Сергей Петров - Тест на блондинку (сборник) Страница 2

Что сказать? Был человек – и нет человека. Ты его видел буквально вчера, не мог и подумать, что больше не увидишь его никогда.

Я пытался утешить соседку чем только мог. И деньгами, и молитвой, и сопереживанием.

Она же зачастила ко мне. Приходила, садилась в кресло и беззвучно плакала, вытирая слёзы белым платочком. Я смотрел на её пышные рыжие волосы и представлял пожарища церквей, я представлял пламя геенны огненной, в котором сейчас купается её муженёк. Дурные мысли, разве эта несчастная женщина заслуживала подобные мысли?

Нет, я её утешал:

– Аня, всё хорошо. Всё будет хорошо.

Я подносил ей чай и заверял, что она всегда может на меня рассчитывать. В любом вопросе.

Она переспрашивала:

– Правда, в любом?

– Да, – уверял я.

Мне приходилось её обнимать, она прижималась ко мне огромной грудью, и я старался изо всех сил, лишь бы не выдать своей эрекции.

Забыл сказать – у неё был сын лет восьми. Пашка.

Аня иногда просила меня забрать его из школы, или к зубному отвести, или на родительское собрание сходить.

Я всё чаще начал бывать у них в гостях. Пашка почему-то сразу невзлюбил меня. Хотя я ему улыбался и сделал пару подарков в виде пластмассового самосвала и пластмассового пистолета.

Однажды Аня пришла ко мне вечером с жёлтой рубашкой. Она сказала:

– Я хочу отблагодарить тебя и подарить эту рубашку.

В тот вечер она красиво накрасилась, подвела глаза и проделала над своим лицом все эти коварные штучки, которые женщины пускают в ход, чтобы заполучить мужчину.

И, пожалуй, майка приходилась ей слегка тесноватой.

И, пожалуй, она много работала над своими ногами: выглядели они крепкими и стройными. Спортивный зал или домашние упражнения?

Ту рубашку я мигом вспомнил: видел в ней покойного на праздновании Нового года у нашего общего знакомого дома. Даже лиловое пятно от вина на ней осталось.

– Что это за рубашка? – спросил я Аню, прекрасно зная ответ.

– Купила тебе, – сказала Аня и снова прильнула ко мне грудью.

Боже, да она же была без лифчика, я видел её соски. Дыхание моё участилось, а сердце заметалось в грудной клетке, как бешеная горящая птица.

– У меня много рубашек, – соврал я.

– Пожалуйста, примерь, – сказала Аня.

– Не знаю, мне не нравится жёлтый цвет.

– Ну пожалуйста, тебе идёт жёлтый, я же вижу… так старалась, целый день, тебе подарок выбирала.

Она надула пухлые губки и едва не заплакала. Глаза синие-синие, волосы рыжие-рыжие, цвета планеты Марс из школьного учебника по астрономии.

Она была разбита горем, я не хотел обидеть её, а уж тем более ссориться из-за таких пустяков не хотел. Я стащил майку и надел жёлтую рубашку покойника.

Клянусь, она была будто на меня сшита.

Аня хлопнула в ладоши и сказала:

– Какой ты красивый!

– Спасибо! – ответил я.

От рубашки пахло покойником, пивом и потом рьяного футбольного болельщика.

Аня поцеловала меня в щёку, опасный поцелуй, она едва не коснулась моих губ. Аня сказала:

– Приходи завтра после работы к нам на ужин. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое…

В книгах и кино про такие ситуации говорят: «Мертвец ещё остыть не успел, а ты уже с вдовой кувыркаешься».

Ну и что, подумалось мне тогда. Жизнь коротка, жизнь бессмысленна, и чёрт его разберёт – что есть любовь на самом деле. Может, это мой единственный шанс, и, кажется, рыжая бестия действительно меня любит или хочет… плевать… судя по всему, она способна преподать мне первый незабываемый урок любви… и в дальнейшем я уже не буду стесняться женщин. После таких пышных форм, после груди такой выдающейся я буду чувствовать себя раскованно с любой девочкой. Спасибо богу за подарок судьбы.

Дедушка будет мной доволен.

И бабушка.

И французская тётка.

И мама с папой.

Да что там: все родственники будут смотреть на меня не как на прокажённого, но как на достойного члена общества.

Да и сам я на себя взгляну по-другому после ночи любви.

Интересно, что чувствует мужчина, когда засовывает пенис во влагалище?

Интересно, что чувствует женщина, когда мужчина засовывает ей пенис во влагалище?

Вот же природа с нами фокус проделала! Подумать только, люди на Марс полетели, искусственный интеллект придумали, роботы уже среди нас бродят, и пришельцы, и на принтере теперь атомную бомбу можно напечатать, а люди всё равно глупостями занимаются. Обмен жидкостями, одним словом.

Теперь об этом уже можно говорить: к тридцати годам я продолжал оставаться девственником.

