Владимир Леонов - В них и язык, и душа, и свобода. Русь в древних текстах Страница 2

Отсюда видно, что к письменной речи было отношение особое. Слово и вообще-то в христианской культуре мыслится как посредник между человеком и Богом: еще бы, ведь в Евангелии от Иоанна прямо сказано, что Слово – это Бог!.. А на Русь христианское откровение пришло в форме книжных, письменных текстов. Естественно, что и осмысливался книжный текст как сакральный. И ничего «неважного», мирского, второстепенного писатели в свои тексты не допускали.

И уж конечно, в книжности не допускался вымысел. Это важнейшая особенность, отличавшая книжность русского средневековья от европейской литературы того же времени. В русской книжности существовала своеобразная конвенция достоверности, в рамках которой все, о чем говорится в письменном тексте, заслуживает доверия.

Все было на самом деле: и библейский потоп, и путешествие апостола Андрея по Руси, и чудесное прозрение внезапно ослепшего князя Владимира после его крещения, – а если бы этого не было, то об этом не следовало бы и писать… В европейской же художественной литературе вымысел был ее существеннейшим компонентом.

Ведь по Аристотелю, содержание искусства – это подражание природе в формах вымысла. Это обстоятельство еще раз показывает, насколько далека была русская книжность от художественных задач. Переводные занимательные повести, то и дело возникавшие в русской книжности начиная приблизительно с XV века, трактовались как «баснословные» и потому «неполезные».

Еще одна важная особенность древнерусской книжности – ее анонимный и рукописный характер. В ту эпоху не существовало понятия авторской собственности на текст. Текст мыслился как «ничей», и книжник спокойно переносил его из какого-либо источника в свою рукопись. Переписывание книг было сложным трудом, требовавшим серьезных навыков и подготовки. К тому же и материал, из которого изготовлялись книги, пергамент, был непрост в изготовлении. Поэтому книг было мало, и позволить себе владение ими могли либо самые богатые люди из военно-аристократического сословия, либо церковь, бывшая центром средневековой учености. Именно в церковной среде и совершалось книжное дело: обработка и переписывание текстов…

Мы не случайно говорим: «обработка». Дело в том, что средневековый книжник вовсе не был простым копиистом. Переписчик неизменно выступал одновременно и редактором текста, изменяя его так, как ему казалось правильным. «Незакрепленность авторской собственности на окончательный текст обеспечивала каждого редактора правом на практически бесконтрольное сотворчество. При этом запас средств выражения был задан традицией, а возможности их отбора и сочетания оказывались неограниченными». Естественно, от редакции к редакции содержание текста мало-помалу изменялось: постоянной оставалась наиболее общая сюжетная канва, но способы интерпретации событий и предполагаемые выводы могли оказываться довольно разными.

Поэтому, когда мы имеем дело с памятником древнерусской письменности, следует помнить, что это (за редкими исключениями) не единственная его редакция. Обычная форма бытования текстов в древнерусскую эпоху – в составе сборников. Одно и то же произведение могло в разное время оказаться переписанным в совершенно разных контекстах (такие контексты называются конвой), и уже в силу этого по-разному восприниматься. Притом редакторская правка почти непременно проводилась переписчиком-составителем нового сборника. И те тексты, которые известны большинству из нас, читателей XXI века, являются результатом скрупулезной работы ученых, восстановивших наиболее общий инвариант произведения.

Все сказанное дало в последнее время исследователям повод говорить об особом способе существования риторической традиции в русской книжности. Преемственность в способах письма и единое смысловое поле, обеспечивающее правильные трактовки, достигались не путем следования неким сформулированным правилам (как в европейской литературе). Таких «писаных законов» для книжника не существовало. Существовал обычай, опиравшийся на хорошее знание и понимание всеми авторитетных текстов христианской культуры, служивших универсальным образцом – парадигмой. «Подражание авторитетным текстам не всегда декларировалось и не всегда осознавалось. Оно было заключено не в теоретических высказываниях, но в писательской практике, в узусе (общепринятое -авт.) средневековой книжности».

