Александр Волков - Комната одиночества Страница 2

Крушение идеалов главного героя вовсе не похоже на падение зданий-близнецов торгового центра в Нью-Йорке 11 сентября. Оно, это крушение, происходит незаметно и медленно. Как будто древесный жучок выедает сердцевину по миллиметру. День за днем, день за днем. Будь главный герой более равнодушным, мог бы легко превратиться в чеховского доктора Ионыча и лечить пациентов от всех недугов одними и теми же пилюлями, а еще лучше спиртом, или, как его называют, шилом. Благо С2Н5ОН рекой льется через его крохотную амбулаторию. Но нашего героя спасает молодость и пока не утраченная вера в собственную мечту – стать хирургом.

Он обрисовывает не только контуры главных событий, но подробно вычерчивает мельчайшие детали городского быта, служебных будней и даже темные уголки той комнаты, которую позже назовет Комнатой одиночества. И, странное дело – из этой, казалось бы, необязательной мозаики складывается и вырастает перед нами огромная, многоцветная картина эпохи. Быт перерастает в бытийность.

Главный герой романа «Над пропастью во ржи» Холден Колфилд болезненно ощущает любую фальшь, притворство, показуху. Окружающая жизнь до краев наполнена «сплошной липой». «Господи, до чего я все это ненавижу!» – восклицает Колфилд. Сэлинджер предугадал 17-летнего героя-одиночку, у которого остро развита физиологическая тоска по неподдельности. А вскоре возникнет целое поколение молодых людей – хиппи, поколение, которое придаст западному обществу пассивно-протестный характер и едва ли не до смерти перепугает почтенных родителей. А роман Сэлинджера «Над пропастью во ржи» станет Библией хиппи.

«Комната одиночества» роман, в котором Александр Волков не повторяет путь своего учителя и кумира Сэлинджера. Но совершенно очевидно, что Волков принимает эстафету и развивает его метод, используя один из приемов под названием «поэтическое описание безобразного». Это, как пандемия. Бациллы абсолютного зла расползаются по стране, превращая еще вчера нормальных людей в нравственных уродов, человека за человеком, семью за семьей, один социальный слой за другим.

И это было написано А. Волковым в те времена, когда нам казалось, что социализм, строй, при котором мы родились, вечен. А страна, состоящая из 15 братских республик, это незыблемый монолит.

И тут появляется главный герой, лейтенант, глазами которого прозреваются огромные скрытые полости. В них-то спустя несколько лет, ухнут все эти вечные монолиты.

А сам лейтенант, выпускник медицинской академии, еще стерильно чистый, со светлыми помыслами, окунувшись в пораженное общество, хватает свою бациллу. Шаг за шагом он будет двигаться от полюса добра к полюсу зла, минуя все нравственные пределы. Александр Волков угадает в своем главном персонаже героя будущего времени – существо, которое без страха и без угрызений совести перекусит горло любому, кто встанет на его пути к баблу.

Романы не изменяют мир. Но есть такие писатели, которым удается, что называется, произвести выстрел с завязанными глазами и попасть в «яблочко». Возможно, это случайность. Но нельзя исключать, что в подобных случаях мы имеем дело с людьми, которые обладают сверхчувствительной сенсорной системой. Эти люди способны ловить сигналы, которых не замечает большинство. И тогда на свет появляются книги-предвестники. Такие, например, как «Над пропастью во ржи» или «Комната одиночества».

Персонажам романа «Комната одиночества» еще предстоит дожить до сегодняшних дней. Впереди их ждет смута перестройки и буря дикого капитализма, которая промчится по стране, сметая привычные смыслы и оголяя жестокую правду. Правду о соотечественниках, о коллегах по работе, о соседях по улице, о нас самих, в конце концов. Мы еще долго будем удивляться – почему так ожесточился мир? Ведь совсем недавно, лет 20 назад, казалось, что мы застрахованы государством от нищеты, от социального неравенства, от морального унижения, мы можем спокойно почивать на этих гарантиях, пока Господь ни призовет на небеса.

Что же случилось? Почему в одночасье лопнули привычные конструкции, и все обратилось в прах? Почему векторы наших главных жизненных приоритетов развернулись едва ли не 180 градусов? Ведь не могло же это произойти по мановению волшебной палочки. А люди – вершители перемен, они, ведь, тоже где-то должны были созревать, набирать силу на каких-то черноземах.

