Алина Николевская - Навигатор Страница 2

Она не заметила, как уснула. А проснулась от телефонного звонка. Думая, что звонит Димкус, почти закричала в трубку:

– Алло!

В ответ услышала спокойный голос Шона:

– Привет. Завтра улетаю в Атланту. Хотел зайти попрощаться. Ты не занята?

– Нет. – Она вздохнула. – Не занята.

Чуткий Шон насторожился.

– Что-то случилось?

– Нет. Ничего. Всё в порядке. Заходи.

Подумала: «Зачем пригласила?». Но исправлять положение было поздно, – Шон уже нажал кнопку отбоя.

Душ – то холодный, то горячий. Пятьдесят взмахов щёткой по волосам. Чуть подвела глаза, подкрасила губы и надела дивную облегающую зелёную (в цвет глаз) прелесть с отделкой из лебяжьего пуха. Вот теперь она – это снова она, всегда старающаяся быть при посторонних одинаковой. Чтобы, не дай бог, кто догадался о слабостях, ревности, суетности, мелких обидах, да и не мелких тоже… Шон был посторонним. К тому же улетал в Атланту. Вот и ни к чему ему знать о её проблемах. Кстати, в Атланту он улетал, потому что был «челноком». Не «челноком» -торговцем, а «челноком» -учёным, работавшим то в России в Академии наук, то в Америке в университете Эмори, когда там открывали новый проект и приглашали к сотрудничеству.

«Злого зноя не страшись, не страшись, и зимы свирепой бурь не страшись…» – повторяла, спускаясь с лестницы, Стелла, принявшая тот лучезарный, сверкающий образ, в каком она входила в салон своего ателье. Но он рассыпался, этот образ, от него просто ничего не осталось, потому что Шон принёс цветы, много цветов, и именно те, что она любила – японские ирисы и орхидеи. И ни слова не говоря, принял позу зрителя, – давай, мол, проделай то, что ты любишь проделывать с цветами, – срезать цветочные головки и пускать их плавать в больших, плоских стеклянных чашах, наполненных чуть подсахаренной водой.

Конец ознакомительного фрагмента.