После работы я заскочил в супермаркет, купил бутылку вина и шоколад для маленького изверга. Не заходя домой, я отправился к Ане в гости. Она открыла дверь, крепко обняла меня, поцеловала едва не в губы и приняла кулёк. На столе было много пива, квашеная капуста и жареные колбаски.

Ну что за чудо-женщина эта Аня – настоящая красотка и знает, как с мужчиной обращаться, как можно было умудриться умереть и оставить её на белом свете?

Я пил пиво, ел колбаски, смотрел футбол, а Аня и слова мне не сказала. Лишь влюбленно поглядывала на меня. Всё это время её малой злобно зыркал на меня, он прятался за диваном, под столом и в шкафу. И где он только не прятался, как обезьянка, как зверёныш человеческий.

Его блестящие глаза скакали по комнате.

Вот что он мне говорил:

– Вы не мой папа.

– К счастью, да, – отвечал я.

– Если бы мой папа был жив, он бы вам в морду дал! – заявил Пашка.

Мне хотелось оттягать его за уши как следует. Или подзатыльник дать, или по заднице ремнём. Чего уж там, пиво медленно, однако уверенно делало своё дело, пробуждало в девственнике воинствующего мужчину.

– Пашка! – сказала Аня. – Как тебе не стыдно! Дядя к нам со всей добротой! Дядя нам помогает… а ты… иди спать бегом!

– Мой папа бы вам нос разбил, и у вас бы кровь фонтаном пошла! – сказал Пашка и спрятался за швейной машинкой.

Я злобно посмотрел в его сторону.

– Папа бы вам руку сломал! – выкрикнул слюнтяй из-за швейной машинки.

Внезапно Аня села ко мне на колени, погладила по волосам и сказала:

– Не обращай внимания, он на самом деле добрый мальчик. Просто тяжело переживает смерть отца…

– Как и мы все, Анюта, как и мы все…

Я набрался храбрости и обнял её за талию. Она впилась мокрыми горячими губами в мой рот и сказала:

– Валик, я хочу тебя!

Валик – так звали её покойного мужа. Я решил не делать замечания.

– Пошли в спальню? – робко прошептал я.

– Нет, Валик, пускай сын уснёт сначала.

– Хорошо, – сказал я, и она снова уселась на свой проклятый стул. Халат её распахнулся, и она безо всяких стеснений теперь мяла передо мной свои громадные груди, увенчанные прекрасными во всех отношениях сосками.

Маленький негодяй запустил в меня резиновым шлепанцем.

Аня сказала:

– Дай ему по заднице и отправь спать…

– Но как это… я не могу чужого ребёнка…

– Не чужого! – вскрикнула Аня, схватила Пашку за руку и подвела ко мне.

– Я не буду… – сказал я.

– Снимай ремень… быстро!

Она стянула с Пашки штаны, и в её взгляде появилось нечто злое от нечистого, нечто демоническое, что заставило меня снять ремень и пару раз дать молокососу по заднице.

– А теперь быстро спать, – скомандовал я, войдя в роль папашки.

Аня одобрительно улыбнулась. Я ждал, что она начнёт действовать первой, и решил ей во всём признаться. Что, мол, девственник и всё такое.

Однако она не торопилась. Она сказала:

– Ты бы волосы немного взлохматил.

– Зачем? – спросил я.

Тем временем второй тайм подходил к концу. И пятая бутылка пива подходила к концу. И колбаски я все съел.

– Ну, так просто, – ответила Аня.

Я взлохматил волосы, и тут до меня дошло, что покойник вечно ходил с взлохмаченными волосами.

Затем Аня попросила:

– А теперь скажи: «Закрой рот и дай мне досмотреть проклятый футбол, грымза, ухухухуху!»

Промолчав, я сделал вид, что этого не слышал. Эрекции как не бывало. Чертовщина начала происходить.

Аня сказала:

– А теперь скажи: «Ну, раз уж ты мне футбол не даёшь посмотреть, так пойду я мусор вынесу и от тебя отдохну, грымза… ухухухухуху!»

Аня принесла полупустое мусорное ведро и вручила его мне.

Из спальни я услышал детский плач. Пашка причитал:

– Папа, пожалуйста, не бей маму, папа!

Я взял мусорное ведро и вышел во двор. А ничего другого мне и не оставалось. Мусор я выкинул вместе с ведром и быстренько спрятался у себя дома. На звонки не отвечал, дверь не открывал. История вышла пренеприятная.

На протяжении недели я избегал встречи с Аней. Как-то вечером я решил проверить почту и увидел от неё письмо.

В письме она написала:

«Извини, тысячу раз извини. Не знаю, что на меня нашло. Сама была не своя. Это всё от горя и бессонных ночей. Больше такого не повторится, Максим, пожалуйста, давай останемся друзьями!»

Стоит ли говорить, что я сам мечтал остаться с Аней друзьями, а более же всего я по ночам, иногда и днём, мечтал о её грудях, о ногах её мечтал, неудивительно.