Владимир Макарченко - Мир иной. Том 1 Страница 2

«Чего бы ему насочинять такого, чтобы поверил?» – Подумал Семен, когда из-за кустов навстречу им ступила молодая женщина и, злобно глянув на Семена, закричала:

– Ты где это все разгуливаешь, пакостник?! Третий день ищу пропащего, а он уже и товарищем обзавелся. Такой же гуляка, как и ты?! – Шумела женщина, строго наступая на Семена. – Что это ты в такое чучело обрядился?

– Попрошу без оскорблений! – Не сдержался Семен. – На мне нормальная джинсура. Почти последнего писка! Если тупите в этом вопросе, то язык попридержите. Сама как оделась? Поди, из сундуков прабабушки шмутье вытащила? И вообще: кто такая?

– Уже и не помнишь? За три дня все мозги растерял. Жена я твоя. Матрена!

– Спаси меня Бог от такой супружницы! – Перекрестился Семен. – Я, Слава Богу, холостяк.

– Поглядите на него, люди добрые! – Вскричала в сердцах Матрена, хотя всех людей тут было трое, если взять в расчет и ее саму. – Дурнем прикидывается! Слова какие взял откуда-то!

– Верно. Путаешь ты чего-то, Матрена. – Вмешался Михайло. – Не здешний он вовсе. Потому мужем твоим быть не может. Какие приметы особые у мужа твоего есть, которые не всякому известны? Глянем, есть ли они у Семена.

– Семена… – Растерялась Матрена. – У моего Петра возле пупа большое пятно родимое. Рыжее такое. Пусть явит то место нам с тобой!

Семен тут же задрал рубашку и чуть приспустил штаны, оголяя пуп. Никакого родимого пятна у него не оказалось. Матрена же поначалу замерла, словно окаменела, а затем побежала назад в ту сторону, откуда появилась, крестясь на ходу.

– Что за баба странная? Откуда она тут взялась? Кабы с барской усадьбы, то Авдей бы тоже в тебе знакомца разглядел. Однако, по иному вышло. Иных жилых мест поблизости нету. Неужто, она из-за мужика из Кисловки добралась. Двадцать верст отмахала. Не вижу тогда оправданья поступку ее. Откуда могла в голову мысль заглянуть, что сюда именно мужик ее попер? Это, как иглу в стогу искать. Странно все как-то. Сначала ты не весть откудова, теперь баба эта под стать тебе. Еще и лицо знакомое разглядела. Чудеса! – Михайло почесал затылок и замолчал, окунувшись в какое-то раздумье и что-то бормоча себе под нос. Вскорости, их догнал и Авдей. Теперь оба слушали его наставления, как вести себя должны на усадьбе. С кем в дружбу вступать, кого сторониться. Заодно и решил вопрос с одеждой для Семена, заручившись тем, что тот не будет ждать положенных ему денег два месяца.

Глава 2. Так в народе говорят

Усадьба под названием Старый Скол, принадлежащая отставному капитану Дегтяреву, была обширной. На ее территории имелся достаточно большой лес, служивший завистью соседей, который постоянно искали предлога навестить хозяина с целью походить по лесу с ружьецом, чтобы душу охотника успокоить и какой-никакой дичью себя побаловать. Протекала тут и река густо заселенная всякой рыбой. Знатную уху наловчился хозяин усадьбы готовить. От ее аромата голова кружилась. А про вкус и сказать нечего. Редкого вкуса ушица! Был тут и луг выпасной и поля зерновые. Богато жил помещик Дегтярев. Усадьбу эту дед его – Василий Павлович Дегтярев, полковник драгунского полка – в награду за доблесть в войне с Наполеоном от царя Александра получил вместе с орденами. Теперь внук, Василий Дегтярев, землями этими владел с супругой своей. Доход имел большой, а потому проживал большее время в городе Рязани в большом двухэтажном доме. В поместье наезжал раза три-четыре за год. Тогда-то и набегали к нему все соседи. Охота, вечерние застолья с картами и вином быстро съедали те дни, на которые барин покидал в городе свою жену и двух отпрысков. Получив отчеты управляющего о ходе дел вместе с накопленным барышом от удачно продаваемых продуктов деятельности его крестьян, Василий Дегтярев садился в свою коляску, запряженную породистым рысаком и повелевал кучеру везти его к семье, постепенно оттаивая от обильных возлияний.

По причине выше описанных обстоятельств Авдей Авдеевич являл собой полную замену барину со всеми вытекающими обстоятельствами. Был он тут и судья, и закон, оставаясь всегда верным псом своего хозяина. Даже при возможности в деньги хозяйские запустить руки себе такого не позволял. Разве что иногда, по малости, дабы побаловать себя чем. Знал о том помещик. И всецело доверял своему управляющему. Положив ему оплату труда его в триста рублей в год. Поскольку семьей Авдей Авдеевич не обзавелся, денег этих ему было «за глаза». Свой «капиталец» скопил. Мечтал отпроситься со службы когда-то, да в город укатить. Там открыть ресторацию какую-нибудь и жить себе безбедно до конца дней.

