Аркадий Чужой - По ту сторону вымысла. Рассказы, эссе, поэма Страница 2

Меня тогда, я помню, точно током дёрнуло!..

– Да как, скажите, железка, какая – то, чувствовать может чего – то? И потом, я же у неё какой буду по счёту, так сказать хозяин, десятый, двадцатый? – распалялся я.

– А ты, юноша, не горячись напрасно – то, а мотай на… хотя, – он улыбнулся хитро. – Ну, я не знаю, на нос что ли, тогда мотай. Усишки – то вижу, ещё не растут. Да ты не смущайся, братишка, нормально. Я тоже молодым – то был таким же вот горячим, задиристым, понимаешь ли!.. Не вешай нос, парень!..

2

Зависла пауза, в которой Михылыч что – то, где – то у трубы открутил, отвинтил. Где – то что – то продул, прочистил, тряпочкой аккуратненько протёр, смазал… И оставил, как он выразился, проветриться инструмент на воздухе, на сквознячке – с…

А меня, между тем, так и подмывало, знаете ли… подтрунить слегка над Михалычем.

Только мастер и словечко – то не дал вставить. Ну, не даёт и всё тут!

– Вот то-то и оно, говорит он, то-то и оно, брат, что не первый ты хозяин у неё, не первый. – с нажимом повторил он, на последнее слово. А у инструмента должен быть только один, понимаешь ли ты, один владелец. Вот от того и не поёт она у тебя, бедолага, не звучит. А вот когда у неё у матушки, один хозяин, да ещё тот который любит её… Да, да, именно так – любит!.. Да который холит её, да гладит, да целует… Хо! У того же инструмент сам поёт, да так, что аж мурашки продирают на скрозь!.. Играешь, а у самого от восторга, кондрашка! Веришь, нет? Вот так слегка и потряхивает, точно тремоло! До слёз иной раз случается!.. Ой, что ты!.. – шептал Михалыч откровения свои, точно заклинания, глядя вроде на меня, но, больше в себя, как мне показалось. Неожиданно в его руках оказался его родной инструмент, и, Бог ты мой… Я будто попал в… сказку…

Ах, Господи, что же он творил с моей душой!..

Это была мелодия моей юности, моей первой… любви, это была сказка…

Я, будто попал в плен чего – то прекрасного чего – то расчудесного, это была популярная в те, наши дни, мелодия – «Маленький цветок».

Я был точно под гипнозом, будто превратился в ту самую змею, которую факир вводит в состояние транса, а он, чудодей, повелевает ею. И в какой – то момент мне показалось, что и другие инструменты тоже подхватили парящую мелодию, как бы подставляя свои медные «плечи», давая ей, мелодии этой, больше воздуха для полёта, для грациозности.

Гармония распускала свой благоухающий бутон волшебного равновесия.

Но, всё прекрасное рано или поздно заканчивается, также неожиданно музыка оборвалась, испарилась, как и возникла, оставив лишь царский шлейф приятных ощущений.

Я покосился на инструменты и мне, знаете ли, показалось, ей, Богу, что они как – то помолодели, что ли, посвежели даже…

Я посмотрел на старого, мастера и у меня сердце заныло от боли и жалости. Он, бывалый лабух, плакал, тихо так, беззвучно, по-мужски плакал.

Мои глаза тоже были влажны.

Я не помню как в моих руках оказалась уже готовая к «бою» труба, как мундштук лёг на мои губы, но, вот погасшая было мелодия, вновь оживает, воскресает. И казалось, что труба моя, действительно сама поёт!.. Сама, понимаете!

Но, чудилось мне, что мелодия уже трансформировалась во что – то иное. Это был, пожалуй, некий душевный разговор, диалог двух друзей, тихий, доверительный, медно-деревянный дуэт.

Никто конечно не засекал, да и зачем это нужно, сколько по времени звучала наша, так называемая импровизация, но, мы, как нынче говорят, «оторвались» от души!.. Я даже и не думал о разнице в возрасте, сейчас мы были просто – друзья – товарищи, коллеги – музыканты.

Вообще – то, если честно, я играл на трубе, мягко говоря, весьма и весьма посредственно. Но, только ни в этот раз!

Тут к месту или нет, мне вспомнилась знаменитая легенда о маэстро Паганини, о его, якобы, дьявольском таланте. А завистников, сами знаете, во все времена, хватало. Я смотрел на Михалыча, и представлял себе его, таким молодым, этаким бравым гусаром, на скакуне и с инструментом в руке!..

И у него тоже, подумал я, завистников немало, видимо было за его пятьдесят с небольшим…

Это сейчас я понимаю, что конечно никаким он стариком не был, просто тогдашний мой эгоизм его «делал», умышленно или нет, так называемым стариком.

