, говорю.

Задержанный допевает куплет и замолкает. Ему скучно. Участковый дописывает, захлопывает папку довольный, потягивается сладко, поворачивается к Задержанному.

Участковый – Вот и всё, Кирилл Михалыч! Сейчас за вами приедут, и поедете вы обратно в зону.

Задержанный (весело) – Это мы ещё посмотрим, начальник. Свидетелей-то нет? Нет! Посижу трое суток и выйду! Я тебя зацелу-у-ую…

Участковый (притворно улыбаясь) – Посмотрим!

Задержанный (таким же тоном) – Посмотрим-посмотрим!

Участковый (расплываясь в приторной улыбке) – Посмотрим-посмотрим!

Задержанный (так же) – Посмотрим-посмотрим-посмотрим!..

В кабинет входит Помощник участкового.

Помощник (сдерживая смех) – Товарищ капитан, там с драки на свадьбе троих привезли. Заявлять хотят.

Участковый – Пусть заходят.