Юрий Михайлов - Прощай, детство – здравствуй, жизнь… Страница 2

– Уносит! Течение уносит… – донеслись крики с поляны.

Учитель и Лёшка одновременно повернули головы к повороту реки. Из – за кустов на спортивном велосипеде выскочил физрук, Сергей Иванович. Бросив машину, влетел на ступеньки, встал на поперечных мостках, держась за поручни. Не поворачивая головы, крикнул:

– Лёх, беги ко вторым мосткам, стой на подстраховке! Их двое, пацанов. Я постараюсь перехватить у передних досок… Господи, только бы сумели ухватиться за них!

Первым к бассейну подплыл, видимо, старший мальчик. Он махал руками, крутил головой. Перед настилом его развернуло, ударило затылком о брёвна. Растерялся пацан, опустил руки в воду, медленно пошёл ко дну. Его переломленное и уменьшенное в воде тело затянуло под настил. Сергей Иванович, не снимая тренировочного костюма, плюхнулся в воду, попытался встать на ноги, но глубина не позволила сделать этого. Тогда он стал кружиться на месте, ожидая, когда мальчишка выплывет, но прошло две минуты, а пацан не появлялся на поверхности воды.

– Вижу! – заорал во всё горло Лёшка, – он впереди вас, Сергей Ваныч!

И, не медля ни секунды, Лёшка побежал к физруку. Тот услышал крик, выскочил на полметра из воды, согнулся пополам и ушёл в глубину. Первой из воды показалась голова мальчика: он судорожно хватал ртом воздух, потом начал махать руками, пытаясь дотянуться до бокового настила. И вдруг его тело буквально взлетело над водой и плюхнулось на доски. Затем показалась голова физрука, мощные руки медленно втащили туловище на настил.

– Лёша, Серёжа… Ко мне! Пока держу малыша, – учитель лежал на животе, рядом валялся раскладной стульчик, в руках – клюшка с большой изогнутой рукояткой, которой он и поддерживал голову малыша над водой. В этом месте течение ослабевало настолько, что едва кружилось у досок, к которым и прибило мальчика. Похоже, он уже не дышал. Лёшка подбежал к учителю первым, спрыгнул в воду, встал на ноги, осторожно поднял тело мальчугана и положил на настил. Александр Витальевич перекатился на бок, подсунул палку под спину мальчика и стал, как домкратом, поднимать его вверх. Голова утонувшего перевалилась на правую сторону, рот открылся, по всему телу прошли конвульсии. Изо рта брызнул фонтанчик воды.

– Ну, маленький, ну, давай, помогай себе, – причитал учитель, – кашляни, чихни… Лёш, пожми ему грудь, а я ещё палкой поддомкратлю, – они начали сжимать и отпускать грудь малыша, из носа и рта снова побежала вода. Физрук подскочил и в секунду улёгся у тела мальчика, зажал ему нос, стал дышать в рот. На третьем-четвёртом вдохе малыш широко открыл глаза, и только потом застонал и начал учащённо дышать.

– Есть!! – заорал дурным голосом физрук. – Он дышит!!

Лёшка видит будто в кино: учитель как-то нелепо ползёт по настилу, волоча за собой тяжеленный протез и пытаясь выловить из воды клюшку. Старший из мальчишек старается усидеть, прижавшись к вертикальному стояку у перил, но его всё время клонит вправо и нет сил, чтобы удержать тело. Физрук поднимает младшего на руки и несёт к сараю для хранения инвентаря: там есть койка, на которую можно уложить мальчика, плита с газовым баллоном, где кипятят воду для чая. А из-за поворота реки бегут две женщины – воспитатель и вожатая малышового отряда – и в голос ревут, оплакивая утонувших питомцев.

***

После тихого часа к Лёшке из города на шикарном красном мотоцикле ЯВА приехал одноклассник, Димка Елохов, сын главного инженера мехзавода. Сзади его, в кожаной куртке и спортивной шапочке, восседала Танька Задонская, староста из параллельного десятого «А», одновременно – дочка начальницы пионерлагеря. Её почти неодушевлённо и безнадёжно любил Алексей, но об этом никто, включая саму избранницу, не знал. Вечером Лёшка на танцы не пошёл. Он всё время думал о мальчишках, которые, по вине этих дур – воспитательниц, чуть не утонули. Учитель не появлялся на людях: они с физруком, как сказал музыкант, пили водку.

Сразу после танцев Димка попросил одноклассника погулять пару часов, подышать свежим воздухом, а сам удалился с наездницей классного мотоцикла в Лёшкины скромные «апартаменты». Алексей ночевал в сарае на берегу реки…

2. Урок Серафимы

Полсентября Лёшка бегал по делам, благо погода стояла почти летняя, только по утрам холодный туман с реки подступал к посёлку. В школе он объявил, что идёт работать на комбинат, но документов пока не брал из канцелярии директора. Завуч по старшим классам Ольга Владимировна, которая явно симпатизировала десятикласснику, мягко пыталась отговорить Лёшу: два года пролетят незаметно, полноценный аттестат да плюс намекнула на возможность получения золотой – серебряной медали, когда можно попасть в институт без экзаменов. Друзья-товарищи опять же старые, говорила она, дорогого стоят, пока новых приобретёшь, ни один пуд соли съешь: и солёной, и даже горькой.

