Ирина Резцова - Любовь по-черкесски. Тенгиз. Роман Страница 2

Когда Лариса с детьми приехала в Майкоп, ей показалось, что в городе ничего не изменилось, но зато изменилось ее собственное отношение к городу, который еще не так давно принес ей столько горя. Она поняла, что Майкоп ее не потопил, он, наоборот, спас, позволив найти работу, крышу над головой и одноклассницу, которая так вовремя встретилась на ее жизненном пути. Майкоп ее сделал сильнее, и поэтому вместо ненависти молодая женщина почувствовала безграничную благодарность к тихому южному городу, в котором своеобразно кипела жизнь.

Маленький Рустам внимательно наблюдал на своей матерью и, в силу своего возраста, часто злился на то, что не мог защитить ее перед отцом и чужими людьми. Тогда-то он решил стать юристом и специализироваться на бракоразводных процессах, а когда мать вышла замуж за Мурадина Псеунова, будущий юрист принял решение взять фамилию отчима…

Тенгиз вспоминал историю Рустама, услышанную от дяди Батыра и в душе восхищался силе воли своего младшего друга, которому, исходя из жизненного опыта, было больше сорока лет, а не тридцать, как в паспорте. Отключившись от мыслей об адвокате, он заглянул в спальню: Мерем все еще мирно спала. Ему стало ее жаль. Ведь до свадьбы их семейная жизнь представлялась иной, более счастливой и спокойной. Они женаты всего четыре месяца, но уже сколько бед свалилось на голову этой красивой женщины, которая когда-то согласилась стать его женой.

«Маленькая дочка была бы сильно похожа на любимую, – подумал Тенгиз, застегивая пуговицы на рубашке. – Хотя в данной ситуации, со мной может случиться все, что угодно. Если что, лучше, если родился бы сын…»

Он тихо подошел к шкафу, бесшумно извлек кинжал и снова посмотрел на жену. Кинжал блестел в темноте и был хорошо отточен.

«Прости меня, Мерем… Я должен это сделать с тобой… Такова судьба», – подумал Тенгиз, приближаясь к спящей жене.

Глава 3

– Рустам, поднимайся, на том свете отоспишься, – сказал адвокат самому себе вслух, пытаясь открыть упрямые глаза.

Не вставая с постели, он потянулся вдоль подушки. В голове преследовал постоянный шум. Сначала Рустам думал, что этот шум от компьютера и многочасовой переписки с коллегами, клиентами и пострадавшими. Потом понял, что с точно таким же успехом он много общается по телефону. Лишь недавно до него дошло, что шум в голове не связан с техникой вообще, ибо этот недуг преследовал Рустама еще в детстве. Правда, тогда было не столь критично, и Рустам не обращал на него никакого внимания.

Постепенно шум утих, глаза стали охотнее открываться. Едва отойдя ото сна, Рустам встретился взглядом со своим рыжим котом, который в темноте производил впечатление мешка с золотыми зрачками глаз.

– Ягодка, уйди, пожалуйста, – Рустам отодвинул рукой рыжего питомца, – потом покормлю тебя.

Обиженный отсутствием внимания кот спрыгнул с кровати и вышел из комнаты восвояси. Свое прозвище Ягодка получил в память о советском наркоме НКВД. Таким образом, адвокат Рустам Псеунов как бы напоминал себе, что людям доверять нельзя.

«Ты так просто от меня не отделаешься, – усмехнулся Рустам, поднимаясь с постели и подходя к шкафу, – я об тебя обязательно споткнусь и буду вынужден тебе, колобку, хоть что-то дать…»

Натягивая синюю рубашку, Рустам подошел к окну и отметил про себя, что на улице ни души. Это значит, что до Келермесского шоссе он доберется без пробок за десять минут.

На улице, действительно, было ни души, хотя Рустам снимал двухкомнатную квартиру на втором этаже пятиэтажного дома, который располагался на углу между улицами Пролетарская и Ленина. Прямо через дорогу располагался точно такой же пятиэтажный дом из красного кирпича, наискось – некогда располагался продуктовый магазин «Кавказ», а сейчас – один из супермаркетов известной краснодарской сети.

На первом этаже, под квартирой Рустама Псеунова, располагался салон свадебных платьев, и Рустаму время от времени приходилось наблюдать счастливые лица выходящих оттуда дам. Вместо того, чтобы порадоваться за каждую девушку, он за чашкой чая с лимоном скептически представлял, чем красивая история любви может закончиться, прямо в его кабинете.