Давайте обратимся к персонажам «Комнаты одиночества» и всмотримся в их поступки, вслушаемся в их мысли и слова. И что в результате? А в результате начинает казаться, что попадаешь в театр абсурда. Например. Два милиционера на мотоцикле ловят пьяницу и везут в вытрезвитель, но за несколько метров до заведения получают от него деньги и отпускают. Тот направляется восвояси, однако на подходе к дому его снова хватают, но уже другие стражи порядка, правда, на том же мотоцикле. Так повторится много раз, пока пьянице не придет в голову переплатить впятеро за то, чтобы его отвезли сразу домой. Или другое. Старпом корабля предлагает молодому врачу-лейтенанту найти покупателя для сбыта наркотиков. «Не поможешь наркоту толкнуть? Все поделим пополам!» Отказать напрямую как-то не по-мужски. Приходится изворачиваться, врать: «Знаешь, друг, ничего не выходит! Покупатель есть, но мне на хвост особисты сели, так что хочешь, с покупателем сведу, сам отдувайся». Это надо было видеть, как старпом побледнел, радуется главный герой благополучному исходу.

Или такой случай. По оплошности команды посажен на мель корабль в дельте реки. Командование поднимает шум, ставит спасателей на уши. Но руководитель спасателей делает все для того, чтобы потянуть резину – через пару дней начнется сезон штормов, работы придется свернуть, а до весны корабль уйдет в ил по самую рубку, и все забудут про него. Так оно и случается.

Герой «Комнаты одиночества» приходит к выводу, что те нравственные принципы, на которые, якобы, ориентируется вся страна, на практике оказываются горстью тлена, пустотой, иллюзией. Реальная жизнь в воинской части, в госпитале, в городке идет по своим дремучим законам.

Посмотришь, посмотришь на этих персонажей, и становится ясно – вот они, предтечи тех самых людей – вершителей будущих перемен. И вот он чернозем, на котором вызревали эти люди. Многие из персонажей романа наверняка станут в будущем теми крутыми господами, для которых основной закон жизни – беспредел. Может быть, не сам начальник медицинского склада, воришка Виктор Петрович, или не сам замполит Воронин, а их сыновья, глядя на отцов, блестяще усвоят родительский урок и легко перестроятся в обществе, где главной почитаемой святыней станет газовый вентиль.

Александр Волков опередил время, и, возможно, сам того не ожидая, произвел вскрытие тела любимой родины и поставил точный диагноз – пациент скорее мертв, чем жив. И тех слабеньких потуг к продолжению жизни, которые удалось зафиксировать в организме, хватит ненадолго.

В «Комнате одиночества» мы находим истоки сегодняшнего миропорядка и поэтому при чтении романа возникают фантомные душевные боли. Боли от того, чего уже нет, что кануло в Лету четверть века назад, но продолжает тревожить.

Мы не видим себя со стороны, поэтому наша самооценка часто бывает завышенной или искаженной. Но есть одна штука, вроде индикатора, она позволяет определять, чего мы стоим на самом деле. Жизнь постоянно, каждый день и каждый час заталкивает нас в социально-нравственную (или безнравственную) матрицу, что бы мы приняли надлежащую форму, удобную для общества, чтобы не выделялись, не казались белыми воронами. Рано или поздно мы примем эту форму, нас затолкают в матрицу по самые уши. Но продолжительность и сила нашего сопротивления – вот блистательный показатель. И главный. Об этом, может, только об этом и стоит писать. Об истории нашего поражения. Об этом и написана патологически честная книга Александра Волкова «Комната одиночества».

Виктор Лановенко, член СП России

1

У кадровика были глаза человека, которому хочется находиться так далеко от своего рабочего кабинета, что и не видно. Позже я узнал, где именно, но тогда на меня уставились два безразличных ко всему глаза, и через некоторое время я расслышал:

– Фамилия?

Я назвался. Как мне казалось, произнес свою фамилию достаточно громко. Но массивная голова с мраморным лицом старого гипертоника даже не шелохнулась – ясно, что работа для такого в тягость, а ведь мог хотя бы улыбнуться, чтоб к разговору расположить.

Потом:

– Где хотите служить?

Как я разволновался тогда! Кто с трепетом не ожидает этого вопроса: «Где хотите служить?» Конечно, в госпитале, в хирургическом отделении, младшим ординатором, для начала, или заведующим секцией анестезии и реаниматологии, на худой конец, можно просто хирургом, только была бы возможность резать, резать, резать… Но это не для таких, как я, ведь отец у меня не консул, а мать не потаскуха. Поэтому тактику я выбрал простую: проситься на подлодку, на ту консервную банку, из которой света белого не видно, или на какую-нибудь береговую должность. А что, с лодки, говорят, лучше перевестись, и льготы всякие, есть за что страдать. А на берегу чем хорошо – можно частенько срываться со службы и бежать в госпиталь, чтоб в нем мозолить, глаза нужным людям.