Василий Лягоскин - Дома мы не нужны. Книга вторая. Союз нерушимый Страница 2

Профессор первым вскочил на ноги; недопитая кружка с чаем осталась на столе, а сам он, ухватив за руку Таню-Тамару, помчался к выходу из лагеря, чтобы, обогнув его вместе с девушкой, оказаться через минуту в березовом лесочке – там, где в первый день их злоключений были похоронены жертвы русской общины. Их было трое – Кристина Иванова, однофамилица беглеца, погибшая под лапами древнего саблезубого хищника, и парень с девушкой, так и оставшиеся безымянными. Те похороны были тихими, без длинных речей – лишь командир сказал несколько слов под сдавленные рыдания девушек, да Благолепов, бывший поп, остался после церемонии, не поднимая глаз на полковника, с упрямо сжатыми губами – все-таки решился проводить погибших в последний путь по христианскому обычаю.

Теперь рядом с этими могилами лежал еще один труп – завернутый в несколько слоев полиэтиленовой пленки, в которой Романов узнал вчерашние накидки от дождя.

– Витька Иванов, – Никитин первым нарушил молчание в толпе, окружившей вытянувшееся на траве тело и четверку поисковиков, которые и доставили его сюда, – кто его?

– Тот же, кто и кардинала, – угрюмо ответил командир.

– Ага, – вспомнил тракторист, – удар тупым твердым предметом по темечку.

Он сунулся вперед, чтобы развернуть полиэтилен.

– Не сметь! – воскликнул полковник.

– Не надо, – поддержали его почти одновременно израильтянки, и Анатолий отдернул руку, поднимая недоуменный взгляд на девушек.

Только теперь профессор заметил и их неестественную бледность, и то, с какой силой сжимают пальцы Оксаны с Бэйлой верное оружие. Он опять вспомнил предостережение Кудрявцева и содрогнулся – что же скрывала под собой эта пленка?!

А между тем комендант уже распорядился насчет лопат; полковнику на этот раз показать мастерство не позволили; крепкие парни, часто сменяясь (даже профессор с доцентом внесли посильную лепту), очень скоро заглубились в землю настолько, что их даже пришлось останавливать. И вот уже при помощи все тех же брезентовых ремней и двух сколоченных досок тело было внизу – так что Романову, да и большинству собравшихся здесь его уже не было видно. Впрочем, все смотрели не туда, а на командира, и видели, что он никак не может подобрать последние для Иванова слова.

– О мертвых или хорошо, или ничего, – наконец начал он с общеизвестной фразы, – не буду выдумывать сейчас добрые слова о Викторе Федоровиче Иванове. Одно скажу – он попал сюда вместе с нами; вместе с нами встретил первые невзгоды – неважно, как встретил – он был одним из нас. И здесь, сейчас, никому; слышите – никому! – не позволено лишать жизни человека. А тот кто сделал это, – палец Кудрявцева показал вглубь могилы, – уже не человек. И скоро он узнает об этом. И очень пожалеет.

Все. Земля тебе пухом, Виктор Федорович.

Полковник нагнулся, бросил вниз три горсти земли и, не оглядываясь, направился в лагерь…

Когда профессор с никарагуанкой остановился у трактора, готового в путь, полковник уже был спокоен и деловит; он даже посмеялся над предложением Никитина касательно визита к соседям в мусорной будке. А когда тракторист рассказал о верблюдах и Берлускони, рассмеялись и Тагер с Гольдштейн. Никитин с Игнатовым переглянулись – они явно хотели добавить об экономии солярки и бензина, но командир остановил их решительным жестом – казалось он читал их мысли:

– Есть вещи, на которых нельзя экономить. И престиж государства (он так и сказал – государства) – одна из них. К тому же, может придется еще кое-куда съездить… Нет, едем на двух внедорожниках: на джипе – спецгруппа и… Орейра (профессору показалось, что Кудрявцев чуть заметно ухмыльнулся); на «Эксплорере» – Левин с…

– Левина прошу оставить, Александр Николаевич, – выступил вперед Ильин, – уж больно много работы у нас для сварщика, а Борис у нас один. И Дубов тоже мне нужен.

– Вообще-то я тоже могу со сваркой, – удивил его командир, – но… ладно, уговорил.

Тогда второй экипаж – Холодов, Володин, Ирина Ильина; естественно, «наш» итальянец Василий Луччи и…

Вперед выступил доктор Браун; удивительно – его всегда чуть высокомерное лицо сейчас было просящим, даже – показалось Романову – умоляющим.