Ну, а сейчас, когда я сам впал в пору маразма и детскости, когда мой собственный возраст зашкаливает, я с ностальгией вглядываюсь в то самое, всей душой любимое, моё прошлое. И конечно вспоминаю Михалыча и понимаю, что встреча с ним это был подарок, подарок самой СУДЬБЫ!

Конец.

Как дед Михеев умирал

1

Деда Михеева знали в округе, наверное, все. Нет, знаменит он особо выдающимся не был, но, вот, подишь ты, знают как – то о нём люди. Может эта молва пошла от того что, любил дед поговорить – посудачить, может быть от того, что советы любил давать к месту и не к месту, кто его знает. А может быть…

Лицом старик хоть и был похож на Шолоховского деда Щукаря, но, на самом – то деле, был он абсолютная ему противоположность. Обсолютная. Но, главное их отличие это, знаете ли, непомерная какая – то физическая силища Михеева. А отсюда и характер, своевольный, воинственный, непокорный даже!.. Скорее дед напоминал постаревшего Стеньку Разина, наверное так… Что собственно и послужило, как я думаю, его известности в округе.

Был старик бородат, как он сам говорил, мол, от лени это всё, ломаются дескать, енти самые… дрюкалки, то есть станки.

От Щукаря дед отличался ещё и немалым, высоким ростом, седой, густой шевелюрой. Но, вот не любил старик стричься – бриться, и всё тут! Почему – неведомо, но, вот не любил и всё. Вот и за глаза, люди и называли – то его, вредина, мол. Так – то конечно они его побаивались, здоров ведь, чертила, хоть и лет ему много было. Сколько, старик, правда и сам не помнил, но, всякий раз почему – то называл цифру девяносто! Да, да, именно так, девяносто! Ему возражали:– Как так, ты ж, дед, в прошлом годе, какой – то юбилей справлял!? На что старик, хитро этак глядючи, говаривал:– А хто его знает – ведает, юбилей чи ни юбилей, да токмо нонче – то девяносто было, на днях. И нихто, нихто, ни одна зараза, не прондздравила даже!.. – обиженно хлюпал носом старик. Хотя на самом – то деле, день рожденья у Михеева был осенью. А сейчас на дворе лето стояло жаркое.

О силушке старика легенды ходили в народе, говаривали что, даже нынешние качки из города приезжали специально, помериться со знаменитым богатырём силой. А старик и не отказывал:– Хе – хе, а чё ж не помериться – то, давай, язви тя!.. На что, только вот биться – то будем? – ставил непременные условия договора старик. Молодёжь предлагала: – А вот, на «штуку», а как, дедок?

– Хох – хо… А «штука» енто чавось? – щурился дедушка на солнышко. Ну, молодёжь, смеясь, объясняла, что «штука» это тысяча рублей. И интересовалась, так про между прочим:– А если к примеру старик проиграет, то деньги – то как, найдутся или?.. На что Михеев непременно отвечал:– А как, завсегда найдутся! А как? Всё должно быть по честному! Пензию – то на что получаю!? Так что, порядок, не боись! Но, тут же предлагал:– Ну а ежели, сынки, к примеру, вы проиграете, а? То, как?

Здоровяки – соперники, в ответ на это показывали деньги.

Дед подумав малость, ответствовал:– Да, не, на кой мне ваши деньги – то!? Ну, на тот свет их не заберёшь. Вы вот что, коли проиграете, литру поставите, этого только… как его… ну, клопами который воняет?..

– Коньяку что ли? – дивилась молодёжь.

– Во, во, его самого. – прихохатывал старик, – Только что бы это, фрицевского!.. Охота на последок ихнего самогону пивнуть ещё разок. Ну, как согласны? Тада давайте, жиманёмся! – решительно заявлял спорщик.

Наконец договорившись, приступили к самим состязаниям. Тут, само собой народец подсобировался, старики в основном. Молодёжь – то вся в городе давно, известное дело. Люди толковали – спорили, кто, мол, кого одолеет, старик городских аль наоборот?

Надо сказать, парней было человек пять – шесть.

Притащили само собой, лавки, столик какой – то разыскали, установили,. Ну, и приступили к делу.

Молодёжь давай было объяснять правила, но Михеев махал рукой и указывал на место против себя:– Ты садися. Садися, не суетися. Ближе к телу, как говаривал какой – то… Мопасанов….

Говорящий паренёк заявлял, что он, мол, рефери, что будет судить, а жаться – то будет не он, а их главный. Вожак, должно быть.

Та по мне хоть чёрт с коромыслом, только что бы без суеты! – хмурил брови дед.

Старик Михеев без особых усилий и проблем, одолел их вожака, а следом и ещё парочку, пожелавших потягаться.

Ну, и глядел вопросительно, мол, дальше – то что?

Поверженный вожак, был ошеломлён:– Как так, он молодой, здоровенный парень, проиграл какому – то старику??? – а куда деваться, договор же есть договор.