Но «вечный двигатель», который по – серьёзному хотел бы изобрести подросток и к запуску которого приложил руку учитель ШРМ Александр Витальевич, уже невозможно было остановить. Ещё летом в разговорах на рыбалках Лёшка поверил ему, бывшему солдату, честному и доброму по отношению к мальчишкам человеку, учителю. Он уже тогда твёрдо решил, что придёт в школу к Александру Витальевичу и будет работать: хватит сидеть на шее у мамы. Она родила Лёшку поздно, случилось это неожиданно для всех после возвращения отца с войны по инвалидности. И сейчас сыну шестнадцать, а маме уже можно на пенсию уходить. Но денег в семье катастрофически не хватает и поэтому она до сих пор моет и моет полы в четырёхэтажном доме культуры комбината.

Милиция обещали выдать паспорт к середине месяца. В ШРМ он пришёл в белой рубашке, благо, солнце грело по-летнему, новых парусиновых брюках тёмно-кофейного цвета, бордовых полуботинках, купленных мамой в отсутствии сына за полцены, и не в подростковой, как раньше, а в секции для взрослых обувного магазина. Она специально держала сохранённым чек, чтобы ботинки можно было, паче чаяния, обменять. Но всё подошло тютелька в тютельку. Жаль, конечно, что костюма настоящего нет, хотя ковбоек вполне приличных мама нашила несколько штук да брюки от старших братьев и дяди Геннадия достались по наследству вполне нормальные. «Ничего, – думал Лёшка, – вот пойду работать и костюм купим, и маме шубу каракулевую куплю и платье в горошек, и туфли настоящие замшевые на высоком каблуке…» Такой одеждой и обувью он любовался на самом модном человеке в школе – учительнице английского языка, Бэлле Семёновне, приехавшей с мужем из-за границы.

Александр Витальевич прямо в учительской обнял Лёшку, расцеловал: от него пахло никотином и немножко вином. Повёл его в кабинет директора школы. Начал несколько торжественно:

– Вот, Сергей Иваныч, Лёшу Сапрыкина привёл, почти медалист из средней школы. Решил он семье помочь, начать работать… Я уже с Михалёвым, начальником кадров комбината, переговорил. Он, конечно, возбухал, мол, устал от малолеток, возни, мол, туда – сюда, но против медали – не попрёшь, смирился, возьмут парня в ремцех учеником токаря. А помните, как Вадька Михалёв у нас учился, двоечник, несчастный… Сейчас, футы-нуты, начкадров, на машине ездит, а институт так и не закончил, пижон, только на техникум ума и хватило…

– Александр Витальевич, причём здесь всё это? При мальчике, опять же, – недовольно пробурчал директор. – Ну, что ж, Алексей, раз решение принято, будем оформляться. Вот прямо к классному руководителю десятого «Б», Чернышёву А. В., и попадёте. Он за вас поручился… А вы, Александр Витальевич, проследите за своим другом по рыбалке Михалёвым, чтобы все условия для подростка создал. А медалисты у нас каждый год бывают, в прошлом – сразу двое, Акопян Света, контролёр стройуправления комбината получила золотую медаль, а Саша Спиваков – музработник детсада и яслей – серебряную… У меня вопросов нет, оформляйтесь побыстрее, Алексей. Каждый просроченный день уменьшает ваши знания.

– Я догоню, – сказал подросток, – спасибо, конечно, вам большое… Александру Витальевичу, спасибо…

– Полно, друг мой! Вы подписались на тяжкий труд! Покой нам только снится, помните, у Блока? Ни пуха и до скорой встречи. Кстати, я тоже веду в вашем классе историю, так что впереди – много дней общения.

– А мне больше нравится: …на свете счастья нет, но есть покой и воля.

– Александр Витальевич, вы это мне говорите и то, когда наедине мы.

***

Начальник ремонтного цеха Иван Степанович Зосимов, участник войны и тоже, как и учитель, с протезом вместо ноги, с хриплым прокуренным голосом и шрамом на левой части лба, вызвал в кабинет мастера смены. Говорил громко, надтреснутым голосом, словно глухой:

– Вот, принимай ученика, от самогО Михалёва прислали… Не бАлуйте с ним, архаровцы! Саше Калягину отдайте, в бригаду Володи Ухова запишите, – и к Алексею, – комсомолец? Хорошо, у Володьки КМБ (комсомольско-молодёжная бригада), нормальные ребята, правда, сдельщики, как говорят, не потопаешь – не полопаешь. Пашут как черти, но зато и при деньгах. Так что не отставай, догони и перегони их.