– Эге, – подумал Алексей Александрович, – а не решил ли доктор сменить место жительства – переехать, так сказать, в свободную Европу. Я бы тебя так просто не отпустил…

Но решал тут не профессор; командир после недолгой паузы кивнул:

– Доктор Браун. Ну и естественно, Никитин на тракторе. Предупреждаю – все, кроме спецгруппы идут в рейс грузчиками (он тут же перевел это на английский – для доктора, ну и для Тани-Тамары, конечно. На итальянский, для Луччи, никто переводить не стал – он и так за два дня вполне квалифицированно освоил эту профессию). Так что, Валерий Николаевич, распорядись – в прицеп пару лопат и… отыщите чемодан Иванова. Собрать в него все вещи… я повторяю – найти и собрать все. Чемодан к нам в машину. Все, готовьтесь – через десять минут выступаем.

Сам он кивнул Оксане с Бэйлой и профессору: мыть руки и пить чай – рейд может оказаться очень долгим. Командир с девушками отправился в сторону санузла («Отмывать руки!» – догадался Романов), а его самого опять препроводили в столовую – конечно же Таня-Тамара. Чай – ни остывший, ни горячий, принесенный Зинаидой в другой кружке, в горло не лез. Зато его с удовольствием пила никарагуанка, успевая допрашивать Алексея Александровича о событиях последнего часа.

Впрочем она прервалась сразу же, как по другую сторону от профессора на лавку опустился Кудрявцев. Рядом сели две девушки – спецгруппа была в полном составе. А Егорова уже несла чай – на этот раз в чайнике – сахар и все те же бутерброды. Командир в столовую пришел тоже не с пустыми руками – он поставил на стол бутылку из-под коньяка – того самого, которым они отпраздновали победу над седым исчадьем ада (что бы там не говорила Оксана Гольдберг).

– Ого! – первым подскочил тракторист, – помянем Витьку?

– Поставь! – такой голос командира заставил бы даже статую исполнить приказание.

Никитин мгновенно исчез. А к столу подошла Рая Орлова. Профессор помнил, как эта помолодевшая продавщица городского рынка злорадствовала в первый день – азербайджанец, хозяин деликатесного товара, которым она торговала, никогда больше не увидит ни своего прилавка, ни его содержимого, ни ее саму. А вчера оказалось, что это совсем не так. Но к столу она подошла не с упреками в адрес Романова.

– Разрешите? – она коснулась треугольной пластиковой бутылки; командир кивнул, и девушка взяла ее в руки, – Точно. Такие у нас в соседнем городе, в Камешково, подпольно разливали – весь Ковров завалили своей «продукцией». Триста рублей бутылка. Я и сама сколько таких из под полы продала.

Раиса немного смутилась, а потом с вызовом посмотрела – почему-то на профессора. А тот взгляда не отвел, даже кивнул ей:

– Хорошая цена. Раз в двадцать дешевое настоящего. И главное – не отравились ведь.

Он с довольным видов осмотрел рядом сидящих – все, кроме никарагуанки, попробовали этот «нектар». Алексей Александрович не был ценителем благородных напитков, но на званых обедах и раутах приходилось всякое пробовать, в том числе и очень редкое и дорогое. Так вот, в этой пластиковой бутылке, на его взгляд, коньяк был ничем не хуже.

– Что-то много у нас из Коврова сюда попало, – проворчал подошедший комендант, – и Нина с Раисой, и Холодов вон там службу проходил…

– Ага, – подхватил командир, – и пулеметы наши, «Корд» – так и расшифровываются вроде – «Ковровские оружейники делают»; да и первый свой автомат Калашников сделал на заводе Дегтярева.

– А матрас, – ну тот, что на части разобрали и дети на них теперь спят, – пояснила Раиса, – на «Асконе» сделали – тоже ковровская фирма.

– Да и я, – помялся Ильин, – как-то блоки газобетонные на стройку покупал – тоже на ковровском заводе силикатного кирпича.

– Хватит про Ковров, – оборвал воспоминания Кудрявцев, – если уж говорить о каком городе – так о том, который ты, Валерий Николаевич, – обещал нам построить (комендант поперхнулся, так что подскочившему трактористу пришлось стукнуть его по спине) – вот про этот город и беседуйте – название ему, что ли, придумайте.

А тракторист подскочил не случайно – полковник как раз открыл бутылку. Вдохнув глубоко носом воздух вместе с резким ароматом из полной треугольной емкости, Анатолий скорчил сначала недоуменную, а потом обиженную физиономию – обманули! – и снова скрылся из глаз.

Аромат химической лаборатории тем временем перебил даже запахи готовящегося обеда и командир поспешил закрутить пробку обратно.

– Знающие люди, – теперь едва не поперхнулась Оксана, которая, к удивлению Романова, как ни в чем не бывало завтракала, как и Тагер, – знающие люди, – повторил Кудрявцев, – утверждают, что это какая-то пластмасса. Проверь, Валерий Николаевич, может пригодится.