Ныне осуществление мечты его стало приближаться. Встреча с Семеном сразу же положила начало к приближению конца службы у помещика. Грамотный мужик. Вона как считает. А то, что прежнюю жизнь забыл, так то только в пользу. Некуда ему ерепениться. Подучит его Авдей Авдеевич мало-мальски делам, коими сам занят, да и предложит взамен себя барину. А там и мечты все сбудутся.

По прибытии в усадьбу Авдей Авдеевич определил Семена на проживание в барском доме в одном крыле с собой, в соседней комнатке, где стояла одна кровать с пуховыми перинами и подушками, а также шкаф для одежды и тумбочка, на которой разместились небольшой тазик и кувшин для умывания. На крючке, над тазиком висело белое, вышитое петухами по краям, полотенце. Окошко с чисто вымытыми стеклами глядело в сад на сиреневый куст, который почти закрывал собой иной обзор из окна.

– Кушать с тобой, Семен, будем в столовой. Горничная кликнет. Нынче отдыхай, знакомься с местом, а с завтрашнего утра начнем дела осваивать. Одежду, обещанную мной тебе, скоро принесут. – Пояснил Авдей. – Спутника твоего в дворовую избу определю. Вместе с лекарем жить будут. Комната у того большая. Тесно не будет. Заодно один другому чем-то помогут. Вот так вот…

Увиделись с Михайлом только несколько дней спустя, когда заглянул Семен на маслобойню для фиксации произведенного товара, готовящегося к отправке на городской рынок, где, по установившейся традиции масло продавалось одному и тому же купцу, ведшему торг. Цены были обговорены Авдеем Авдеевичем заранее. Пока возницы загружали пару телег, Михайло отозвал Семена в сторону и поведал ему то, что разузнал от дворни про Матрену, случайно встреченную ими на дороге.

– Не простая это баба! – Взволнованно заверил Михайло. – Зазря ни с кем не встречается. Сказывают, что с кем-то из нас вторая встреча будет. Плохо это. При второй встрече заморочит голову и уведет с собой в лес. Куда? А никто не знает. Возврату от нее никому не было, потому и рассказать никто не смог бы. Бродит эта Матрена тут уж множество лет. Еще дедов ныне живущих с собой уводила куда-то. Канули безвестно. Теперь я в одиночку на лесную дорогу больше не ходок. Коли повстречается – второй встреча обозначится. Понимаешь? И тебе того же присоветую. Осторожен будь!

«Знал бы ты, каким манером я сюда попал! Давно бы от меня прятался.» – Подумал Семен, не придав значения услышанному рассказу Михайлы. А, вскорости, совсем забылза делами об этом случае.

Прав был Авдей Авдеевич, когда говорил о

большой загруженности делами. Больно болтаться без дел не доводилось. То в город съездить надо, то в монастырь за их товаром, чтобы потом с прибылью себе в городе перепродать. До города далеко, оттого монастырские сами туда не ездят. По их заказам и им что-то привезти надо. То на поля, то на луга, то в иное место. Наловчился Семен в седле держаться, как заправский наездник. Авдей Авдеевич, помощником обзаведясь, теперь из имения почти вообще не выходил. Все с бумагами возился, приводя их в абсолютный порядок и, периодически, призывая к себе Семена для ознакомления с ними. Теперь уже и Семен точно знал, что проживает в Рязанской губернии. И какой год на дворе тоже четко понимал. Почти на полторы сотни лет назад чем-то, или кем-то заброшен. Хорошо хоть в России был оставлен, где сохранялась возможность общения с окружающими. Но, что с ним произошло, кто мог иметь в тои интерес, он никак не сумел догадаться. С народом в поместье был уже знаком, но держался особняком, никому, кроме Михайлы дружеских отношений не высказывая. От последнего слышал, что прослыл в народе нелюдимым воображалой и особой любовью с их стороны не пользовался. В силу занятого им положения в поместье, каждый встречный усердно раскланивался при встречах. Мужики даже скинутыми головными уборами земли касались в низких поклонах. Но все смотрели на него холодными, безразличными глазами, словно на неодушевленный предмет. Правда, две девки на выданье и одна вдовушка молодая зыркали на него горячими взглядами полными надежды на внимание. Только и их обходил Семен стороной, чем стал вызывать уже и насмешки в свой адрес. Коли с девицами и надобно было грань держать, то со вдовой ему простили бы любые отношения. На то она и вдова. А сам он холост.