Жанровый состав ранней русской книжности

Перечисленные выше особенности древнерусской книжности дополнялись тем, что и система ее жанров сильно отличалась от системы жанров художественной литературы. Древнерусская книжность опиралась на систему так называемых «уставных», или «типикарных», чтений, в которых каждый жанр ориентировался на определенный тип аудитории, характеризующийся степенью своего религиозного просвещения. На «начинающих» были ориентированы жития святых, исторические слова, чудеса, патерики (сборник рассказов о жизни подвижников, обычно какого-либо определенного монастыря, и их поучений); цель этих жанров – воспитание чувств верующих. На «преуспевающих» ориентировались толкования, притчи, поучения; они воспитывали рассудок. Наконец, «совершенным» предназначались молитвословие, гимны, торжественные проповеди.

На раннем этапе становления, в XI—XII вв., русская книжность освоила ряд основных жанров этой системы, которые разрабатывала и впоследствии на протяжении всей эпохи средневековья. Перечислим эти жанры и дадим им краткую характеристику.

Летопись. Этот жанр складывался в продолжение первого столетия после крещения Руси и стал уникальным явлением, отличающим русскую книжность от литератур всех других народов. Известнейший и старший летописный свод – так называемая «Повесть временных лет». По мнению, разделяемому большинством ученых, этот свод создавался в несколько приемов, причем старшие версии подвергались редактированию. Выдающийся исследователь русских летописей А. А. Шахматов считал, что ранее всего (около 1039 г.) неизвестным книжником был сложен так называемый Древнейший Киевский свод.

Спустя полтора десятилетия на его основе возник Древний Новгородский свод. Затем, предположительно около 1073 г., игумен Киево-Печерского монастыря Никон составил Первый Киево-печерский свод, а монах того же монастыря Нестор около 1095 г. – свод, названный Шахматовым «Начальным». Под рукой Никона летопись дополнилась целым рядом вставок, превращающих русскую историю в единый и связный сюжет, а также заостряющих идеологическую и публицистическую сторону произведения. Наконец, в начале XII века этот свод вновь перерабатывался Нестором, в результате чего и была создана «Повесть временных лет».

Летопись обладала синтетической природой: в ее состав входили устные повести, эпические сказания и легенды, отдельные записи и статьи. Устнопоэтическая составляющая в материале летописания, особенно касающегося дохристианского периода, очень велика. Зато и летопись впоследствии стала источником, из которого обособлялись отдельные сюжетно законченные тексты: например, Сказание об убиении Бориса и Глеба. Такой жанр, как письменная воинская повесть, оформился в летописных рассказах о сражениях.

Среди прочих особенностей русской летописи обращает на себя внимание то, что историческое изложение в ней ведет начало от библейского Потопа и непосредственно переходит к рассказу о славянских народах, минуя принятое в Византии обращение к иудейской истории. Само изложение по принципу «погодных записей», под которыми в некоторые годы не упоминается никаких событий, напоминает таблицы так называемых «пасхалий»: церковных календарей, в которых расписывались даты христианских праздников на каждый год. Вероятно, именно пасхалии повлияли на структуру русского летописания.

Жития святых. Этот жанр представлял собой описание жизни и религиозных подвигов какого-либо святого. Структура жития подчинялась строгому канону, следование которому формирует идеализированный вариант биографии. Святой появляется в мир от благочестивых родителей. Его детство отмечено уединением, избеганием детских игр, тягой к аскетизму и молитве. После смерти родителей он раздает имущество и постригается в монахи. Описываются смирение и христианские подвиги святого, в результате которых он обретает почтение людей, а иногда и способность творить чудеса. После смерти святого чудеса продолжают происходить около его гроба.

Первые и известнейшие жития, составленное на русской почве – жития святых Бориса и Глеба, рассказ о мученической гибели которых содержится уже в летописании XI столетия; житие подвижника Киево-Печерского монастыря Феодосия Печерского; житие основателя этого же монастыря Антония. Эти жития в XIII веке легли в основу Киево-Печерского патерика. Жития святых должны были подать мирянам пример благочестия и привести их на путь духовного совершенствования.