Алекс Ведов - Тени иного. Повести Страница 2

– Ладно, пусть будет, прокормим. Не отправлять же назад, – усмехнулся Владимир Николаевич. – Вы, Сергей, знаете, что у нас тут произошло?

– Да знаю… Игорь Александрович, – он кивнул на второго прилетевшего, – уже ввёл в курс дела.

– Ну и как, не страшно? – осведомился начальник станции. – Вы смотрите, если что. Отсюда улететь не так просто. Тут не Шереметьево, сами понимаете.

– Волков бояться – в лес не ходить, – улыбнулся Сергей. – А потом, я ведь уже контракт подписал. На одну смену, вернее, на оставшуюся часть. А там посмотрим.

– Ну и хорошо, – кивнул Марченко. – Хотя, если быть точным, хорошего-то немного… Ну, о подробностях позже, давайте сначала разгрузимся. Потом соберёмся, познакомитесь с коллективом, с нашей станцией и прочим…

– Владимир Николаевич, погодите, – вмешался первый из прилетевших, – сначала я должен всех допросить. Пропажа человека, сами знаете, не шутка! Тем более, после того, что было в прошлый раз.

– Да-да, конечно, – отозвался тот со вздохом.

Он обернулся ко всем остальным:

– Если кто не помнит, это Игорь Александрович Парфёнов, следователь по особо важным делам. Из Приморской районной прокуратуры. Он вёл дело о том, что в прошлый раз было…

– Да, о гибели ваших коллег в прошлую смену, – пояснил следователь.

– Да помним, как не помнить! – ответил за всех невысокий мужчина средних лет, радист Юрий.

– Так там же вроде всё ясно, то дело закрыто, – сказал с недоумением молодой человек лет двадцати пяти. Это был Равиль, аспирант и метеоролог, помощник начальника станции.

– Ну, во-первых, не так уж ясно, во всяком случае, для меня, – ответил Парфёнов. – Во-вторых, я вынужден дело возобновить в связи с последним случаем. Должен вам сказать, уважаемые товарищи, что будь моя воля, я бы вообще эту станцию на время следствия закрыл, а людей отсюда эвакуировал. Исследования исследованиями, а знаете, человеческие жизни дороже. Но не я, к сожалению, принимаю об этом решения. А теперь прошу в здание, мне необходимо взять у всех показания.

– Но с разгрузкой тоже тянуть не стоит, – сказал Владимир Николаевич. – Мы с вами пока начнём, лётчики пусть идут на кухню, согреются, поедят. А Равиль и Сергей – они помоложе – займутся, так, мужики?

– Да конечно, без проблем, – отозвался Сергей. – Там груза не много, за десять минут всё перетаскаем!

Сеттер, пока люди переговаривались, поочерёдно подошёл к каждому, помахивая хвостом и обнюхивая.

– Какой милашка! – воскликнула молодая темноволосая женщина в очках. Она присела на корточки и погладила пса по голове, отчего тот приветственно заскулил и тотчас полез лизаться. – Как его зовут?

– Его зовут Чоп! – бодро отозвался Сергей, вытаскивая из брюха вертолёта ящик с консервами. – А вас?

– Я Варвара Андреевна, эколог, – улыбнулась женщина. – Можно просто Варвара. А чего такая кличка странная – «Чоп»?

– Ну, это значит «частное охранное предприятие». Охранник он у меня, и будет нас тут всех охранять! Да, Чопушка?

Пёс, обрадованный тем, что и на него наконец-то обратили внимание, отозвался на речь хозяина троекратным звонким гавканьем. Присутствующие дружно рассмеялись.

– Это точно, охрана нам бы тут не помешала, – посерьёзнев, сказал Владимир Николаевич. – Только я бы взял для этого кого-то побольше. Ладно, пойдёмте уже в дом, а то холодно!

3

Поклажи действительно оказалось не так уж много. Несколько ящиков с тушёнкой и сгущёнкой. Коробки с другой провизией: сухофрукты, яичный порошок, сухое молоко, мука, галеты, сахар, чай. Мешок картошки. Три посылки от родственников. Пластиковый кейс с инструментами. Рюкзак с личными вещами Сергея. Несколько канистр с моторным маслом и зимними присадками к топливу.

Пока они с Равилем переносили привезённое в здание станции под названием «Приполярная», Сергей хорошенько осмотрелся.

Да, в редкостную глухомань он согласился приехать. Но платят хорошо. Во всяком случае, до конца этой смены вполне можно выдержать. Ну а потом, думал он, видно будет, стоит ли заключать контракт на следующую.

Станция – двухэтажное кирпичное здание, увенчанное принимающими и передающими радиомачтами – находится в сотне метров от берега, который довольно круто обрывается в море. С другой стороны, где-то в полукилометре через снежное поле с редким перелеском, начинается глухая тайга. Сплошная стена леса тянется до горизонта в обе стороны, – как и береговая линия, изогнута по широкой дуге и где-то вдалеке смыкается с небом.

