Татьяна Розина - Кама с утрА. Картинки к Фрейду Страница 2

Максим спал как убитый, то ли на самом деле не слыша трезвона, то ли делая вид, что не слышит. Я же слышала трель даже из своей спальни. Мы давно спали с Максом в разных комнатах.

Я встала и прямо в ночной рубашке зашла к нему. Лёжа на боку, натянув одеяло на голову, он сопел, не шелохнувшись. Будильник бился в истерике, дрыгаясь в конвульсиях всем своим пышнотелым корпусом, словно в бешенстве, что на него не обращают внимания.

Хлопнув по железному колпачку ладошкой, я вырубила трель, и, тронув мужа за плечо, пробурчала:

– Вставай, не слышишь? Труба зовёт…

Максим непонятливо захлопал глазами, как слон ушами в минуту смертельной опасности. Наклонившись к его лицу, я почувствовала неприятный запах изо рта.

– Да, нет, это не слон… это Змей Горыныч! И что только пил вчера? – подумала про себя, а вслух сказала, – вставай, чёрт возьми… как ребёнок, в самом деле. Каждый день одно и то же.

С трудом разлепив веки, Максим посмотрел на меня. В глазах мелькнуло лёгкое понимание, хотя взор ещё туманился предутренними видениями. Продолжая хрипеть и скрипеть, он оставался лежать, не пытаясь приподняться. Блаженное выражение лица, полусонный взор в никуда и своеобразные стоны, а также лёгкое шевеление под одеялом в районе паха, навели на мысль:

– Дотрахивает не дотраханную во сне очередную тёлку, – не зло подумала я.

Максим потянулся. Потом резко сунул руку под одеяло и яростно стал чесать низ живота.

– Как бы ни принёс в дом заразу, – пронеслось в голове. – От этого любителя секса всего можно ожидать.

Вернувшись к себе, я накинула на голое тело любимый шёлковый халатик цвета бирюзы, шедший к моим глазам, уселась на пуфик перед зеркалом и занялась утренним макияжем – всматриваясь в отражение, заработала пальцами, размазывая крем по белой коже.

– Вечером в постель не загонишь… а утром валяется, не добудишься, – с раздражением думала я, продолжая кончиками пальцев утрамбовывать влажную массу на висках.

В глубине души я понимала, что злюсь напрасно. Злюсь просто так. Потому что ночью опять пришлось видеть то, о чём вспоминать не хотелось. На самом деле Максим не страдал безответственностью и, хотя подъёмы по утрам давались ему с трудом из-за его «совиной» натуры, обычно поднимался без подталкивания с моей стороны. Повода, ругаться на нежелающего вставать с кровати супруга, не было. Но была причина…

Последнее время наши отношения в конец испортились. Мы заводились с полуоборота буквально на пустом месте. Если когда-то для скандала требовались веские основания, то теперь мы могли разораться из-за сущей ерунды. Я прекрасно знала, что Максим встанет и пойдёт на работу, а уж если у него по плану важная деловая встреча или совещание, то поскачет, как миленький. Выпьет кофе, возьмёт папку с документами и в момент включится в рабочий ритм. Макс умеет врубаться «на автомате», одним щелчком переключаясь с состояния «сон» в состояние «работать». Иначе, видимо, он не стал бы таким успешным.

Тем не менее, я злилась и выходила из себя. Стоило Максиму сказать что-нибудь не то, посмотреть на меня не так или просто напросто промолчать… в любом случае, каждую секунду из искры могло возгореться пламя – из неверного слова, недоброжелательного взгляда или молчания мог возникнуть скандал. Про себя я нередко называла нашу квартиру «горячей точкой».

– Настоящая семья. Всё как положено. Холод, граничащий с ненавистью. Никакого секса, одни телодвижения раз в год по обещанию, – продолжала размышлять я, с остервенением втирая крем в свои несчастные щёки, – всё, к чему стремилась: муж, ребёнок, дом… что ещё? Господи… всё прекрасно, господа присяжные…

Я снова взглянула в зеркало и снова пожалела себя.

– Кама, бедная Кама… а ведь думала, что буду счастлива, выйдя замуж за Максима. Кто знал, что всё закончится так плачевно…

3.

Молодые девушки мечтают выйти замуж – строят планы, в роли женихов воображая «принцев» и всенепременно на белом коне. И что удивительно, принцы находятся. Однако стоит сходить в ЗАГС, всё переворачивается с ног на голову – прекрасные принцы быстро превращаются в чудовищ. Улыбки женихов, светлые и радостные, после регистрации в госучреждении деформируются и становятся саркастическими, в лучшем случае, и пренебрежительными, в худшем. А то и откровенно издевательскими.

