Юрий Прокопенко - Я – директор. Конец империи Страница 2

– Ладно, Зина, я пойду. Еще есть время для окончательного ответа.

Вечером в семье Белецкий состоялось совещание. На повестке дня был вопрос о переходе Ивана на новую должность в новый институт. За столом сидели трое: Иван, его жена Людмила и дочь Ирина. Старались проанализировать ситуацию со всех сторон. Разложили все плюсы и минусы и пришли к заключению, что настал момент, когда надо менять место работы. Людмила считала, что Иван и так засиделся в своем институте. Он получил здесь все, что мог и хотел: стал доктором наук, был руководителем отдела, имел учеников, ездил в зарубежные командировки, получил широкую известность как успешный ученый. Что еще? В этом институте нет вакансий для дальнейшего роста, все места заняты, да и отношение директора к нему сейчас совсем не то, что было до защиты диссертации. Поездка в Афганистан подвела окончательную черту под их прежними творческими отношениями. Людмила была уверена, что это его друг Коля нашептал на ухо директору что-то не лестное и потому его отношение к Ивану резко изменилось.

– Надо уходить, – высказала свое окончательное мнение Людмила, – здесь тебе уже ничего хорошего ждать не приходится. Потом, ведь ты сам хотел получить должность заместителя директора института. Ну вот, пусть в другом институте, но не хуже, чем «Сысина». Кроме того, здесь есть перспектива роста. Ты можешь стать директором, а это уже особый круг. Впереди может быть Академия наук, почему бы и нет? Сидоренко, будучи директором института, стал академиком, ведь не умней тебя и не семи пядей во лбу. Вспомни, кто ему писал научные доклады и статьи?

– Тут нечего и думать, – подключилась к обсуждению дочка, – папа, тебе предлагают новую высокую должность и перспективу роста, а ты еще ломаешься. Завтра же звони и давай свое согласие.

Дочери шел двадцатый год, и она училась в мединституте. Сейчас у нее был роман с ее другом детства, который жил в соседнем доме. Парень был высок и крепок, старше Ирины на год и учился в институте гражданской авиации. Как говорила дочь, у них серьезные отношения. Ну, а если так, то нужно подумать о жилье для молодых. В этой ситуации перспектива занять высокую должность никак не оказалась бы лишней. И это обстоятельство тоже было учтено. Одним словом, Иван постепенно дозревал до принятия положительного решения.

На следующий день после семейного совета, придя к себе в лабораторию, и сев за свой стол, Иван вдруг почувствовал, что все вокруг изменилось: лежащие перед ним бумаги показались ему чужими и неинтересными. Вот незаконченная статья, а это протокол последней серии исследований, а это заявка на новую тему на 88-й год. Все это стало чужим и даже неприятным. Он представил себе, что вновь ему придется доказывать свою правоту и выслушивать демагогические суждения директора о его новой идее, сопровождаемые ехидной ухмылкой бывшего дружка Николая. Иван вспомнил, как это было тогда, еще до его отъезда в Кабул. Он представил проект своей новой темы, посвященной использованию профилактических средств, витаминов и микроэлементов, людьми, проживающими в условиях антропогенных химических нагрузок. Эффективность таких мер была доказана им в его докторской диссертации. Но в тот раз директор неожиданно негативно отнесся к такому предложению. Буквально, он заявил, что «это не наш путь, когда Советский человек, перед тем как идти на работу, должен принять какие-то таблетки, чтобы защитить себя от загрязненной атмосферы. Мы должны бороться за чистоту окружающей среды, а не подменять это какими-то профилактическими средствами». Иван тогда спросил директора: «А как быть, если все же уровни загрязнения представляют опасность для здоровья и нет тенденции к их снижению?» На это директор ответил, что доктор Белецкий не понимает политической ситуации. И это при том, что Иван был членом партбюро института и заместителем секретаря по идеологической работе. Но, спорить с директором, как известно, это все равно, что плевать против ветра. Дискуссия закончилась тем, что совсем скоро Иван улетел в Кабул на три года. А сейчас, по всей видимости, он просто уйдет из этого института. Как ему здесь работать, если его не понимают или не хотят понимать.

Иван решительно отодвинул все эти бумаги, и вышел из кабинета. Зашел в соседнюю комнату, где располагалась собственно лаборатория с различными приборами и оборудованием, прошелся вдоль длинных лабораторных столов, поздоровался с сотрудниками и лаборантами, сидящими на высоких табуретах. Он вновь ощутил отрешенность от всего этого, что еще пару дней назад было для него частью его самого, созданного им, придуманного им и за что ему приходилось так упорно бороться.