Включив настольную лампу, он осмотрел свой письменный стол в поисках ключей от машины и бумажника. Искомое мирно лежало в верхнем ящике, вместе с визитницами, которые бережно хранили многочисленные и разнообразные контакты молодого адвоката. Рустам выключил лампу, и, чтобы удивить домашнего наркома НКВД, решительно прошел мимо кухни, откуда тут же послышалось гневное мяуканье Ягодки с предварительной угрозой.

– Ягодка, посиди пока на диете, – опять Рустам сказал это вслух.

Кот медленно вышел из кухни в маленький узкий коридор, чтобы посмотреть в глаза тому, кто только что посмел ему напомнить, что его фигура слишком объемна для ночных перекусов.

Закрыв черную железную дверь, Рустам с легкостью спустился на первый этаж подъезда, где напротив лавочек его ожидал преданный автомобиль.

– Рустам, – кто-то позвал его в темноте. – Рустам, привет.

– Тьфу-ты! – выругался молодой человек, вспомнив, что это был настроен будильник в мобильном телефоне. Перед сном Рустам перепутал время подъема, выбрав на сенсорном экране другой час.

– Вставай, солнышко! Доброе утро! – трещал будильник, пока Рустам пытался извлечь его из кармана плаща.

Дорога до Келермесского шоссе, действительно, заняла всего десять минут. Выезжая со двора на улицу Ленина, Рустам думал о Тенгизе и неприятных обстоятельствах, которые возникли в его жизни ниоткуда и точно так же внезапно стали исчезать вместе с людьми. Еще недавно Тенгиз чуть было не потерял участок земли, на которой был построен выставочный центр. Почему-то скончался Рашид Бибов, начавший кампанию по уничтожению бизнеса Тенгиза. Ведь устранение из игры Рашида вовсе не означало, что сама по себе кампания растворилась в воздухе. И Рустам это понимал.

Повернув направо, на улицу Хакурате, Рустам осознал, что Рашид не мог так просто уйти и жизни. Кто-то ему, очевидно, помог. Во-первых, Рашид торопил с разводом и подал заявление в ЗАГС, чтобы жениться на некой Лейле. Вряд ли, разочаровавшийся в жизни человек будет торопиться жениться на другой женщине. Как говорится, какая разница, кого делать вдовой. Во-вторых, ему, Рустаму Псеунову, не пришлось бы в начале этого года лететь во Флоренцию, чтобы открывать для Тенгиза банковскую ячейку. Ладно бы, если в ней хранились деньги. Но Тенгиз отправил Рустама не с деньгами… Конечно, Рашид напрямую не связан с банковской ячейкой Тенгиза, но Рустаму почему-то казалось, что все это элементы одной истории.

«Как бы собрать все в единую мозаику?» – спрашивал себя Рустам, поворачивая на улицу Шовгенова и приближаясь к Шовгеновскому мосту.

В этот момент Рустам обнаружил и третью причину того, что Рашид не мог свести счеты с жизнью, – слишком большая сумма денег на его личных счетах, которая не была обозначена ни в одном завещании покойного адвоката.

«Итак, мы имеем Рашида Бибова, которого нет, и Тенгиза Сапиева, который есть и которому неизвестно кто угрожает чем-то опасным для него самого», – подводил итоги Рустам, поднимаясь на гору Шовгеновского моста, за которым почему-то оказались какие-то ограждения.

С помощью фар Рустам разглядел знаки объезда из-за проводимых на спуске моста ремонтных работ.

Только этого сейчас мне не хватало, – возмутился молодой человек, объезжая ограждения с левой стороны встречной полосы дороги.

Только сейчас Рустама осенило, что до Келермесского шоссе ему ехать нельзя, ведь Тенгиз просил его не показываться на глаза Пшимафу. Проехав улицу Транспортная, Рустам остановился.

«Где же мне встать?» – задавался вопросом адвокат, но, увидев вывеску на здании: «Автосервис», он вспомнил, что неподалеку в такой же мастерской работал его старый друг. Рустам завел двигатель и свернул на параллельную улицу Строителей, затем, спустя триста метров, снова свернул налево и въехал в ничем неприметные ворота. Затем свернул направо и остановился между бетонными стенами. Впереди проглядывалось темное поле, а сбоку – хороший обзор на само Келермесское шоссе.

До встречи оставалось еще пятнадцать минут.

Глава 4

Подойдя вплотную к спящей Мерем, Тенгиз с минуту еще подержал в руках кинжал, когда-то подаренный ему отцом.

Это была семейная реликвия, корнями уходящая в черкесское прошлое. Кинжал был покрыт временем, маленькими сапфирами и надписью на черкесском языке. Ради этой надписи в роду Сапиевых боролись с другими представителями княжеских фамилий, потому что она определяла принадлежность предмета к роду самого князя Инала. История делала кинжал очень дорогим, и Тенгиз лишь догадывался о реальной стоимости семейного артефакта.