Бывший жених, ещё вчера смотревший на вас влюблёнными глазами, став мужем, тут же начинает коситься и выискивать к чему бы придраться. До свадьбы вами были довольны и восторгались даже мелкими шалостями – «ах, детка, ты опоздала на час…. Понимаю, надо было договорить с подругой… ничего страшного, я подождал, главное – ты пришла, радость моя». А после свадьбы даже ваши достоинства начинают раздражать и бесить новоиспечённого супруга – «Ты что, не могла вчера погладить рубашку? Долго не засыпала дочка? Ты устала? Чем ты весь день занималась? Наверное, опять трепалась с подругами…» Скажете не так?

Может вам повезло. Мне – нет. Разве об этом я мечтала, думая о семейной жизни? Я в этом плане типичная женщина. А, значит, мечтал, что буду слышать: «Как ты спала, любимая?» – по утрам, «тебе налить вина, солнышко?» во время совместного ужина, «повернись, родная, я тебе поглажу спинку» перед сном. А что имею? Не жизнь, а рутина, какой-то вечный пост, когда ничего нельзя – ни сладкого, ни вкусного, ни весёлого, ни… короче, ни-ни в третьей степени. Добилась ли я счастья, к которому стремилась? С одной стороны, явно нет. Но с другой… назвать несчастной меня мог бы только идиот. Посудите сами…

Мой муж, Максим – удачливый бизнесмен. Если и не дотягивает до звания «нового русского», то совсем чуть-чуть. Не старый мужчина, в соку, как Карлсон. И в отличие от этого шалуна, кстати, без живота. Макс представительный. Как говорила бабушка моей подруги Галки – видный. То есть издалека виден. Про Макса точно можно так сказать. Он привлекает к себе внимание. Так что если быть объективной, Макс реально эффектный мужик. Но при близком рассмотрении и придирчивом взгляде, можно увидеть, что с него сыплется перхоть, а над трусами собрался приличный кружок жира. Не большой, к слову сказать. Но есть.

Правда, должна добавить – перхоть он постоянно тщательно счищает и пользуется дорогими шампунями от перхоти. А жирок впихивает в тугие джинсы. Плюс носит широкие рубашки, чтобы не вырисовывалась тощеватая грудка. Если бы он знал, как смешон, когда оглядывает себя в зеркало с достоинством гранда. Иногда я подсматриваю за ним, крутящимся перед своим отражением, словно девица на выданье… мне бывает трудно сдерживать смех.

Но если не придираться, Максим, мужик завидный. Не зря за ним всю жизнь бегают бабы. Он отлично смотрится, особенно когда садится в свой джип. Тут сомневаться не приходиться. Наблюдая за мужем в его блестящем «Лексусе», сама себя ловлю на мысли: как же он хорош!

Да уж, мужчину машина украшает. Ничего не скажешь. А что украшает женщину? Особенно если ей за сорок. Ну, чуть-чуть за… Вопрос, конечно, интересный. Но риторический. Ибо ответа на него нет! Когда морщинки, да отёки, и бриллианты с шубами не помогут. Может, в этом проблема. Проблема тупика, в который попала я. И в который попадают тысячи таких же, как я, сорокалетних. Есть ли выход из этого тупика, чёрт побери?! А может я зря ищу чёрную кошку в тёмной комнате?

Так о чем я? Ах, да… о мечтах о семейном счастье. Я не оригинальна. С детства, как и другие девчонки, мечтала о семье. Муж – опора и защита. Человек, который обеспечивает семью. А жена создаёт уют в доме. Мужчина с утра спешит на службу, жена чмокает в щёку и провожает, глядя ему в след. Потом отправляет двоих детишек в школу. Их непременно должно быть двое. Мальчик и девочка. Детские выдумки. Откуда я набралась этого, сказать трудно – мои родители не были примером для подражания. Скорее всего, это бабуля успела вбить в меня эти глупости. В общем, уверенность в том, что семья залог женского счастья прочно засела в голову и многие годы держала в своей власти, диктуя поступки. Впрочем, до сих пор для многих российских девчонок именно замужество программируется родителями как цель в жизни. Брак как панацея. Муж как предел женского счастья. Муж предел счастья? Ага. Не смешите мои тапки… Скорее беспредел. Но тогда, тогда я только и смотрела по сторонам, в поисках кандидата на это своё женское счастье…

Увидев Максима, я почувствовала щелчок в голове: это он. Тот, о котором мечталось в девичестве. Вообще-то, если честно, это не правда. В смысле в детстве я мечтала совсем о другом герое. Своего «принца» я представляла в виде былинного Добрыни Никитича или Алёши Поповича, широкого в плечах, как трёхстворчатый шкаф. Краснощёкий мужик в железной кольчуге улыбался с Васнецовских иллюстраций к детским сказкам, обещая защиту и опору. Чуть позже, когда мои одноклассницы влюблялись в киногероев, таких как сексуальные Ван Дамм или Ричард Гир, я грезила Шварценеггером. Меня привлекала его брутальность, выпирающие мускулы, зверский оскал, что в моём сознании означало мужское начало. Шварценеггер в моём понимании стал вариантом современного Никитича или Поповича. Тогда я ещё не знала, что сила не только в накачанных мышцах, вернее не столько в них…