Иван хотел и не мог найти товарища, с которым можно было бы сейчас откровенно поговорить о своей проблеме, посоветоваться, услышать мнение непредвзятого человека. Все те, с кем он обычно общался, оставались сотрудниками этого института, и услышать от них адекватное мнение о своем уходе, было нереальным. Сотрудники лаборатории тоже были не заинтересованы в том, чтобы он их покидал. И потому он решил молчать: пусть его намерение для всех остается тайной, до поры, до времени. В конечном итоге, решение еще не принято и всякое может случиться. Еще могут быть неприятные выпады со стороны директора, он может выступать против его перехода в другой институт и еще не известно, чем все это закончится. Ведь высказывался он категорически против его командировки в Афганистан, и только давление со стороны влиятельных людей из заинтересованных органов сломило его сопротивление. То же самое может случиться и сейчас.

Обедали вместе со своим бывшим сотрудником и старым приятелем Борисом. Он одно время замещал Ивана на посту руководителя лаборатории, пока тот был в Кабуле, а сейчас по рекомендации Ивана его назначили ученым секретарем института. Это прибавило важности всей его крепкой коренастой фигуре, спокойному лицу, украшенному аккуратной круглой бородкой с проседью. Его отмечали неторопливые движения и философический взгляд на окружавшие его явления. Пока стояли в очереди в столовой, Борис приглядывался к нему, а когда получили свои блюда и с подносами в руках подошли к свободному столику, спросил Ивана:

– Что-то ты мне сегодня не нравишься. Что-нибудь случилось? Дома все в порядке?

– Спасибо. А у тебя как?

– А что у меня? Все хорошо, на своих местах: Галка работает на прежнем месте ну и я, как видишь, тоже тружусь не спеша.

– А у тебя Боря никогда не возникало желание перейти на другую работу, ну, скажем, в другой институт?

– Ты хочешь сделать мне предложение? Какое?

– Нет, я для себя хочу понять, вот если бы появилась такая возможность, то имел бы смысл плюнуть на все и уйти?

– Ты ведь уже один раз так и сделал, и что получил взамен? Деньги скоро разойдутся, а вот прежнее крепкое положение утратил. Сейчас в твой адрес редко услышишь доброе слово от директора. Это я тебе говорю, я в дирекции часто вращаюсь.

– Тем более. Как ты думаешь, в моем нынешнем положении есть смысл искать новое место?

– Ну, это зависит от того, какое место, – прихлебывая компот из сухофруктов, философски заметил Борис, – если, скажем, завлабом, то менять шило на мыло не имеет смысла. А если на более высокий пост, то стоит еще подумать. А что, есть такое место?

– Пока нет, – ответил Иван, стараясь не выдать свой секрет, – я вообще тебя спросил. Мне ведь важно услышать твое мнение.

На том обед закончился, и приятели – сослуживцы вышли из столовой. Иван был уверен, что Борис пропустил весь их разговор мимо ушей и скоро совсем забудет о нем. Лишь, когда произойдет это событие, Борис вспомнит их совместный обед и скажет: «А я тогда подумал, почему он заговорил о перемене места работы? Скрыл, не сказал, не доверился другу». И потом выскажет все это Ивану.

В понедельник в одиннадцать часов Иван ждал Петра Петровича у дверей Минздрава. Директор немного задерживался. Они договорились о встрече еще в пятницу. Иван был решительным человеком и не стал откладывать свой звонок до понедельника. Услышав в телефонной трубке голос Ивана, Петр Петрович с энтузиазмом приветствовал его и сказал, что немедленно договорится в Минздраве о представлении своего нового заместителя. Сейчас, ожидая Петра Петровича, Ивану было просто интересно увидеть, как все это произойдет.

Но вот и он. Иван видел как тот, не спеша и с трудом выползал из служебной «Волги» черного цвета, подъехавшей на стоянку министерства. Поздоровавшись, объяснил свое опоздание пробками на дорогах столицы, и протиснулся в открытую перед ним Иваном дверь Минздрава.

– Давай сначала зайдет к Михаилу Ивановичу. Я хочу первым делом представить тебя ему. Он наш непосредственный начальник. Ты с ним знаком?

– Нет, я знаю его, но не уверен, что он знает меня. Я вообще в Минздраве не часто бывал, ведь мой институт, простите, мой бывший институт принадлежал Академии медицинских наук и там я бывал часто.