Рядом с главным зданием, почти впритык, находится одноэтажная пристройка, – наверное, та самая дизель-генераторная, где ему предстоит работать. Неподалёку ещё два строения. Одно, тоже из белого кирпича, со стальными дверями, похожее на трёхсекционный гаражный бокс. Второе – сложенное из бруса, похожее на маленькую избушку.

Из трубы над двускатной крышей поднимаются и тают в воздухе сизые кольца дыма. Наверное, баня топится. Кто-то из службы нанимателей рассказывал ему, что у сотрудников станции давно укоренён хороший обычай: вновь прибывших парить в бане.

Да, ещё поодаль на бетонной платформе возвышается сооружение высотой метров пятнадцать, похожее на вышку ЛЭП. На вершине его, под слабым сегодня дуновением с моря, нехотя крутится огромный трёхлопастный винт. Ветровой электрогенератор – объект, который он тоже должен обслуживать. И у самого обрыва торчат вкопанные в грунт вышки со знаками для судоводителей. Вот и все признаки человеческого присутствия здесь, вдали от цивилизации.

Довольно-таки угрюмая обстановка, подумал Сергей. Не зря называют «краем земли» этот мыс, находящийся в нескольких километрах от полярного круга. У самой горловины Белого моря, зажатой между восточной оконечностью Кольского полуострова и Беломорско-Кулойским плато на севере Архангельской области. Ближайший населённый пункт, как ему сказали, километрах в семидесяти отсюда. Какая-то рыбацкая деревушка.

Но, наверное, летом-то он тут увидит картину повеселее. Если, конечно, его сподобит завербоваться на следующую смену. Посмотрим… Почему бы нет?

Однако вызывали беспокойство последние события, хоть и знал он о них пока только с чужих слов.

Равиль оказался весьма дружелюбным и общительным парнем. Пока они таскали ящики и коробки, Сергей успел с ним разговориться. Равиль вкратце рассказал о себе, о жизни и работе на станции, об их маленьком, но дружном коллективе. И о том, что с начала прошлого сезона (как издавна называли четырёхмесячную смену сотрудники) коллектив недосчитался уже троих.

Сергей уже знал кое-что от следователя, с которым пообщался по дороге сюда. Но послушать непосредственного участника происходящего было совсем не лишне. Это добавляло существенных подробностей и делало картину событий более полной.

А картина была такова.

4

Прошлый сезон у них длился с апреля по июль. В начале июля неожиданно исчез предшественник Равиля на этой должности, сорокалетний мужик. Он был заядлым рыбаком. В последний раз, когда его видели коллеги, он во время, свободное от исполнения служебных обязанностей, взял надувную лодку и отправился порыбачить. Он и раньше делал так не раз, неизменно радуя коллектив уловом свежей наваги и камбалы. И в тот раз никто ни о чём таком не думал.

Но с рыбалки метеоролог не вернулся. Когда прошло уже достаточно много времени, а его всё не было, коллеги забеспокоились. Может, лодка на воде сдулась, и он утонул, или унесло морским течением… да мало ли что могло случиться. Отправились на поиски. Но рыбак как в воду канул: ни его, ни лодки. И на море было спокойно, и не ходил он далеко. На второй день поисков нашли его труп на берегу – километрах в семи от станции. Лодка была вытащена на берег, улов почти весь растащили чайки. А тело незадачливого рыбака изуродовано до такой степени, что если б не одежда, то его бы и не узнали. Горло было разорвано, да так, что голова почти отделена от туловища. Вернее, от того, что осталось от туловища. Из живота, из груди вырваны здоровенные куски плоти.

Было ясно, что погибший стал жертвой какого-то крупного хищника. Такое со времени существования станции случилось впервые. Да, в здешних лесах водились и медведи, и волки, но на людей до сих пор нападать не отваживались. Если бы дело происходило зимой, можно было предположить, что человек стал жертвой оголодавшего медведя-шатуна. Но чтобы летом медведь напал на человека… Как-то трудно было в это поверить.

Выдвигали также версию, что на беднягу набросилась свора одичавших собак, – тоже не очень убедительную, но и её нельзя было исключать. Немного более правдоподобным представлялось, что это была стая волков. Однако сколько-нибудь близко от станции ни бездомных собак, ни волков никто ни разу не видел.

Такие раны мог нанести клыками и крупный кабан-секач. Кабаны в здешних лесах тоже водились, хоть и встречались редко. А потом над трупом, возможно, потрудились мелкие звери, шаставшие по округе – всякие плотоядные грызуны. Но такое было уж совсем маловероятно: кабан вряд ли стал бы выходить к морю из тайги и нападать на человека.